Оля же до сих пор, спустя год после кошмара на Арабатской Стрелке, прикована к постели и не может даже поднять голову с подушки
Без сомнения, после того как херсонский корреспондент «ФАКТОВ» Людмила Трибушная рассказала читателям о трагедии, произошедшей с молодой геничанкой Ольгой Хрусталевой (год назад женщину изнасиловала и избила группа подонков, до сих пор остающихся безнаказанными), курортный Геническ привлек к себе внимание всей Украины. Президент Леонид Кучма распорядился полно и объективно расследовать, наконец, это преступление, бывший заместитель Генпрокурора, а ныне советник Президента по юридическим вопросам Ольга Колинько возглавила комиссию по расследованию, по приказу Генпрокурора была сформирована мощная следственно-оперативная группа. «ФАКТЫ» также отправили в Херсонскую область свой «спецназ»…
До Геническа мы добрались поздним вечером. Город был погружен в кромешную тьму, под ногами чавкала грязь, на улицах -- ни души, лишь собаки приветствовали нас своим лаем. В двух частных гостиницах все номера оказались заняты правоохранителями. Так совпало, что, кроме следственно-оперативной бригады, работающей по «делу Хрусталевой», область «шерстили» так называемые «приданные силы». Это милиция Украины «всем миром» навалилась на преступников Херсонщины, проводя «отработку области». Единственная муниципальная гостиница встретила нас стылым духом неотапливаемых номеров -- негазифицированный Геническ, как оказалось позже, греется почти исключительно за счет электричества. Влетает это, конечно, в копеечку, поэтому население, в большинстве своем безработное, как водится, экономит на освещении и подворовывает.
Конечно, летом город выглядит повеселее -- за счет зелени, ласкового моря и шумных отдыхающих. Но в межсезонье -- избави Бог жить и работать здесь!
Сейчас городок взволнован. Приезд такого числа командировочных из столицы вызывал бодрящее оживление среди скучающих зимой геничан. Горожане со смаком обсуждают перипетии истории годовалой давности. Дебаты ведутся на улицах, на базаре, во всех учреждениях. Мнения высказываются самые разные. Одни говорят: «Знаем-знаем эту недотрогу. Хочет скачать деньги с мужиков! Мало ее жизни учили». Другие грозят кулаком в сторону моря: «Давно пора прекратить беспредел рыбной мафии! Пускай этих насильников накажут!» Третьи качают головами: «Все равно никакими расследованиями правды не добьешься. «Рыба» сильнее».
Местная газета опубликовала письмо от «женщин преклонного возраста». В нем говорится: «Эта девушка -- гулящая девица, наркоманка, ее и ее маму мы хорошо знаем. Она выносила из дома вещи, лишь бы колоться, и мама плакала не раз, что не знает, что с ней делать. Теперь Оля с мамой сочиняют всякую небылицу, обливают грязью мужиков. А разве следователь и прокурор не видят, что за птичка она?» Чуть ниже ответ от прогрессивно настроенной части человечества: «Так что, если наркоманка? Кто дал право так называемым мужчинам поступать с ней подобным образом?» Словом, страсти бурлят…
На следующий день к девяти часам утра редакционная машина подъехала к Генической морской инспекции рыбоохраны. В Ольгином списке насильников были два рыбинспектора и три человека, занимающих загадочную должность -- общественного инспектора рыбоохраны. Мы попытались выяснить, что это за должность такая и у начальника инспекции, и у самих общественных деятелей. Что, собственно, подвигает людей выходить на суточные дежурства в море, рисковать жизнью в суровой борьбе с браконьерами, получая за это изредка, по их словам, гривен по 20 премии? Ответом нам были высокие слова о желании сохранить рыбные богатства края в неприкосновенности, о любви к морю, о том, что и эти 20 гривен не лишние, когда дома ждет семья. Да мало ли что еще! Между тем красочная таблица в директорском кабинете свидетельствовала о том, что количество изъятой у браконьеров рыбы сокращается, хотя задержанных все больше и больше. Связывать эти факты и утверждать, что изъятая рыба уходит в оплату работы рьяных общественников, мы, конечно, не станем. Не имеем тому доказательств…
Встрече с корреспондентами «ФАКТОВ» рыбинспектора и их добровольные помощники не обрадовались. Но и отказываться от разговора не стали. Старший из пятерки, 56-летний Авдеев (фамилии всех причастных к этой истории изменены по этическим соображениям), вытащил из нагрудного кармана комбинезона во много раз сложенную газету.
