Девочка стала самой маленькой в Украине пациенткой, которой была проведена трансплантация стволовых клеток
-- Сейчас Лиза просто неугомонная стала, -- рассказывает Алена, мама трехлетней девочки. -- Как утром после процедур выпущу из палаты с детками поиграть, так только вечером удается ее оторвать от компании, чтобы спать уложить. Поправилась на несколько килограммов. А раньше была как былинка, держась за стеночки ходила. Но все равно каждый раз, когда нам приносят результаты анализов крови, я ужасно волнуюсь. Заболевание у дочки очень коварное.
Стоимость лечения маленьких пациентов, страдающих раком крови, обходится в несколько десятков тысяч долларов. Государство таких денег не выделяет. К счастью, профсоюз организации, где работает отец Лизы, перечислил деньги на лечение ребенка. «Мужу без проволочек подписали необходимые документы. Если бы нам не помогли, страшно подумать, что сейчас было бы с Лизой», -- говорит Алена.
Лизе очень понравилось внимание нашего фотокорреспондента. Малышка позировала, как настоящая фотомодель. А когда ее перестали фотографировать, немножко расстроилась. Повернулась к нам спиной и стала лечить куклу: делать ей уколы, ставить катетер.
-- Больница стала для Лизы родным домом с восьми месяцев, -- говорит Алена. -- Потому и игры у нее такие. А началось все с того, что у дочки увеличились лимфоузлы. Участковый врач сказал: повода для беспокойства нет, у малышей это часто бывает. Но оказалось, волновалась я не напрасно: увеличенные лимфоузлы могут быть симптомом заболевания крови. Вскоре после этого Лиза сильно простудилась. Стали болеть уши, развился бронхит, и мы с ней угодили в больницу. Там по анализам крови врачи и заподозрили лейкоз.
Для уточнения диагноза 21 сентября 1999 года Алена с дочкой приехали в киевскую больницу «Охматдет». Женщина надеялась, что произошла ошибка. Однако киевские гематологи подтвердили страшный диагноз, назначив малышке химиотерапию.
-- И моя мама, и свекровь не хотели верить, что у Лизы лейкоз, -- продолжает Алена. -- Когда мы проходили лечение, свекровь плакала и умоляла: прекратите мучить ребенка, приезжайте домой. Но я знала, что без лечения такие дети погибают. Мы с мужем решили во что бы то ни стало бороться за жизнь дочки.
В конце марта после курса химиотерапии мы с Лизой вернулись в Луганск. Дома каждые 28 дней вводили ей специальные препараты. В инструкциях к лекарствам шел длинный список осложнений. И когда я думала, что все это может произойти с моим ребенком, то сдавали нервы.
В нашем городе врачи не взялись лечить Лизе даже стоматит, который развился после химиотерапии. «Как? У вас лейкоз? Мы не знаем, что делать… » -- испуганно разводили они руками. Поэтому мне приходилось связываться по телефону с киевскими врачами даже ночью.
Как любая мать, я в отчаянии хваталась за малейшую возможность помочь своему ребенку. Обращалась и к нетрадиционной медицине. Очень об этом жалею. От травника вышла в слезах. Услышав, что Лизе проводили химиотерапию, он начал кричать, что я убила ребенка и не имею права называться матерью. Экстрасенс сказал, что «откроет Лизе чакры и освободит негативную энергию», а через неделю у моей девочки развился рецидив. Стала кружиться голова, возникли тошнота, рвота. Мы опять оказались в больнице.
Киевские гематологи отправили образцы крови Лизы в Германию, где специалисты провели очень тонкие исследования. Выяснилось, что форма лейкоза, которым страдает девочка, очень агрессивная. Лиза могла умереть в любую минуту.
-- Единственное, что могло спасти девочку -- пересадка собственных стволовых клеток, которые дают жизнь всем клеткам крови, -- рассказывает заведующий отделением химиотерапии с блоком трансплантации костного мозга Украинской детской специализированной больницы «Охматдет» Игорь Стецюк. -- Однако таким маленьким, как Лиза, деткам, ни в нашей, ни в других клиниках Украины этих процедур не проводили. Изучив опыт немецких, российских, польских и американских коллег, мы решились на трансплантацию.
