Фильм «Дом дураков», в котором актриса сыграла главную роль, теперь будет бороться за премию Американской киноакадемии -- «Оскар»
Первую роль в кино Юля Высоцкая сыграла еще в 1992 году. И было это на студии «Беларусьфильм». Но работа, достойная предметного разговора, случилась лишь через десять лет. Признаться, не знаю, где снимался «Дом дураков». В данном случае важнее не где, а кто. Рисковал ли Андрей Кончаловский, отдавая главную роль жене? Но, рискнув, он заслужил право на шампанское за Гран-при жюри последнего Венецианского кинофестиваля…
-- Понимаете, Юля? Это ведь ваш шанс.
-- Наше с вами интервью?
-- Вот спасибо, уважили! Хотя я подразумевал не этот разговор, а вашу роль в картине Андрея Сергеевича.
-- А уж вам какое спасибо за подсказку! Хотя, в общем-то, я и раньше знала, что получила уникальную возможность показать, чего стою.
-- Показали?
-- Посмотрим, как дальше пойдет. Пока успела сняться в картине «Макс», рассказывающей о молодом Гитлере и еврейском художнике, который и сделал будущего фюрера антисемитом.
-- У вас большая роль в фильме?
-- Крошечная. В картине играет Лили Собески, поэтому Юля Высоцки на фоне такой звезды смотрелась скромно. Естественно, все лучшее досталось Лили, а у меня лишь эпизод, зато замечательно придуманный моим… любимым режиссером.
-- Наверное, Андрей Сергеевич и в картину вас пристроил?
-- В этом заслуги мужа нет. С режиссером фильма я встретилась в Америке. Мы тогда жили в Лос-Анджелесе, я только родила Машу. Роль была написана специально для меня, но краски в нее добавил муж. Съемки проходили в кафе, и Андрей Сергеевич сказал: «Ты должна попросить у официантки горячий шоколад. Измажешь губы, а потом будешь сидеть и смотреть на партнера». Я так и сделала. Режиссер картины был в восторге, вся съемочная группа в течение двух дней дружно заказывала горячий шоколад, но самое смешное, что он оказался жуткой гадостью…
-- Это ваш первый опыт работы с буржуями?
-- Я снималась у Агнежки Холланд в рекламном ролике водки. Тоже вышло комично: меня забыли на съемочной площадке в даун-тауне Лос-Анджелеса. Хорошо, партнер по съемкам вернулся за курткой. Он меня увидел и подвез до дома, поскольку я тогда не умела водить машину.
-- А муж где находился?
-- На лыжах катался. Мы же не знали, что мне предложат работу, купили путевки в горы. Чтобы деньги не пропадали, Андрей и поехал.
-- Интересно, в России у вас есть кинопредложения?
-- До сих пор не было. Меня здесь снимать боятся. Из-за мужа.
-- Ревнивый?
-- Никто не хочет связываться с женой режиссера. Тем более, такого.
-- Какого?
-- Говорю же: такого. Однажды я пробовалась на роль и все время слышала за спиной: «Нет, у нас здесь, конечно, не Михалковы с Кончаловскими… Не те бюджеты, не те условия… »
-- Комплексуют люди?
-- В общем-то, это объяснимо. Режиссер должен быть хозяином на съемочной площадке, зачем ему человек, который в любой момент может открыть рот и произнести фразу «А вот мой муж считает… » Никто ведь не знает, что я подобного себе никогда не позволю.
-- Не обидно оставаться лишь мужниной женой? Может, ваш главный шанс с «Домом дураков» в том, чтобы попытаться избавиться от запятой?
-- Какой?
-- Вас сегодня не воспринимают в отрыве от Кончаловского: Юля -- потом идет запятая -- жена Андрона.
-- Я не хочу отрываться! Мне ужасно повезло: я стала супругой такого человека!
-- А как же самореализация?
-- Я реализуюсь каждый день. У меня растет дитя, это серьезная работа, если ею заниматься постоянно, а не по полчаса, на остальное время передоверив ребенка няне. Кроме того, я замечательно готовлю. Когда случается депрессия, иду на кухню, прогоняю всех вон…
-- Вы меня обрадовали, Юля.
-- Чем? Депрессиями?
-- Тем, что Кончаловский питается не одними пищевыми добавками.
-- Мы все принимаем витамины, и я не вижу в этом ничего плохого. К слову, муж мог бы быть гениальным врачом. У вас сейчас ничего не болит? А то проконсультировал бы.
-- И вылечил?
-- Я серьезно говорю! Он очень продвинутый в медицине человек, сам следит за здоровьем и нас заставляет. Думаете, так уж хочется каждый день бегать? Но я подсела на это, уже не могу остановиться, испытываю физическую потребность. Летом бегаем на даче, зимой оба ходим тренироваться в спортклуб…
-- Как-то общался с Сергеем Соловьевым, который рассказывал, что может снимать только тех, кого любит. Логика понятна, и все же странно, когда личные отношения так тесно переплетаются с рабочими.
-- Ни один настоящий режиссер не станет брать в картину родных или близких, зная, что это навредит фильму… Я с детства мечтала стать артисткой, а у моих родителей был знакомый художник, сказавший, когда мне было лет четырнадцать: «Придется, деточка, спать с режиссерами, если хочешь добиться чего-то на экране». Я так поразилась! А знакомый и говорит: «Если бы Феллини не спал с Мазиной, может, она не сумела бы так искренне сыграть, быть такой беззащитной и доверчивой перед его камерой… Кто знает, вдруг без этого не бывает настоящего искусства?» И я, помню, подумала: «Хрен с ним, буду спать с режиссерами!»
