36-летняя Светлана Сапон, работающая анестезиологом в роддоме, считает, что виной всему халатность и бездушное отношение хирурга Вышгородской центральной районной больницы, который удалял ей желчный пузырь
-- Я была шокирована. Нянечка хотела выбросить салфетку, но я попросила: «Отдайте ее мне, на память. Это будет моим талисманом». А сейчас салфетка еще и доказательство для суда, -- вспоминает женщина.
Проработав 19 лет медсестрой, Светлана просто не могла поверить, насколько халатными могут быть врачи. Поэтому больше никому не доверяет, а извлеченную из раны салфетку, с которой проходила полгода, хранит дома в морозильнике. Так же предусмотрительно женщина сделала и ксерокопию протокола операции, в котором подтверждено: хирург Дымерской районной больницы, где женщину оперировали второй раз, обнаружил глубоко в ране инородное тело, то есть забытую салфетку.
-- Я считаю, что во всем должен разобраться суд, -- говорит Светлана. -- Как медицинский работник, как человек, который сам участвует в операциях, я могу понять: никто не застрахован от ошибки. Но в моем случае дело не только в том, что забыли салфетку. Хирург даже не попытался определить, почему мое состояние в течение трех месяцев после операции ухудшалось, шов болел и гноился. Он заставил меня поверить, будто рана не заживает из-за того, что у меня большой вес. Я потеряла драгоценное время, истратила много денег на лекарства. И возвращать эти деньги мне никто не собирается. Если бы не моя настойчивость и желание жить, заставлявшее обращаться к другим врачам, чтобы найти причину болезни, меня бы уже не было на свете. Что пережила моя семья -- муж и два сына -- не передать словами. «Что тебе даст суд? Коллеги тебя не поймут», -- говорят одни. «Добивайся, чтобы тех, кто проявил халатность, наказали», -- советуют другие. А я просто боюсь, что из-за моего молчания могут пострадать и другие пациенты. Те, кому операции еще предстоят.
Хирург вышгородской больницы, оперировавший Светлану, встретиться с нами согласился. (До решения суда фамилию врача мы не называем. -- Авт. )
-- Я проработал в хирургии 27 лет, в год делаю около 400 операций, и ничего подобного в моей практике никогда не было, -- утверждает врач. -- Для меня это трагедия. Как сам переживу все это, даже не знаю. Но исправлять чужие ошибки мне приходилось. И я о них пациентам даже не говорил…
-- Как бы вы действовали на месте Светланы? Подали бы в суд?
-- Я -- нет…
-- Еще 10 лет назад, после рождения второго ребенка, у меня в желчном пузыре обнаружили камни, -- говорит Светлана. -- Врачи посоветовали сделать операцию. Но я сама медик и знаю, что любое хирургическое вмешательство надолго выбивает из колеи. Поэтому тянула время, снимая приступы уколами анальгина и баралгина. Когда боли стали невыносимыми, а УЗИ показало, что перестал работать желчный пузырь, решилась на операцию. 12 октября прошлого года меня прооперировали в вышгородской больнице. Казалось, операция прошла успешно, и я вернулась домой. Рассчитывала вскоре выйти на работу… Проблемы начались через полтора месяца: мне было тяжело перевернуться на бок, из шва начала выделяться сукровица, а затем гной. Первая мысль -- это свищ, поэтому рана не заживает. Живу я в Дымере, и наблюдалась у врачей по месту жительства, ходила на перевязки. Но в январе решила обратиться в вышгородскую больницу к оперировавшему меня хирургу.
Рассчитывая на то, что ей предложат госпитализацию, Светлана захватила с собой вещи, и вместе с мужем отправилась в Вышгород.
-- Хирург уделил мне не более пяти минут, -- вспоминает женщина. -- Сказал, что ради одной перевязки ложиться в больницу не стоит. Рана чистая, все нормально. С тем я и уехала. Время шло, боли усиливались. Мне пришлось обратиться в Киевскую областную поликлинику, чтобы продлить больничный. Но принимавший меня хирург решил, что я жалуюсь потому, поскольку рассчитываю получить инвалидность. И сразу предупредил: «Группу вам никто не даст». Я расплакалась. С радостью вернулась бы на работу. Но кто же мне разрешит зайти в операционную или родзал, имея гнойную рану? Кроме того, из-за длительной интоксикации у меня начали дрожать руки. А ведь в мои обязанности входит вводить лекарства в вену, ставить капельницы. Делать это дрожащими руками невозможно…
Светлана рассказывает о своей работе, показывает грамоты.
