Маленький художник уверен: когда родители узнают, как он хорошо рисует, они обязательно за ним приедут
Юра любит гуашевые краски, шоколад и журналистов, с которыми он общается долго и обстоятельно. Диктофоны, фотоаппараты и телекамеры его не смущают. Наоборот, видя, что аппаратуру выключают, маленькая знаменитость расстраивается и отказывается разговаривать «просто так». Мальчишка ведет себя столь непринужденно и артистично, будто и нет у него страшной инвалидности, при виде которой у взрослых наворачиваются на глаза слезы. Таким раскованным ребенка сделали его воспитатели, угадавшие в мальчишке тонкую художественную натуру и научившие его рисовать. Так началась Юркина новая жизнь -- с выставками, аплодисментами, интервью и настоящим признанием, от которого юный художник даже немножечко заболел «звездной» болезнью.
-- Юра Демьяненко (фамилия мальчика изменена по этическим соображениям. -- Авт. ) родился 9 декабря 1995 года в Днепропетровске, -- рассказывает «ФАКТАМ» директор Криворожского вспомогательного дошкольного детского дома N 1 Наталья Перегинец. -- Когда мальчику исполнилось четыре года, его перевели из Днепропетровского дома ребенка к нам. -- Он не мог стоять, только сидел, и когда медсестра стала снимать с него одежду -- на дворе была зима, -- у меня закружилась голова, и я стала тихо сползать по стене. У нас были дети с патологией конечностей, но такой ребенок поступил к нам впервые. У малыша полностью отсутствовала одна ручка, вторая -- до локтя и заканчивалась каким-то отростком с одним, длинным, словно ивовый прутик, пальчиком и каким-то зачатком второго пальца на нем. Одна ножка была наполовину меньше второй. Словом, из четырех конечностей ребенка здоровой была только одна ножка. Увидев мою реакцию, люди, которые привезли ребенка, удивились: «Вы так реагируете, а мы уже привыкли».
Юра очень болезненно переживал переезд на новое место, тяжело вливался в коллектив. Он целыми днями напролет плакал и ни с кем не хотел разговаривать. Педагогическому и медицинскому персоналу стоило немалых трудов «приручить» новичка.
-- Только любовь могла вылечить этого мальчика, -- продолжает Наталья Ивановна. -- Надо было так тепло обнять ребенка, чтобы он тоже тебя обнял. Поцеловать его, чтобы он тоже тебя поцеловал. Это кажется так просто, но дети, которые поступают к нам, не умеют обниматься и целоваться. Проходит немало времени, прежде чем на твою нежность, они начинают отвечать такой же искренней нежностью. Сейчас мы с Юрой целуемся при встрече, даже носиками тремся. Когда я прихожу в группу по делу и не могу подойти к своему любимчику, чтобы не вызвать ревность других детей, то глазами спрашиваю у него: «Ну, как у тебя дела?» Он так же, взглядом, отвечает: «Все в порядке». Но пока мы с Юрочкой пришли к такой степени любви и взаимопонимания, пришлось немало друг у друга поучиться… Вспоминаю первое занятие. Я говорю: «Дети, все захлопали в ладоши». Все дети хлопают, и вдруг я вижу беспомощный взгляд Юры -- и прихожу в ужас: как я, педагог с тридцатилетним стажем, могла допустить такую ошибку?! И вот, чтобы как-то выйти из этой ситуации, я спрашиваю: «Как еще можно выразить свой восторг?». Мы начинаем выяснять с детьми, что для этого нужно потопать ножками, постучать по столу кулачком… А Юра смотрит на меня умными глазками и прикладывает свою культю к плечу с пустым рукавом, и хлопает этой культей по плечу.
В детском доме воспитанникам стараются внушить, что они ничем не отличаются от других детей, и малыши-инвалиды растут в счастливой уверенности: с ними все в порядке. Поэтому директор долго не могла решиться на разговор с Юрой о протезе для правой, недоразвитой, ножки. «Я боялась ранить его самолюбие этим предложением». Однако, выбирая максимально деликатные слова, Наталья Ивановна все же приучила мальчика к мысли о протезе.
