Врачи Киевской клиники ортопедии и травматологии НАН Украины, исправившие ошибки коллег, утверждают, что девушке вскоре не нужно будет опираться на трость
Аня сидит на диване и свободно сгибает и разгибает левую ногу, хотя в ней установлен искусственный сустав. Затем девушка просит маму надеть ей ортез. С помощью этого устройства, фиксирующего ногу, Аня может увереннее стоять, удерживая равновесие. Три месяца назад ей сделали операцию. Но мышцы ноги, находившиеся в полном бездействии семь лет, теперь надо тренировать. К этому девушка готова. Правда, вторая нога у Ани пока еще в гипсе, так как деформированную ступню также пришлось прооперировать. Но вскоре девушка сможет опираться и на нее.
-- Почти треть жизни я передвигалась в коляске и даже не надеялась, что смогу подняться, -- говорит Аня. -- Я сейчас, как маленький ребенок, готовлюсь сделать первые шаги. Только ясно осознаю, какое это счастье -- ходить.
В третьем классе Ане поставили диагноз: ревматоидный полиартрит. Тогда никто в семье не предполагал, насколько коварно это заболевание. В течение шести лет суставы разрушились, и девочка перестала ходить. В 1995 году ей сделали первую операцию.
-- Когда я приехала в Институт ортопедии, хирург сказал: «Операция будет несложная. Полежишь несколько дней и пойдешь играть в волейбол». Я поверила, хотя в то время уже пользовалась инвалидной коляской, представила себе, что скоро побегу, как прежде. Просто была маленькой и наивной, не могла адекватно оценивать ситуацию. Как можно было пообещать такое? Меня просто обманули.
-- То время, когда Аня лежала в Институте ортопедии, мы вспоминаем с ужасом, -- говорит Анина мама. -- После нескольких неудачных операций и очень болезненного лечения одна нога у дочки застыла прямо, а другая согнулась под углом 90 градусов. Аня уже не верила врачам, и разговоры об операциях стали запретной темой в нашем доме. Только после того как в «ФАКТАХ» мы прочитали статью о хирургах Киевской клиники ортопедии и травматологии на базе больницы N 12, Аня согласилась на операцию.
-- К нам девушку привезли в тяжелейшем состоянии, -- рассказывает руководитель клиники, доктор медицинских наук профессор Николай Терновой. -- И на то, что восстановление после операции пойдет так быстро, мы не рассчитывали. Объяснить это можно не только тем, что операция прошла успешно и модель протеза установлена самая современная, но и упорной работой Ани над собой. Она оптимистка, у нее все будет хорошо.
-- Впервые у меня заболели ноги, когда мне было 10 лет, -- рассказывает Аня. -- Это случилось внезапно: я проснулась утром и даже не смогла встать. Болели стопы, как будто их ошпарили кипятком. Периодически такие приступы повторялись. Проба на ревматический фактор позволила поставить диагноз -- ревматоидный полиартрит. У меня воспалились сначала суставы стоп, затем коленные.
Аня несколько раз лежала в детской больнице, была в санатории, но болезнь прогрессировала. Постоянно болели ноги, суставы трещали при каждом движении.
-- Эта болезнь протекает медленно, -- говорит Аня. -- Сначала подкашиваются ноги, появляется скованность движений. Некоторое время я ходила на полусогнутых ногах, в школе с третьего этажа спускалась в течение 15 минут. А в начале 1995 года перестала ходить вообще. Это случилось в конце девятого класса.
-- При ревматоидном полиартрите происходит деформация суставов: они утолщаются, появляются наросты, увеличивается объем межсуставной жидкости, -- объясняет Николай Терновой. -- Все это приводит к сильным болям, а в Анином случае -- к инвалидности. Если лечение начать вовремя и проводить его грамотно, течение болезни можно затормозить. Не помогли терапевтические методы -- тогда надо переходить к хирургическим, в частности к эндопротезированию. Но упускать месяцы и годы нельзя. Ведь страдает не только костная система. Теряют эластичность связки и мышцы. И может наступить момент, когда протезировать суставы уже будет поздно, так как разработать ногу человек не сможет.
Аня показывает нам свои детские фотографии. Вот она вместе с папой, когда шла в первый класс, вот Аня обнимает кошку, а на другом снимке -- стоит у фонтана. О ней, наверное, говорили, что ребенок пышет здоровьем… Как все дети, она бегала и прыгала. И не было у нее особых предвестников заболевания…
-- Посмотрите, какая я была пухленькая, -- говорит Аня. -- А во время болезни очень похудела, и в 16 лет весила 45 килограммов. У меня были нервные срывы, ничего не хотелось делать. Школу я окончила только благодаря своей классной руководительнице, хотя последние два года училась дома. Мое счастье, что всегда рядом были друзья -- соседи, одноклассники. Они не давали падать духом. И родители у меня замечательные. Конечно, им со мной тяжело. Но я этого не чувствую…
Перечислить Анины злоключения, связанные с ее заболеваниями, крайне трудно. Кажется, что звучит все это неправдоподобно. Но результат медицинских усилий зафиксирован в документах, подтверждающих инвалидность.