Для того чтобы получить стволовые клетки, следовало пропустить кровь девочки через специальный сепаратор. Процедура для трехлетнего ребенка очень тяжелая. Малышке нужно было лежать подключенной к аппарату практически неподвижно в общей сложности сорок часов. Затем предстояла массивная химиотерапия. Она убивает не только раковые клетки, но и подрывает здоровые, поэтому ребенок может погибнуть от любой инфекции. Все этапы подготовки Лиза выдержала, и 23 апреля 2002 года ей успешно провели трансплантацию. Сегодня девочка чувствует себя хорошо, радуя родителей и врачей.
-- Перед трансплантацией Лизе провели интенсивную химиотерапию, -- продолжает врач--ординатор Елена Поночевная. -- Однако препараты, которые при этом используются, уничтожают и здоровые клетки: лейкоциты, тромбоциты, эритроциты. Организм становится беззащитен. Маленькая царапина может привести к сильнейшему кровотечению или сепсису. Поэтому после химиотерапии Лизу вместе с мамой изолировали в специальном стерильном боксе, куда разрешалось заходить только нескольким медработникам в стерильной одежде.
-- У Лизы развился тяжелейший инфекционно-токсический шок, -- продолжает Елена Викторовна. -- Девочка много дней пролежала с температурой выше 38 градусов. Не могла есть. Ей вводили питательные растворы в вену. Примерно через месяц, когда состояние девочки значительно улучшилось, мы решили приступать к забору стволовых клеток.
-- Оплатить лечение нам было не по силам, -- рассказывает Алена. -- Когда о болезни дочери узнал руководитель профсоюзной организации, где работает мой муж, он буквально в тот же день распорядился, чтобы в клинику были перечислены 54 тысячи гривен. Позже Лизе понадобилось на лекарства еще семь с половиной тысяч долларов. И нам опять без промедления помогли профсоюз мужа, а также немецкая клиника «Лимис-клуб».
Лизу стали готовить к трансплантации.
-- Чтобы получить стволовые клетки, девочке понадобилось выдержать шесть процедур по 6--8 часов, -- рассказывает врач--ординатор Наталья Кавардакова. -- Малышку подсоединяли к аппарату, который отфильтровывал стволовые клетки. Под аппаратом Лиза лежала вместе с мамой. Чтобы ей легче было перенести процедуру и она себя спокойно вела, в палату принесли телевизор. Лиза смотрела мультфильмы, ей читали сказки и надували, словно воздушные шарики, резиновые медицинские перчатки. Словом, развлекали, как могли.
Замораживанием стволовых клеток занимался центр эмбриональных тканей «Эмбриотек». Использовалась уникальная технология, разработанная его сотрудниками. Затем затем образцы отправили в Москву. Российские биологи подтвердили, что раковых клеток в них нет.
Новые клетки прижились в организме девочки на пятнадцатый день
-- Лизу обложили грелками и под наркозом стали вводить трансплантат, который находился в восьми пакетах по 40 граммов, -- вспоминает Наталья Владимировна. -- Нужно было торопиться, иначе клетки могли погибнуть. Поэтому занималась этим целая команда.
-- Когда на тринадцатый день в крови девочки появились первые лейкоциты, в отделении был настоящий праздник! Это означало, что стволовые клетки начали приживаться, -- рассказывает Елена Поночевная. -- А на пятнадцатый день, когда количество лейкоцитов полностью восстановилось, стало ясно: трансплантация прошла успешно.
Первые сто дней после трансплантации -- это период восстановления иммунной системы. У Лизы он прошел без осложнений. Через год после лечения пациент считается практически здоровым. Но только спустя пять лет станет абсолютно ясно -- одолели врачи заболевание окончательно или нет. Благодаря трансплантации стволовых клеток удается вылечить 40 процентов детей. У врачей есть серьезные основания надеяться, что болезнь у Лизы не вернется.
-- Самое важное и дорогое в жизни -- это здоровье наших детей, -- говорит Алена. -- До болезни я могла расстраиваться по пустякам: денег не хватает, работа не та. А теперь понимаю, что все это такие мелочи! Беда на многое заставила посмотреть другими глазами. Здесь познакомилась с мамами, у которых малыши страдают лейкозом. Мы теперь как одна большая семья. К сожалению, некоторых детей уже нет. Но мы все равно звоним друг другу, ездим в гости. Если Лизе плохо -- переживают. Сейчас они вместе со мной от чистого сердца радуются.