В Днепропетровск, куда Юру возили на примерку к протезистам, он поначалу ездил охотно, но, увидев готовое изделие, закатил истерику и отказался его надевать. Однако со временем, ощутив, какие выгоды и удобства дает новая нога, быстро научился ею пользоваться, и вскоре попросил у директора… новую ручку.
-- Мы заказали ему протез руки, но он оказался чересчур тяжелым и примитивным, -- вспоминает Наталья Перегинец. -- Чтобы рука двигалась, нужно было приводить в действие какие-то приспособления, за что-то дергать. Поэтому мы решили отказаться от протеза и сделать облегченный косметический протез для парадных выходов. Ведь к тому времени наш Юрочка уже начал делать карьеру художника, часто бывал среди людей, на торжественных мероприятиях, и нам хотелось, чтобы он не страдал от назойливых взглядов.
-- Кто открыл в мальчике способность к рисованию?
-- Можно сказать, что это была моя инициатива -- дать ему в руку карандаш, хотя и руки у ребенка, как таковой, простите, не было. Сначала я готовила Юру к мысли, что он должен развивать свои умственные способности. Говорила ему: «Сыночек, у других детей есть руки и ноги, они могут быть водителями, малярами, а ты должен научиться работать головой. Это даст жизнь и работу». Вскоре мы с ним пришли к мысли, что в дальнейшем будем учиться на адвоката или экономиста. Но потом я увидела, как ребенок с помощью своего единственного деформированного пальчика складывает мозаику, как манипулирует конструктором, кормит куклу с ложечки, -- какие это были точные движения! -- и подумала: почему бы ребенка не научить рисовать? Ведь ничего невозможного нет.
-- Поначалу Юра был скованным, он не мог удержать карандаш одним пальцем, и рисовал коротенькой ножкой, сняв с нее протез, -- рассказывает руководитель изобразительного кружка Яна Максютова. -- Но потом он научился рисовать рукой, помогая себе подбородком, и теперь уже хорошо владеет карандашом и красками. Для него это был поистине адский труд -- не имея рук, научиться проводить ровно линии и кружочки, выработать такие движения, чтобы краска не расплывалась, создать образы, понятные окружающим. Часто Юра уходил с занятий с мокрой спиной от напряженных усилий и весь перемазанный краской. Иногда даже отказывался рисовать, настолько тяжел для него был этот труд. Но потом у него стало получаться, и Юра даже стал проситься ко мне на занятия во внеурочные дни. Его работы очень быстро заметили, и практически ни одна экспозиция в Украине, где выставлялись работы детей-инвалидов, не обходилась без его рисунков. Недавно миссионеры из Америки, которые шефствуют над нашим детским домом третий год, провели в США выставку-продажу Юриных работ. Теперь ждем письма с подробностями этого события.
-- Можно ли сказать, что у Юры художественные способности лучше, чем у других детей?
-- Многие дети со здоровыми руками рисуют хуже, чем он. И хотя у него эстетическое чувство развито больше, чем у других детей, мы пока не можем сказать, что у Юры какой-то особенный талант. Феноменальность мальчика в том, что он с такой инвалидностью вообще научился рисовать, и рисовать неплохо. Юра хорошо воспринимает цвет, отлично смешивает краски. Причем, невзирая на такие тяжелые дефекты, мироощущение у ребенка светлое. Был у меня мальчик-инвалид, который любил рисовать огромные красные фигуры на фиолетовом фоне -- в прошлом отец убил его мать, и таким он видел окружающий мир. У Юрочки же радостный взгляд на жизнь. В его рисунках кот дружит с выводком мышей, пират улыбается ребенку, даже луна светит не на черном, а на ярко-зеленом небе!