-- Во время первой операции, сделанной в Киевском институте ортопедии в 1995 году, мне «чистили сустав» и повредили нерв, -- говорит Аня -- После этого нога была на вытяжении. Конструкцию соорудили неудачную, и нога искривилась. Еще через полгода те же врачи попытались под наркозом выпрямить ногу -- и сломали кость.
-- Я была с Аней в палате, когда зашел врач со студентами и стал накладывать дочке на ногу гипс, -- вспоминает Валентина, Анина мама. -- Спросила: «Что вы делаете?». Врач удивился, что я не знаю о переломе… Наверное, свое состояние я могу и через много лет охарактеризовать одним словом -- отчаяние. Мне и сейчас трудно поверить в то, что врачи могут так относиться к больному ребенку.
После этих мучений правая нога у Ани так и осталась выпрямленной, сустав перестал работать, на ней деформировалась стопа, а левая постепенно согнулась в колене под прямым углом. Девочка перестала верить врачам и поклялась, что больше никогда не ляжет на операционный стол. Но клятву не сдержала.
-- Когда я узнала, что в 12-й больнице занимаются эндопротезированием, то не сразу решилась туда обратиться, -- говорит Аня. -- Я и раньше слышала о протезах, но меня сковывал страх от одной мысли об операции. И все же это был последний шанс. Во время консультации хирург больницы кандидат медицинских наук Игорь Зазирный предупредил меня: операция -- только полдела, так как затем ногу надо разрабатывать, как бы трудно и больно ни было. «Лафы не будет», -- сказал он. И я согласилась на протезирование.
-- Мы пытались учесть буквально все, -- говорит Валентина. -- Просчитывали благоприятные дни, ходили в церковь. Нам так хотелось, чтобы все прошло удачно! 12 декабря 2001 года Ане сделали первую операцию, заменив коленный сустав искусственным, а затем «отремонтировали» стопу. Дочка надеется, что со временем ей поставят протез второго коленного сустава. Но бесплатные протезы пациентам предоставляют только благодаря городской программе «Здоровье киевлян». Кстати, для первой операции мы получили такой сустав. Теперь записались в очередь на второй.
-- Подсчитано, что в развитых странах на миллион населения требуется ежегодно 500 протезов тазобедренных суставов и 200--300 коленных, -- говорит Николай Терновой. -- Это значит, что столько людей страдает различными заболеваниями суставов, и медикаментозное лечение им уже не помогает.
Такие заболевания, как артроз, артрит, обычно встречаются у взрослых. Если же заболевает ребенок, необходимо сделать все, чтобы ему удалось избежать инвалидности. Но для этого важно, чтобы врач был знаком с современными методами лечения этих заболеваний, знал, какие новые препараты рекомендуется применять сегодня.
В редакцию «ФАКТОВ» пришло письмо из Луганской области: «Моей 15-летней дочери поставили страшный диагноз -- начальные проявления артроза тазобедренных суставов. Я думала, что нам назначат какие-то лекарства, но мне врачи сказали: мол, этого делать пока не стоит. Когда начнутся сильные боли, вот тогда и будут искать пути лечения. Но я не хочу ждать!»
-- Ждать ни в коем случае нельзя, -- говорит Николай Терновой. -- В подростковом возрасте операцию делать не рекомендуется, потому что организм еще растет. Но консервативное лечение просто необходимо. Только так мы можем замедлить разрушительное действие болезни. Девочку должен постоянно наблюдать специалист, чтобы не пропустить момент, когда можно будет сделать операцию. Ведь инвалидная коляска -- не лучший выход для тех, кому можно реально помочь. Мы убедились в этом на Анином примере.
-- Чего вы ждете от своей пациентки в будущем?
-- Я хочу встретиться с ней на улице, увидеть, что она идет самостоятельно. И тогда буду абсолютно уверен: мы все сделали правильно. Это мечта каждого врача -- убедиться, что твой труд принес хороший результат.
… Когда мы зашли в квартиру, где живет Аня, то в углу увидели сложенную инвалидную коляску.
-- Она опять сломалась, -- говорит Валентина. -- Уже второй раз за год. Возможно, «чувствует», что больше Ане не понадобится.