В ответ на эту террористическую акцию под названием «Огненный смерч» оккупанты расстреляли в столице Украины свыше ста тысяч заложников, утверждает автор книги-расследования
Документальный детектив «Дьявольская игра: досье важного, но нежелательного свидетеля» должен появиться на прилавках книжных магазинов уже в ближайшее время. Автор издания раскрывает многие тайны трудной истории Украины XX столетия. Одной из таких загадок века является уничтожение в 1941-м культурного и исторического центра Киева: Крещатика, Успенского собора Печерской лавры и других ценных памятников градостроительства. Долгое время советских людей убеждали, будто это дело рук фашистов. Но упорно ходили слухи, что историческую часть города взорвали и сожгли… советские диверсанты. В новой книге приведены воспоминания ее автора -- очевидца тех событий, много лет посвятившего расследованию: так кто же учинил теракт?
… Стоял теплый осенний день: 24 сентября 1941 года. На Крещатик с опаской сходились киевляне, настороженно посматривая на немецких солдат, что лишь пять дней назад вошли в столицу Украины. Да и сами оккупанты, проезжая по улице на автомашинах, мотоциклах и велосипедах, с подозрительностью присматривались к жителям города, который они так долго штурмовали. Впрочем, многие немцы уже не боялись прогуливаться пешком, с интересом разглядывая красивую архитектуру древней столицы Киевской Руси, а кое-где вокруг солдат вермахта собирались группки мирных жителей и завязывался осторожный разговор с помощью жестов, смеси украинских, русских и немецких слов…
В начале четвертого я вышел на угол Крещатика и улицы Ленина. В квартале отсюда, возле красивого пятиэтажного магазина «Детский мир», построенного в готическом стиле с башенками, столпились киевляне. В этом здании теперь располагалась немецкая комендатура, и люди принесли сдавать, по приказу коменданта, охотничьи ружья и радиоприемники, кто-то хотел получить разрешение на выезд из города.
Неожиданно здание вздрогнуло от мощного взрыва. За первым прогрохотал второй. Дом раскололся, из подвала вырвалось пламя, а взрывная волна разбросала по тротуару убитых, раненых, контуженых немцев и киевлян. Меня, находившегося в ста метрах от комендатуры, оторвало от мостовой и швырнуло наземь. Из окон домов на головы людей полетели стекла. В соседнем квартале грохнулись каменные глыбы от «Детского мира» и похоронили под собой горожан вместе с вражескими солдатами (останки погибших откопают лишь при восстановлении Киева в 1943--44 годах). Толпы людей ринулись прочь от места взрыва, им навстречу побежали любопытные -- посмотреть. Крещатик и прилегающие к нему улицы наполнились дымом и пылью, под ногами хрустело битое стекло.
На какой-то миг немцы растерялись, затем начали окружать пылающие руины цепью солдат. Хватали всех, кто оказался в тот момент возле «Детского мира», и заталкивали в расположенные неподалеку кинотеатры «Комсомолец Украины» и «Спартак».
В тот же день по городу пронесся слух: весь Крещатик заминирован! Немцы, уже обжившие этот район, в панике стали покидать гостиницы и дома. На улицах появились передвижные радиоустановки, призывавшие и горожан уйти из центра города. Люди хватали детей, кое-какие вещи и оставляли свои квартиры, уходили на окраины или размещались в скверах. В опустевших домах и учреждениях начались пожары. С 24 по 28 сентября центр Киева -- от Первомайского сада до Бессарабки и от печерских Липок до Софийского собора -- взрывался и горел. Погибло множество архитектурных шедевров древнего Киева. Тысячи киевлян лишились жилья, сотни сгоревших и раздавленных людей остались под руинами.
«Взрывы раздавались через определенные промежутки времени в разных частях Крещатика, и в этой системе ничего нельзя было понять, -- писал позже свидетель трагедии Анатолий Кузнецов, автор книги «Бабий Яр», оплеванный советской властью и выдворенный ею за границу. -- Они продолжались всю ночь, распространяясь на прилегающие улицы. Взлетел на воздух цирк, и его искореженный купол перекинуло взрывной волной через улицу. Над чудовищным костром, каким стал центр Киева, образовались сильные воздушные потоки, в которых, как в трубе, неслись горящие щепки, бумаги, головни, посыпая то Бессарабку, то Печерск. После нескольких дней борьбы с огнем немцы прекратили сопротивление, вышли из этого пекла, в котором, кажется, уже не оставалось ничего живого, и только наблюдали пожар издали. Крещатик продолжал гореть в полном безлюдье, только время от времени в каком-нибудь доме с грохотом рушилось перекрытие или падала стена. Город насквозь пропитался гарью, по ночам он был залит красным заревом, и оно, как потом говорили, было видно за сотни километров… »
Из донесения начальника полиции Киева от 28 сентября 1941 года в Берлин: «Наши войска, вошедшие в город, нашли бывший царский дворец полностью разрушенным. 20 сентября была взорвана крепость. 24 сентября прозвучали мощные взрывы в расположении комендатуры, возникший пожар погасить не удалось. Взрывы продолжаются. Горит центр города. Разрушены очень ценные здания. Возникают новые пожары. Борьба с огнем практически не дала результатов. Нами произведены направленные взрывы, чтобы не допустить распространения огня. До настоящего времени обнаружено 670 мин, заложенных согласно найденному плану минирования. Все общественные здания и площади города заминированы. В доме, предназначенном для использования под нашу канцелярию (бывший Октябрьский дворец. -- Авт. ), обнаружены 60 бутылок с «коктейлем Молотова», в Музее Ленина -- 3500 килограммов динамита, который предполагалось взорвать сигналом по радио. Доказано, что ведущая роль в этом принадлежит евреям. Начальник гарнизона требует провести публичную казнь 20 евреев».
