Невзирая на приговор врачей, через два месяца парень заставил себя сделать первый шаг
Еще подростком Ярослав вместе с друзьями стал ездить в Карпаты. На что же способен настоящий альпинист, парню показал его друг, с которым они отправились на скалы Довбуша. То, что проделывали на склонах гор скалолазы, настолько потрясло юношу, что он тоже поднялся туда вместе с остальными. Первая вершина была покорена! С тех пор он стал ездить в горы с такими же, как он, фанатиками высоты из Стрыйского клуба, которым руководили мастера спорта по альпинизму Игорь Шарабура и Виталий Антонов. В Карпатах ребята просиживали по два-три месяца, участвовали в различных соревнованиях. Да и неслучайно после окончания школы Ярослав выбрал для себя специальность маляра-высотника.
-- Летом 1993 года мы, как обычно, отправились на тренировку на скалы Довбуша, -- рассказывает 25-летний Ярослав Зварич. -- Как-то утром проснулись от выстрелов. Выскочили из палаток и увидели, что рядом кино снимают. От ребят узнали, что снимают очередную серию фильма «Время собирать камни». Слышали, что киношники неплохо платят скалолазам за прыжки и дублерство. Все мы были тогда молодыми, хотелось заработать, вот и предложили режиссеру фильма свои услуги. Он нам сначала отказал: мол, все каскадерские трюки уже отсняты, снимаются обычные сцены. Что ж, делать было нечего, мы с друзьями залезли на небольшую скалу и принялись наблюдать за съемками. Когда же все закончилось, просто спрыгнули вниз. Как оказалось, наш прыжок с большой высоты был настолько изящным, что очень понравился режиссеру. Он подозвал нас: «Вы меня убедили. Отправляйтесь к автобусу -- там вас загримируют, переоденетесь в форму австрийских солдат. А потом сделаем еще несколько дублей». Мы прибежали в гримерную, но выяснилось, что актеры еще не сдали свои костюмы. Словом, нам следовало подождать. И вот над Чертовым ущельем, торопясь к режиссеру, я решил перепрыгнуть с камня на камень. Чтобы было удобнее, взялся за растущее на краю дерево. Но оно оказалось без корней, и я рухнул с 24-метровой высоты.
… Ярослав упал на позвоночник, внутри что-то хрустнуло. Однако сознание он не потерял, наверное, шок был настолько сильным, что боли он не чувствовал. Только все тело словно пронизывали тысячи иголок. Как учили опытные альпинисты, необходимо было немного поджать ноги, чтобы восстановить дыхание. Так он и сделал. Тем временем в пропасть спустились режиссер, актеры, альпинисты. Всем было ясно: Ярослав серьезно покалечился -- сломан позвоночник. Люди выстроились в цепочку, положили пострадавшего на палатку и, передавая от одной группы к другой, подняли на поверхность. Юношу сразу же отвезли в больницу, расположенную недалеко от города Болехив. Когда шок прошел, Ярослав ощутил невыносимую боль.
Поскольку было воскресенье, в больнице нужных специалистов не оказалось. И парня со сломанным позвоночником повезли в Калуш.
-- Я был почти полностью парализован, совершенно не чувствовал ног, -- продолжает Ярослав. -- Врачи поставили диагноз перелом и вывих позвоночника. Во время первой операции из него извлекли осколки костей, почистили и зашили. Уже потом медики сказали мне, что я был на волосок от смерти. А спасло меня только то, что я занимался спортом и спина была гибкой. Никто из врачей не верил, что я когда-либо смогу подняться с постели. Когда после операции мама спросила у хирурга, буду ли я ходить, он лишь безнадежно махнул рукой: «Молите Бога, чтобы вам сын хотя бы смог сидеть в инвалидной коляске! Он парализован, и его судьба -- быть прикованным к постели»…
Это звучало как приговор. Но Ярослав считал, что непокоренных вершин не бывает. Надо лишь собрать волю в кулак и подняться -- вопреки всему и всем. Он лежал неподвижно на больничной койке, но мысленно представлял, как поднимает ноги, сгибает и разгибает их. На каждое такое «виртуальное» движение уходило около десяти минут, сопровождаемых сильнейшей болью. Каждый день он делал десятки, сотни таких попыток, стараясь не обращать внимания на сочувственные взгляды врачей, родных, друзей. Лечащий врач Александр Притуляк как мог поддерживал это стремление Ярослава, приносил ему книги, в которых были описаны судьбы людей, попавших в подобные ситуации. Это вселяло надежду.