-- Ославили вы нас на весь город! Мало ли, что не называли фамилий! Все же знают, кого в милицию на допрос тягали. Больше всего было досадно, что внучка прочла. Она уже в пятом классе, все понимает…
Наша просьба побеседовать с каждым предполагаемы насильником отдельно также не встретила энтузиазма. «Зачем это? -- хором возмущались мужчины. -- Сейчас разом бы поговорили, и все! Чего рассусоливать?» И все же нам удалось их уговорить. Они стали заходить в кабинет начальника по одному -- в кожаных куртках, в пропавших рыбой армейских бушлатах. Настоящие труженики моря…
Передавать беседу с каждым не имеет смысла. Можно только сказать, что их рассказы о злополучных днях в конце января прошлого года заключали в себе массу противоречий. Например, на вопрос, зачем они отправились на базу на Арабатской Стрелке, один утверждал, что приехали расчищать берег от снега. Было, мол, очень холодно, морозно, море «стояло». Другой говорил: на улице в тот день и ту ночь царила теплынь, лил дождь. А на базу явились, чтобы выйти в ночь на охоту за браконьерами. Одни говорили: море было спокойно, вторые вспоминали, что штормило, и о том, чтобы выйти на воду, не было и речи. Даже катер увезли в Геническ на прицепе.
Противоречия касались не только погоды… Бог с ней! Хотя потом эту забывчивость также удалось объяснить -- Ольга утверждала, что в один из дней ее злоключений на «Арабатку» прибыл баркас с рыбой и ее оставили в покое, бросившись разбирать улов. А тут -- хоть шторм, хоть лед -- но погода явно «нелетная», не до рыбы, мол.
По поводу интересующих нас событий рыбинспектора тоже, видимо, не успели выработать единую точку зрения. На вопрос, видели ли они Ольгу, находившуюся в то время на базе, первый утверждал: «Конечно, видел! Она носилась по берегу, как лошадь». Второй говорил: «Она к нам заходила, просила закурить». Третий: «Из соседнего домика она не выходила. Мы, зайдя туда на минутку за газовым баллоном, видели ее сидящей за столом. Она пила водку. Кроме нее, в доме был какой-то парень». На вопрос, кто жил в этом соседнем домике, рыбинспектора с уверенностью отвечали: «Члены общественной группы содействия Пограничным войскам и экологии. Мы у них даже документы проверяли». (Надо же, и у генических пограничников и экологов тоже полно добровольных помощников! Однако сразу скажем, что заместитель начальника заставы Александр Врублевский клятвенно заверил, что пограничников-общественников в это время на базе не было и быть не могло, поскольку общественное формирование помощи Погранвойскам было создано только в апреле прошлого года).
Кое-какие детали в их показаниях, впрочем, совпадали. Все пятеро раньше были знакомы с Ольгой или, во всяком случае, знали молодую женщину в лицо. Были наслышаны о ее аморальном облике -- она наркоманка и даже проститутка. В подтверждение своих слов самый старший ядовито посоветовал: «Вы сходите к «Лакомке» (кондитерская в центре города. -- Авт. ), понаблюдайте. Она там по вечерам по-прежнему подрабатывает». Все пятеро видели Ольгу на базе -- по их утверждениям, пьяную, грязную, с синяками под глазами. На вопрос, откуда «тени», она отвечала: «Упала с порога». Помощи не просила и вела себя отвратительно. 40-летний Антонов, отец троих детей, заметил: «Если бы моя дочь -- ей 17 лет -- предстала передо мной в таком виде, я бы ей дал! Но и эту я ругал, стыдил!» Заняв домик неподалеку, свидетельствовали рыбинспектора, они поужинали всухомятку, без спиртного (»Зачем это, когда назавтра работать?») и легли спать. Наутро встали часов в шесть и отбыли восвояси, пока база еще спала. Словом, «ни ухом, ни рылом».
Заметим, что ни подтвердить их трезвенность, ни опровергнуть ее теперь уже не удастся -- наркологическая экспертиза по горячим следам проведена не была, как, впрочем, и другие. По словам инспекторов, они против них не возражали. Более того, узнав о павшем на них подозрении, сами предлагали пройти обследование. Следствие не сочло это необходимым.