Согласно донесению, отправленному спустя несколько дней, 29 и 30 сентября в Киеве «ликвидировано» 33 770 евреев. После этого почти каждый день вывешивались объявления коменданта города, сообщавшие о казнях «комиссаров и националистов». Вот текст одного из таких объявлений от 2 ноября 1941 года: «Сегодня 300 жителей Киева расстреляно. За каждый новый случай поджога или саботажа будет расстреливаться значительно большее число жителей Киева. Комендант города генерал-майор Эбергард».
Вряд ли подлежит сомнению то, что теракты в Киеве лишь подтолкнули нацистов к началу массового уничтожения мирных граждан в городе. Ведь чуть раньше именно так отреагировал Гитлер на развернутую против его армии партизанскую борьбу. Из протокола встречи фюрера с руководителями рейха 16 июля 1941 года: «Русские отдали приказ вести партизанскую войну по нашу сторону фронта. Эта война выгодна нам, поскольку позволяет уничтожать всех, кто противостоит новому порядку».
Знал ли Сталин о том, какая участь ждет жителей Киева за организованные советскими диверсионными группами взрывы и поджоги в городе? Конечно, знал. Это был дьявольский расчет: спровоцировав гитлеровцев на расправу над мирными жителями, не допустить роста национального антибольшевистского движения на Украине.
Советская пропаганда твердила: за взрывами и пожарами в центре Киева стоял Гитлер. Гитлеровская утверждала, что это сделал Сталин. Одним из первых намек на истину дал -- уже после войны -- маршал инженерных войск В. К. Харченко в своей книге с куцым и странным названием: «… специального назначения». Он ни единым словом не обмолвился о применении радиомин (именно их находили немцы в подвалах киевских домов) в столице Украины. Зато приводит пример, как на Северном фронте, в городе Струги Красные, в занятых гитлеровцами жилых домах подорвали радиомину большой мощности. Взрыв был произведен сигналом, посланным в эфир за 150 километров от цели. Харченко не сообщил, сколько тогда погибло фашистов и сколько мирных жителей. (Люди же говорили, что советских граждан под руинами осталось значительно больше, нежели оккупантов. ) Рассказал маршал также о взрывах в Харькове, когда была уничтожена вся его центральная часть.
На Юго-Западном фронте (сюда входил и Киевский укрепрайон) действовали, по словам маршала, более 80 саперов-минеров «особого назначения», которыми командовал полковник Старинов. Из них пятьдесят работали в Киеве, им помогали минеры располагавшейся здесь 18-й дивизии НКВД. Что делали в городе полсотни диверсантов? Основываясь на документах и свидетельствах, не возникает сомнений: они минировали Успенский и Софийский соборы, Крещатик, Музей Ленина, Оперный театр, цирк, кинотеатры, почтамт, вокзал, все мосты, водоканал, электростанции, вовсе не думая о жителях, которым после диверсий предстояло жить в городе без воды, тепла, света… Многие объекты были взорваны при отступлении Красной Армии. А центр Киева, нашпигованный радиоминами, оставили целым на потом, до того дня, который стал для горожан поистине судным.
Как выглядели мины, подобные которым разнесли центральную часть Киева и Харькова, рассказал в 1975 году… журнал «Техника -- молодежи». Радиоуправляемый взрыватель для этих зарядов изобрели инженер В. Бекаури и профессор Ленинградского политехнического института В. Мицкевич, от первых букв их фамилий и родилось название этого оружия: «БЕМИ». В начале Великой Отечественной войны на вооружении инженерных войск Красной Армии были усовершенствованные радиовзрыватели Ф-10, весившие 16 килограммов. Плюс комплект щелочных аккумуляторных батарей общим весом 18 килограммов (они были способны вызвать взрыв в течение двух месяцев с момента закладки заряда). Ко всему этому прилагалась взрывчатка, ее количество зависело от размеров сооружения, которое следовало уничтожить: от ста килограммов до нескольких тонн.