-- Вот и спите.
-- Счастлива, что муж не сказал мне на второй день съемок: «Знаешь, дорогая, возвращайся-ка ты на кухню». У него ведь случалось уже такое, он и в книжке описывал, как пробовал на роль в «Дяде Ване» понравившуюся ему актрису, а потом увидел первый отснятый материал и понял: не то. В итоге в картине сыграла Ирина Купченко. Если бы со мной произошло подобное, было бы страшно, хотя не думаю, что это могло бы разрушить наши отношения…
-- Когда я поступила в Лондонскую академию музыки и драматического искусства, главная сложность оказалась в том, что я совершенно не знала языка. Первые четыре месяца налегала на английский, хотя и впадала в панику: о чем они говорят, ничего не понимаю? Рыдала, переживала, краснела… Ничего, потом заговорила.
-- А дочка?
-- Она пока только итальянских слов нахваталась. Мы это лето на Апеннинах прожили. Но это бытовой язык. Если бы Марусю в школу отдать… Наверное, французский будет учить. У Маши ведь французский паспорт.
-- Откуда?
-- Одна из жен Андрея Сергеевича была француженкой, и теперь мы все французы.
-- И вы?
-- И у меня два паспорта -- российский и французский. По одному выезжаю отсюда, по другому въезжаю туда… Сейчас вот учу язык, а то даже неловко: гражданство имею, а говорить по-французски -- нет.
-- Машу в поездки часто берете?
-- Почти всегда, если уезжаем больше, чем на неделю.
-- А няня?
-- С нами. Ребенка одного не бросишь, а у нас с мужем жизнь достаточно активная.
-- В семействе Михалковых столько детей-внуков, что, наверное, есть и постоянные няни, переходящие, как красное знамя, от одного чада к другому?
-- К сожалению, это проблема. Найти человеку, которому можно доверять, трудно. Это относится не только к Михалковым, у любой семьи те же сложности. Правда, последняя няня у нас почти год. Это срок, если учесть, что Маше три.
-- Вы тяжело входили в звездную семью?
-- Пожалуй, нет. Спасибо мужу. Я была при нем. За его спиной. Я обожаю Сергея Владимировича, восхищаюсь Никитой Сергеевичем, но… Как бы вам объяснить? Всегда ощущала дистанцию, понимала, с кем имею дело. Но сложности у меня возникают не внутри семьи, а вне ее. И чаще всего -- в России. Все-таки на Западе меня готовы воспринимать как самостоятельную личность, в чем абсолютно отказывают здесь. Например, в Венеции меня лишь пару раз спросили, каково работать с режиссером, который одновременно является и мужем. У нас же с этого вопроса начинают. Вот и вы вокруг Андрея Сергеевича крутитесь.
-- Я кручусь?!
-- Вас же интересует не то, как я работала над ролью, а что меня снимал муж.
-- А как вы работали, Юля?
-- Вот теперь вам ничего и не расскажу… Перед съемками я провела два месяца с душевнобольными людьми. Каждое утро накидывала халатик и превращалась в пациентку Жанну. Когда в диспансере впервые появился Андрей Сергеевич, мне сказали: «А мы видели вашу фотографию в газете». При этом ни у кого не возник вопрос, почему там, в другой жизни, меня зовут Юлей… Даун Зоя вообще влюбилась в Андрея. Подходила ко мне и говорила: «А мой-то каков? Ох, ругается!» Ей объясняли: «Ты читала, что у «твоего» жена и куча детей?» А она отвечала: «Вранье все! Он сегодня ночью ко мне приходил… »
-- Андрей Сергеевич говорил мне, что не ждал награды в Венеции. А вы?
-- Когда шла по ковровой дорожке перед просмотром, чувствовала себя совершенно спокойно. Но после показа грохнули овации, и тут меня охватил ужас. Я зарыдала, вцепилась в руку Андрею и стала просить его уйти.
-- Чего испугались?
-- Несказанного счастья! Люди встали с мест и так кричали «браво!», что мне казалось, будто схожу с ума… Может, нечто подобное пережила лишь в момент рождения дочери, когда впервые держала ее на руках. Когда же выяснилось, что фильм получит приз, орала нечеловечески…
Знаете, обычно люди не говорят подобные вещи, чтобы не сглазить, а я не боюсь: все, что у меня сегодня есть, это счастье. Абсолютное счастье. Пока. А дальше… Лишь бы Маруська не болела. Вот ведь человек растет! С таким характером и темпераментом! Ладно, у меня первый ребенок, но Андрей, у которого до Маши, сами знаете, сколько детей, говорит, что никогда не видел подобного. У них настоящий роман! Я же наблюдаю, как муж общается с 9-летней Леной и 11-летней Наташей, дочерьми от предыдущего брака. Они прекрасно ладят, но с Машей отношения иные… И это тоже счастье. Нет, я свой шанс не упущу. Потому что помню и знаю: любовь -- работа. Она требует нервов и сил.
-- Работаете?
-- Ежедневно. И, поверьте, с большим энтузиазмом.