Побывали мы и на Арабатской Стрелке -- уходящей далеко в море песчаной косе, утыканной пансионатами, спортивными базами, домами отдыха. Пару лет назад на Стрелку вели дорогу, но довели лишь до начала косы -- миллионы, выделенные на строительство, ушли «налево». До базы «Полтаванефтегазстрой» мы ехали по бездорожью около часа. Ясно, что дойти до нее пешком девушка вряд ли смогла бы. Да и обратно, в город, по зиме, без машины не доберешься -- можно замерзнуть в степи. Среди мрачноватых, выкрашенных стального цвета краской вагончиков царило безлюдье. Ворота открыла Любовь Орехова, зимой исполняющая обязанности сторожа базы. В статье собкора «ФАКТОВ» Людмилы Трибушной она была представлена в образе спасительницы измордованной нелюдями девушки. Немолодая, с суровым лицом сторожиха тоже возмутилась статьей.
-- Написали, будто я спрятала Олю. Никого я не прятала! 30 января по своим делам я собралась в Геническ. Ну, и зашла к ним в домик. У Оли не было удостоверения, позволяющего находиться в зимнее время на базе. У нас останавливаются либо рыбинспектора, либо пограничники, либо работники природоохранной организации «Экология», которые постоянно держат на нашем причале два катера. Поэтому я предложила девушке уехать в город -- от греха подальше. Мало ли, а вдруг чья-то жена наведалась бы и застала ее тут, с мужчинами. Она согласилась.
Из дальнейшего рассказа женщины следовало, что Ольга приехала в домики вместе с неким Герасимовым, также сторожем, чье дежурство выпало на те сутки, и провела на базе около двух дней. Причем, все было тихо-спокойно -- никакого веселья, шума, танцев. Орехова отметила, что девушка была «хорошо, чисто одета». По дороге «вела себя спокойно, на побои и изнасилования не жаловалась». Вела беседу -- о маме, «которой не нужна», о возлюбленном, «который ее поколачивает». По словам сторожихи, машина остановилась в десяти минутах ходьбы от Олиного дома. Женщины, выйдя на воздух, минут двадцать покурили, побеседовали «за жизнь», потом расстались.
-- А в больницу эта девица попала после полуночи. Где же, интересно, она пропадала все это время? -- поинтересовалась «спасительница».
Директор базы, присутствующий при нашем разговоре, выдвинул смелую версию. По его мнению, за пять часов Ольга успела сбегать к своим знакомым наркоманам, признаться, что не заработала денег на «ширку», и получить по заслугам. И уже избитая наркоманами обратилась в милицию. Эта версия в ходу и среди рыбинспекторов. Все пятеро повторили ее нам почти слово в слово. (Кстати, согласно документам, промежуток времени между моментами, когда Ольгу Хрусталеву высадили из машины и когда она попала в больницу, равен всего трем часам. Кроме того, зелено-фиолетовый цвет синяков на ее лице и теле, зафиксированный экспертом, свидетельствует о том, что синяки эти успели «состариться», что, согласитесь, не совсем вяжется с версией генических Пуаро). Работница базы выразила полное согласие с дедуктивными умозаключениями своего директора. Поскольку женщина с сыном, не имея другого пристанища, живет в летних домиках круглый год, надо думать, что она весьма дорожит рабочим местом.
А дважды судимого Герасимова, как только история получила огласку, уволили -- за то, что привез на территорию постороннего человека.
В городе мы услышали и другое мнение об Ольге Хрусталевой. Редактор городской газеты «Приазовская правда» Алла Слюсаренко рассказала, что давно знает ее. Знает и о том, что Ольга употребляла наркотики. Как и многие в Геническе. Но вот в то, что женщина могла ради этого подворовывать, Алла Слюсаренко не верит. Ольга-де не чуралась никакой работы, вот и редакционное кафе ремонтировала, и другим в городе помогала побелить-покрасить.
-- Ольга -- человек, который по своей природе не может находиться один. Когда ей везло и она встречала человека достойного, то на глазах преображалась. Красивая, общительная, она как будто летала по городу. Но и в трудные для себя времена Ольга Хрусталева оставалась доброй и отзывчивой. Я это почувствовала, когда умер мой муж. То, что с ней произошло, ужасно!
-- А говорят, что она проститутка и даже сейчас ее можно встретить под «Лакомкой»…
-- Сейчас, насколько я знаю, она даже не встает -- так болеет. Нет, Ольга не проститутка. Она просто несчастная женщина.