Но факт минирования Киева саперами Красной Армии тщательно скрывался. Зато как минировался Харьков, описал известный публицист Рой Медведев. Подробности рассказал ему лично член Политбюро ЦК ВКП(б), первый секретарь ЦК Компартии Украины Никита Хрущев, в 1941-м член Военного совета Юго-Западного фронта. В подвале здания детского сада, где располагалась резиденция Хрущева, саперы-диверсанты из группы полковника Старинова разобрали пол и выкопали колодец глубиной три метра для взрывчатки. При этом землю, которую вынимали из ямы, ссыпали в мешки и ставили на них порядковый номер, чтобы при засыпании колодца уложить слои грунта в той же последовательности -- тогда никто не сможет установить, что здесь недавно копали. В нишу под фундаментом уложили приемник радиосигнала, присыпали землей, а сверху установили две мины, которые нельзя было обезвредить. Колодец со взрывчаткой засыпали, утрамбовали и сверху навалили кучу угля, спрятав в ней одну «бутафорскую» мину для отвода глаз.
Радиомина под детским садиком, в котором разместился немецкий комендант Харькова генерал-майор Браун, взорвалась по радиосигналу, посланному из Воронежа. Но вместо погибшего коменданта появился другой, более жестокий. За этот теракт фашисты расстреляли всех пленных красноармейцев-саперов и тысячи горожан.
О том, что Киев тоже был заминирован нашими, полковник Старинов рассказал лишь незадолго до своей смерти несколько лет назад в книге «Записки диверсанта». В ней есть эпизод, где Старинов, вырвавшийся со своими саперами из окруженного Киева, докладывает члену Государственного комитета обороны СССР маршалу Шапошникову: его подразделения подготовили в столице Украины террористическую акцию «Огненный смерч» и ждут команды «на пуск».
Из досье «ФАКТОВ». Илья Григорьевич Старинов родился в 1900 году. Окончил Воронежскую школу железнодорожных техников. Участник гражданской войны, сотрудник ЧК. В 1924 году изобрел мину-»сюрприз». С 1930-го инструктор по подготовке диверсантов-подрывников, обучал минному делу солдат в армии испанских республиканцев. В 1941 году начальник оперативно-инженерной группы Юго-Западного фронта, руководил минированием Киева, Харькова, Одессы, минировал Москву, когда гитлеровцы подошли к столице. После войны главный специалист Комитета госбезопасности по минированию и диверсионным актам, профессор Института разведки КГБ имени Ю. В. Андропова.
Летом 1941 года Старинов, прибыв в Киев, обратился в военный отдел ЦК Компартии Украины с просьбой выдать ему десять тысяч ампул серной кислоты, две тысячи батареек для карманных фонариков, разыскать некоторых специалистов-подрывников. На совещание вызвали шефа Госбезопасности УССР Мешика, который организовал школу поджигателей в Пуще-Водице. В здании ЦК КПУ (теперь здание Министерства иностранных дел Украины на Михайловской площади), в кабинете секретаря ЦК полковник Старинов продемонстрировал привезенные с собой элементы радиоуправляемой мины. После захвата Киева такие же устройства находили немецкие саперы, например, в Музее Ленина (ныне это Дом учителя), а воспитанники «школы Мешика» пустили в ход зажигательные заряды, в которых использовалась серная кислота.
Система уничтожения Киева была организована так: радиомины на Крещатике подрывались по радиосигналу вначале из Харькова, затем из Воронежа через систему ретрансляторов радиостанции имени Коминтерна. Эти взрывы должны были послужить командой к началу поджогов. Как установили немецкие следственные органы, большевики, покидая город, оставили в нем целую армию своих агентов, в основном военнослужащих НКВД. Вооружившись квартирными ордерами, подпольщики занимали комнаты в центре Киева: почти в каждом доме на Крещатике и прилегающих к нему улицах комнаты средних этажей оказались за агентами. В одних случаях днем, когда соседи отсутствовали, сотрудник НКВД приходил в свою комнату, обливал керосином мебель и пол, поджигал и выходил, заперев жилье на ключ. Огонь быстро охватывал весь дом… Но значительно хитрее были «зажигательные снаряды». Поджигатель оставлял заряд в квартире, запирал ее и уходил. «Адская машинка» взрывалась ночью, когда пожара никто не ждал. Самым коварным в этих терактах было то, что агенты НКВД получали ордера на комнаты и квартиры, оставленные евреями, эвакуировавшимися на восток. И каждый поджог давал повод фашистам обвинить в этом евреев…