-- В 1999 году я заняла третье место на конкурсе «Лучшая медсестра Вышгородского района». Работу свою я очень люблю, и не представляю, что буду делать, если придется ее оставить. Злосчастная операция буквально перевернула мою жизнь. Хорошо, что семья у нас дружная. Мои мужчины окружили меня заботой. Со всеми домашними делами сами справлялись. Как важно почувствовать себя любимой и нужной моим орлам!
К разговору подключается муж Светланы Михаил, работающий водителем автобуса:
-- То, что произошло с женой, ужасно и безнаказанным оставаться не должно. Если шофер сбивает кого-то, даже случайно, то всем понятно, что он виноват. Почему же с врачами не так?
Около шести месяцев Светлане постоянно чистили рану, так и не разобравшись, что является источником нагноения.
-- Наконец, я отправилась в Киевский диагностический центр, -- говорит женщина. -- После длительного осмотра с помощью аппарата УЗИ, мне сказали, что под жировой клетчаткой на глубине 6--7 сантиметров находится инородное тело размером 60 на 32 миллиметра. Какое же я почувствовала облегчение: значит, очаг воспаления найден. Но в Вышгород больше ехать не хотела, а уговорила хирургов Дымерской больницы прооперировать меня.
-- Начиная операцию, были уверены, что нагноение возникло из-за свища, -- говорит заведующий хирургическим отделением Дымерской районной больницы Валерий Лаут. -- Салфетку обнаружили случайно, и были по-настоящему рады, что все разъяснилось.
-- Как вы относитесь к тому, что Светлана хочет подавать в суд?
-- Я ее могу понять, особенно после того, что она пережила. Сейчас у женщины плохо заживает рана, она не может приступить к работе. Хотя знаю, что в суматохе, особенно когда больной тяжелый, могут что-то упустить. У меня тоже бывали такие случаи. Главное -- быстро исправить ошибку. А как врач относится к своему пациенту, зависит только от его порядочности.
Хирург, оперировавший Светлану в Вышгороде, выглядел очень расстроенным. Да и кого же может оставить равнодушным такая ситуация?
-- Как вы считаете, кто должен определить меру вины и размер материальной компенсации?
-- Если суд докажет мою вину, буду нести ответственность. Но я думаю, что все это закручено из-за денег. Другой причины просто нет. А врачи у нас не защищены социально.
-- Да, это действительно так. На Западе если врач виноват, то деньги пациенту выплачивает страховая компания. Но существует также комиссия, которая рассматривает каждый случай и часто лишает провинившихся врачей лицензии…
-- Вы можете сейчас пройтись по палатам и спросить, как я отношусь к пациентам. Я не занимаюсь саморекламой, но здесь я работаю уже 20 лет. Меня уважают и ценят. Есть у нас преступники, которые безжалостно убивают людей. Вот таких надо судить, но они разгуливают на свободе. Неужели моя вина так же велика? Я не преступник. А то, что случилось -- досадное стечение обстоятельств.
Да, врачи, совершая ошибки, не считают себя преступниками. Они готовы исправлять ошибки друг друга, считая это коллегиальностью, и скрывать правду от пациентов.
-- В последнее время я часто думаю: дни мои были сочтены, если бы салфетка провалилась в брюшную полость, -- говорит Светлана. -- Разлитой перитонит смертельно опасен. Поэтому я очень благодарна тем, кто спас мне жизнь. Если Бог мне оставил жизнь, то я должна добиться правды.
P. S. В Киевской областной больнице, куда Светлану недавно госпитализировали, так как у нее возобновились боли и поднялась высокая температура, женщине поставили диагноз флегмона молочной железы. Подозревают также флегмону брюшной стенки. Из-за нагноения и интоксикации пострадала лимфатическая система. Как долго еще женщине придется лечиться, пока сказать никто не может.