По Геническу ходят слухи, что это уже не первое изнасилование местных женщин рыбаками. Три-четыре года назад одну из них даже нашли убитой -- со связанными руками и ногами и кляпом из морских водорослей во рту. Прокурор области и начальник областной милиции, впрочем, заявили, что подобные тяжкие преступления среди зарегистрированных не значатся. По словам херсонского областного прокурора Николая Банчука, в прошлом году на Херсонщине произошло почти два десятка изнасилований, и почти все дела по ним уже направлены в суд.
… Место возле той самой «Лакомки» -- людное. Центр. Здесь же находится импровизированный базарчик. Торговки семечками, сигаретами и шоколадками оживленно обсуждают все то же «дело Хрусталевой». Они непримиримы, и слово «суд» здесь не звучит -- лишь призывы «повесить» и «забросать гранатами». Девочек определенного вида не видно. «Так милиции же понаехало! -- объяснила нам их отсутствие одна из местных женщин. -- Да и в другое время не стоят они открыто, их вызывают».
У борцов за богатство моря во время обыска искали припрятанную по погребам красную рыбу, черную икру, оружие и наркотики?
Ближе к вечеру, дабы застать всех дома, мы поехали к Гаврилко и Соловьеву. Это они вместе со сторожем Герасимовым, втроем, как утверждают Ольга и случайный свидетель произошедшего в тот страшный вечер 28 января 2001 года, затолкали Хрусталеву в машину Гаврилко и повезли на Стрелку. Ольга и ее мать считают Гаврилко и Соловьева браконьерами, рыбинспектора и Орехова -- общественными(!) помощниками экологов.
… У Гаврилко полон двор людей в «кожанках». Оказывается, мы попали на обыск, по окончании которого интересующих нас «экологов» увезли в милицию. «Кожанки» неофициально поведали, что у борцов за рыбье богатство края искали припрятанные по погребам красную рыбу и черную икру. Теща Гаврилко, к которой мы подошли после обыска, была другого мнения о целях визита правоохранителей. Она сказала, что искали пистолет и наркотики. (Именно пистолетом, по словам потерпевшей, Гаврилко выбивал ей зубы. -- Авт. ).
-- И что, нашли? -- полюбопытствовали мы.
-- Откуда у нас пистолет?
-- Как вы думаете, обыск связан с «делом Хрусталевой»?
-- Да, это из-за нее, -- согласилась женщина.
На дальнейшие наши расспросы она ответила, что Гаврилко не так давно женат на ее дочери, относится к ней хорошо и руку никогда не поднимает. Поэтому в то, что он мог надругаться над Хрусталевой, дома не поверили. По домашней версии, мать Ольги просто хотела получить от них деньги. (В больницу, где лечилась О. Хрусталева, между тем, передавались лекарства, сопровождаемые списками тех, от кого они. В этих списках фамилии Гаврилко и Соловьева значатся первыми. С чего бы это такая забота? -- Авт. ). О роде занятий своего зятя теща Гаврилко также поведала собственную версию: имея личный катер, он работает общественным помощником пограничников. Жена его торгует на рынке, в том числе и рыбой.
Желание пообщаться с Гаврилко и Соловьевым не ослабло, и вот мы уже в Геническом райуправлении милиции. Тщательно подбирая слова, начальник милиции Анатолий Скопиченко, строго глядя на нас, заявил, что милиция -- не дом свиданий, и помогать отказался. Понять его, конечно, можно -- если бы не пресса, разве пришлось бы ворошить благополучно похороненное дело (справедливости ради заметим, что закрыто оно было не милицией)
Больничная палата отделения неврологии, куда в очередной раз после резкого ухудшения самочувствия положили Ольгу, заставлена цветами -- от сестры Любы, соседей, верующих, которые помогают ей, чем могут. Мы попали как раз на день рождения. В день нашего приезда (24 января. -- Авт. ) ей исполнилось 29 лет. Почти год назад, 28 января, именно свой день рождения Ольга выдвигала как довод, прося гогочущих мужиков отпустить ее. Как мы помним, ей ответили: «Вот и отметим твой день рождения!»