-- Каждый раз, наблюдая за Юрой, открываешь в нем что-то новое, -- говорит Наталья Ивановна. -- Этот парень не желает быть беспомощным и зависеть от других людей. Он старается самостоятельно себя обслуживать -- сам ест, сам за собой убирает, сам складывает свои рубашечки с помощью культи правой ноги. Да так аккуратно, как иная жена мужу не сложит! Вот только одеваться у него самостоятельно пока не получается. Но я уверена, что и с этой задачей Юра когда-нибудь справится, -- упорства ему не занимать. Но какое будущее ждет этого ребенка? В декабре Юре исполняется семь лет, и, скорее всего, его переведут в дом инвалидов. Если бы к этому времени мальчика кто-то усыновил, я была бы счастлива. Ведь многих наших детей усыновляют. Приезжают иностранные усыновители. Возвращаются «из путешествий» мамы, которые одумались. Приходят и родители из тюрем, и люди, которые где-то кому-то дали обещание, они зачастую забирают не только своих, но и чужих детей. Оставшиеся дети очень болезненно на это реагируют, переживают. Как больно, когда к тебе подходит ребенок и говорит: «Директор, директор, найдите мне маму». Юра молчал несколько лет. И вот однажды, когда мы возвращались из Днепропетровска, где забирали протез руки, он мне сказал: «Наталья Ивановна, теперь у меня есть и ножка, и ручка. Найдите мне тоже маму с папой». И я ему ответила: «Юрочка, я все сделаю, чтобы у тебя были мама и папа».
-- Что вы намерены предпринять?
-- Если не найдутся люди, которые захотят усыновить Юру, я попытаюсь найти его родителей, или хотя бы дам им знать через вашу газету, что у них вырос прекрасный ребенок. Я не знаю, почему так получилось: может быть, их отговорили забирать ребенка врачи, может, были какие-то другие обстоятельства. Я их не осуждаю, потому что один Господь знает, как бы каждый из нас поступил в подобной ситуации. Все делают ошибки. Но ведь эту ошибку еще не поздно исправить! Мне кажется, если бы они увидели своего сына сейчас (только бы увидели! Я уже не говорю о том, чтобы пообщались с ним), они бы захотели забрать мальчика. У этого ребенка стопроцентно ясная головка, это дитя может оправдать надежды родителей. Когда вы увидите Юру, сами поймете, какой это чудесный мальчишка.
Издалека Юра, неуклюже ковыляющий по группе, похож на искалеченного птенца. Но едва ребенок усаживается за столик и вскидывает свои ясные глаза на собеседника, куда и девается чувство жалости и неловкости. С первых же минут разговора становится понятно: перед тобой личность, причем чертовски обаятельная! Беседуя со мной, мальчишка то и дело отвлекается и раздает команды: «Галина Алексеевна, скажите, чтобы дети говорили тише!», «Слава, убери игрушки!», «Ира, не обижай Машу!» Дети в группе, многие из которых на две головы выше маленького щуплого Юрки, слушают его беспрекословно. Девочки, похоже, вообще души в нем не чают.
Демонстрируя свои мужские чары, Юра командует, забавно коверкая слова: «Аня, покажись, обкружись!», «Люба, покажись, обкружись!» -- и с удовольствием наблюдает, как прибежавшие подружки послушно кружатся перед ним в незатейливом танце. «Элла, Эллочка, принеси протез!» -- не унимается мальчишка. И девочка с готовностью тащит из спальни Юркину искусственную ногу и заботливо помогает ее надеть.
-- Девочки меня любят, -- со вздохом говорит Юрка.
-- За что? -- интересуюсь я.
-- Я не знаю, уже забыл, -- кокетливо пожимает плечами мальчик и переключается на другую тему. -- Вы живете в другом городе, да? Там тоже живут мои родители, братья, сестры и четверо цуценятков. У них большой красивый дом с кирпичами и трубой. Найдите, будь ласка, этот дом, постучите, и скажите, чтобы они вспомнили меня.
-- А вдруг они не смогут тебя вспомнить? -- пытаюсь я уклониться от пустых обещаний.
-- Вспомнят-вспомнят, -- уверенно произносит Юрка. -- Вы скажите, что я умный, красивый, черепашку сам склеил и у меня новый протез. Только вы никуда не уходите, стойте, пока они не вспомнят.
P. S. Читатели, которых заинтересовала судьба Юры, могут обратиться по адресу: Криворожский вспомогательный дом N 1, улица Пятихатская, 17, Кривой Рог, 50053. Телефон директора детского дома Натальи Перегинец: (80564) 51-14-47.