А через два месяца произошло чудо: чуть-чуть дернулась нога! Потом зашевелились пальцы. Вскоре Ярослав с помощью специальных костылей-каталок сделал свой первый шаг. Знакомые альпинисты, ребята-высотники с работы, тренеры приносили в больницу дорогие и редкие лекарства.
Через несколько месяцев была проведена еще одна операция -- уже в больнице Ивано-Франковска. Операция была очень сложной, продолжалась более пяти часов. К сожалению, хирурги успели поставить на позвоночник лишь один металлический фиксатор из двух необходимых: не выдерживало сердце. Как объяснили специалисты, если бы не хирургическое вмешательство, Ярослав мог умереть через несколько месяцев. Правда, в ходе операции был ущемлен нерв, отвечающий за функции правой ноги, и передвигаться юноше стало намного сложнее, одна нога постоянно дрожала.
-- Рядом со мной в палате лежали больные с переломом позвоночника, -- вспоминает парень. -- Боли у всех были нестерпимые, заснуть удавалось минут на пять-десять, лекарства не помогали. Многие, пытаясь заглушить боль, начинали пить, принимали наркотики. Признаюсь, пытался и я пойти по этому пути. Ведь капельница с болеутоляющим не помогала. Пил водку, сначала закусывая, потом -- на голодный желудок, чтобы покрепче брало, но и это ничего не давало. Тогда я отказался от лекарств и спиртного.
И решил: пусть организм сам борется. При этом не переставал учиться ходить на костылях. Стоял по нескольку секунд возле стены, чтобы восстановить кровообращение, сбалансировать тело. А вскоре меня выписали, я получил первую группу инвалидности. Но начались осложнения -- ко мне вернулись боли, к тому же периодически гноились раны, организм отторгал инородное тело -- пластину-фиксатор. Пришлось опять делать операцию, и пластинку сняли.
А перед третьей операцией Ярослав… женился.
-- Вы не поверите, но это была романтическая любовь! -- говорит он. -- Перед тем как со мной случилось несчастье, я встречался с девушкой. Но когда она увидела меня парализованным, прервала наши отношения. Во время моей «отлежки» меня навещали друзья -- и парни, и девушки. А однажды в гости пришла знакомая со своей подружкой Таней. Она стала заходить все чаще и чаще… Мы полюбили друг друга. Теперь, когда меня спрашивают, как я познакомился со своей будущей женой, отшучиваюсь: «В постели!». Свадьбу мы сыграли после второй операции. Что ж поделать, я стоял на костылях.
А семья у нас получилась крепкая. Сейчас нашему старшему сыну Роману семь лет, дочке Насте три с половиной годика. Таня не смотрит на меня как на инвалида. Она уверена, что главное в человеке душа, поэтому не считает меня калекой. Наоборот, постоянно убеждает в том, что я нормальный мужик! Жить, конечно, в наше время на мою пенсию в 84 гривни весьма тяжело. Таня подрабатывает на базаре, очень помогает теща (мои родители пенсионеры, тоже инвалиды, переехали жить в село под Киевом). Но я тоже стараюсь что-то добыть, чем-то помочь семье. Разве бедность может разрушить наше счастье.
… Похоже, однако, что над этой семьей опять сгущаются тучи. Согласно заключению известного украинского хирурга Мелодия Костыцкого Ярославу снова нужна срочная операция. Иначе в ближайшем будущем он будет полностью парализован, а ведь пока еще надежда существует.
На позвоночник нужно ставить специальные фиксаторы, которые сами выпрямят и вставят на место позвонки. Но стоят они дорого и завозятся из-за рубежа. Помимо этого, такие сложные операции проводятся только в Харькове. Рассказывают, что после них многие больные начинают нормально ходить. Стоит подобная операция около тысячи долларов -- сумма просто астрономическая для молодого человека, прикованного к постели. Правда, львовские врачи тоже, возможно, взялись бы оперировать Ярослава. Однако для этого нужен по меньшей мере снимок позвоночника, сделанный на специальном аппарате (стоит такой аппарат 360 гривен). Во Львове такая операция, скорее всего, будет стоить дешевле. Как ни странно, за все это время Ярослав ни разу не обращался ни во Львовское управление здравоохранения облгосадминистрации, ни в многочисленные местные благотворительные фонды.
-- Да если бы они хотели помочь, то, наверное, уже бы помогли, -- считает он. -- Для чего же они тогда существуют?