Сотрудники милиции говорят, что подростки часто сочиняют небылицы, чтобы избежать наказания за свои неблаговидные поступки
От шестнадцатиэтажки, где живет учительница Вера Петровна, до леса рукой подать, поэтому возврааться домой с прогулки затемно ей было не страшно. Но вдруг на опушке -- лежащий человек! Девочка лет тринадцати, казалось, была без сознания. «Боже, да это же Аня Ветрова из 8-Б», -- воскликнула Вера Петровна, узнав свою ученицу (имена и фамилии в этой истории изменены по этическим соображениям. -- Авт. ). Попыталась было привести Аню в чувство, но ничего не вышло: судя по всему, девочка была… пьяна. С трудом Вера Петровна довела Аню домой, где уже места себе не находили встревоженные родители. Увидев их, девочка только и смогла произнести: «Меня пытались изнасиловать… »
Аня воспитывалась в интеллигентной семье. Это часто подчеркивали ее родители -- инженеры в третьем поколении. Дочерей своих -- Аню и ее старшую сестру Вику -- держали в строгости, поэтому приходить домой позже девяти вечера, включать громко музыку, приводить в дом знакомых не позволялось. Друзей своих дочек они тщательно фильтровали, мотивируя это желанием «оградить детей из хорошей семьи от антисоциальных элементов».
Но самым тяжелым для Ани было даже не это -- она комплексовала, когда родители во всем ставили ей в пример сестру: «Ты снова получила тройку, а Вика училась на одни пятерки», «ты опять слушаешь эту ужасную музыку, а Вика в твоем возрасте увлекалась классикой», «Вика в твоем возрасте уже мечтала продолжить династию инженеров и даже ходила в кружок юных техников». Чем чаще Ане все это повторяли, тем сильнее в ее душе закипал протест -- она продолжала дружить с дворовыми мальчишками и слушать свою любимый рок.
В тот вечер девочка в компании ровесников праздновала чей-то день рождения. Пили водку, и Аня, видимо, переоценила свои силы. «Собутыльники» же решили оставить недееспособную подругу там, где проходила гулянка: мол, до утра проспится.
Тяжело опираясь на учительницу, Аня по дороге домой придумывала, как будет выходить из положения. Ну не говорить же, что пила водку вместе с «антисоциальными элементами», которые бросили ее потом одну в лесу! Представила, как изменится лицо отца, как приподнимутся его брови, уголки губ сползут вниз, а в глазах засверкает не то злость, не то ненависть. Как глубоко вздохнет и разведет руками мать: «Я знала, что добром это не кончится». И, конечно же, в один голос родители скажут: «Вика никогда себе такого не позволяла». Нет, правду говорить нельзя, решила Аня и промямлила что-то невнятное о том, что ее изнасиловали. Кто? Какой-то «дядя»…
Родители тут же вызвали милицию, и начались поиски маньяка -- мужчины средних лет. Его приблизительно описала Аня, когда окончательно протрезвела.
-- В показаниях девочки было много нестыковок, -- говорит начальник отдела по делам несовершеннолетних Святошинского РУ ГУ МВД Украины в г. Киеве подполковник милиции Сергей Шоненко. -- Из примерно пятидесяти вопросов, которые я задал Ане, ответы на некоторые меня сразу насторожили. Но допрос подростка, тем более потерпевшего -- кропотливое дело. Очень важен психологический фактор, и я пытался уловить, как к случившемуся относится сама девочка. К великому моему удивлению, смущения она не испытывала, хотя я задавал ей отнюдь «не детские» вопросы.
Анна сообщала такие интимные подробности, что, казалось бы, выдумать их невозможно. Тем не менее я не мог отделаться от ощущения фальши. Да ведь не скажешь пострадавшей: «Я тебе не верю. Твои глаза врут!» Родителям Аня говорила, что почти ничего не помнит, а когда мы встретились на следующий день, детально описала и мужчину, и его машину, и даже марку водки, которой он ее поил.
Портрет насильника выглядел. по ее рассказу, примерно так: «Дядька с темными волосами и седыми усами, вашего возраста, примерно такого же роста, как вы, пальцы очень похожи на ваши, нос, как у вас» и так далее. Я тогда еще пошутил: «Получается, что я подозреваемый номер один. Но у меня есть алиби -- я в это время еще был на работе».
Признаки машины, принадлежавшей насильнику, как впоследствии выяснилось, были «списаны» с темно-синего «Пежо», стоящего во дворе дома Анны. Проведя бессонную ночь и сопоставив факты, Сергей Шоненко пришел к выводу, что незачем взрослому мужчине на такой шикарной машине ловить несовершеннолетнюю девочку, поить ее водкой и склонять к сексу, чтобы потом отпустить, подвергнув себя опасности быть узнанным.
-- Чтобы окончательно убедиться в том, что история об изнасиловании просто выдумана, я отправился один на место «происшествия», -- продолжил подполковник милиции. -- До этого уже приезжал сюда с Аней, и она охотно показывала, где и как все происходило. Вечернее время, безлюдная улица… Но в пяти метрах от «места преступления» стоит дом престарелых. Как только я подъехал, залаяла собака и вышел охранник. Мог ли он не заметить иномарку с нетонированными стеклами, в которой, к тому же, происходила какая-то возня? Взвесив все обстоятельства, убедился: девочка попросту лжет.
-- Я отправился домой к Ане и сказал, что в ее показаниях многое не сходится, -- продолжил Сергей Шоненко. -- К моему удивлению, девочка даже не пыталась оправдываться. Она созналась, что… выдумала эту историю, чтобы ее папа и мама не ругали. Удивительным в ту минуту было выражение лиц родителей и сестры. Ни капли недоумения по поводу случившегося, только радость от того, что на самом деле Аню никто не изнасиловал. За девочку я был рад, но сотрудники милиции потратили три дня, которые могли бы использовать, чтобы поймать настоящих преступников. «Не будь ты несовершеннолетней, -- сказал я Ане, -- отвечала бы по закону за дачу заведомо ложных показаний!» Однако в глазах Аниных родственников сочувствия моим словам я не увидел.
К сожалению, такие случаи не единичны. Сбежавший из дому ребенок, боясь наказания родителей за «длительное отсутствие», иногда чего только не расскажет, когда мы наконец его находим. Помню, одна девочка не придумала ничего лучше, чем сказать, что четыре дня (!) была под воздействием гипноза. Дескать, последнее, что она помнит, это остановка, «жигули» и мужчина «кавказской национальности». Дальше -- провал в памяти. Очнулась, когда шла мимо больших домов, подумала: «Это же Борщаговка» -- и спокойно пошла домой. Впоследствии оказалось, что девушка все четыре дня гуляла с друзьями в другом городе.
Но и это еще не самое страшное, убежден Сергей Шоненко. Хуже, когда загулявшие подростки так боятся родителей, что домой совсем не возвращаются. Начинают попрошайничать, а то и воровать. Та же участь постигает детей, которые осознанно уходят из дому, не выдержав чрезмерной строгости родителей или будучи не в состоянии простить обиду, нанесенную близкими. Хорошо, если их вовремя находят и возвращают в семью. А бывает, ребенок настолько привыкает к законам улицы, что жизнь дома его уже не привлекает. Поэтому в том, что несовершеннолетние становятся нарушителями, практически всегда есть вина близких.
-- Чтобы завтра милиции не пришлось искать вашего ребенка, -- напоследок обратился Сергей Алексеевич к Аниным родителям, -- будьте не только в меру строги, но и в меру терпеливы.