Спустя год после случившегося с ней кошмара Оля все еще неподвижна и нуждается в постоянном уходе. Прошли воспаление легких и плеврит, вызванные переохлаждением организма (девушку то и дело окунали в ледяное море, чтобы привести в чувство), срослись поломанные кости носа. Зато появилась другая беда -- из-за слишком поздно выявленного смещения шейных позвонков у Ольги начала отниматься правая половина тела, стала усыхать и потеряла чувствительность правая нога. руки то и дело сводит судорога. Врачи запретили ей даже поднимать голову, так как у нее нелады с внутричерепным давлением. Уже год непрестанно болит живот, язык постоянно натыкается на пустоту, зиящую на месте выбитых зубов.
И все же она очень хороша! Темноглазая, белокожая, с отшлифованными, ухоженными ногтями. Кстати, именно эти ногти вызвали у психиатра сомнение в том, что Ольга действительно угнетена. А оказывается, это старшая сестра Люба, заботливо ухаживая за больной, пытается встряхнуть ее, вернуть к жизни. Но младшая сестренка все время возвращается в свой кошмар, плачет, вспоминая, как рвали на ней одежду, как расстегивали брюки, как держали голову и раздвигали ноги…
То и дело в палате гаснет свет. За час, что мы провели возле Олиной кровати, электричество гасло трижды. Каково ей вот так лежать одной в темной тишине и отгонять от себя прилипчивые видения?
-- Оля, а как к тебе относятся в больнице?
-- Теперь уже хорошо. После публикации в «ФАКТАХ» наконец начали капельницы ставить, воротник Шанца, подходят ко мне чаще. Раньше некоторые медсестры тоже заботились обо мне -- и одеяло подоткнут, и обогреватель поставят… Здесь ведь холодно. Были, правда, и такие, что спрашивали у меня: «А ты сейчас трахаться не хочешь?» -- Ольга снова расплакалась.
Конечно, ее надо и диагностировать, и лечить серьезно -- не обойтись без психиатра и реабилитации. Слава Богу, за этот год Ольга избавилась от своей наркозависимости. По словам матери, чтобы убедиться в этом, ее ежемесячно тестируют на наличие наркотиков и алкалоидов. Пока сбоев не было.
-- Вы знаете, я ведь не получала от этого кайфа. Только в самый первый раз. А потом уже за компанию только кололась, с большими перерывами.
-- Оля, у вас нет желания уехать отсюда? -- спрашиваем ее напоследок.
-- Нет, я очень люблю свой город, -- улыбается она. И даже обещает не сопротивляться лечению. А ведь всего тремя неделями раньше Оля хотела только одного -- поскорее умереть.
Конечно, нам очень хотелось знать о результатах обысков в Геническе. Начальник УМВД Украины в Херсонской области Анатолий Науменко «держал оборону», как Мальчиш-Кибальчиш. Тайна следствия, даже будучи секретом Полишинеля, хранится за семью милицейско-прокурорскими печатями. Анатолий Вячеславович сообщил только, что обыски у Гаврилко и Соловьева с «делом Хрусталевой» никак не связаны. По его словам, по Геническу, как и по области, проводится комплексная операция. «Изъяли 120 килограммов рыбы ценных пород, около 30 килограммов икры, проведено порядка 50 обысков». А пистолет и вовсе ни при чем -- когда проводят обыск, убеждает А. Науменко, не ищут конкретно рыбу или что-то другое. «Я думаю, что по рыбе мы поработаем очень и очень активно, -- добавил он. -- Есть у нас информация».
Конечно, мы пытались обратить внимание и начальника УВД, и прокурора области на такое загадочно-массовое явление, как добровольные борцы за рыбье долголетие, но милицейский начальник признал себя некомпетентным в этом вопросе, а прокурор сказал, что, коль скоро институт общественных помощников «не нами придуман» (он существует с советских времен), не нам и подвергать его сомнению, а тем более обвинять смельчаков, «которые за это удостоверение внештатного инспектора работают». И больше о делах браконьерских не говорили, сосредоточившись на «хрусталевском».
И Анатолий Науменко, и Николай Банчук заверили нас, что тот факт, что Ольга наркозависима, не оправдывает ее мучителей. «Если есть заявление об ее изнасиловании, мы должны сделать все, чтобы преступники были наказаны», -- добавил прокурор. Наши сомнения в том, что спустя год после преступления еще можно найти какие-то доказательства, удовлетворившие бы суд, были развеяны обоими. Мол, и следственно-оперативную группу возглавляет теперь старший советник юстиции, следователь-важняк Олег Миненков, да и доказательства бесследно не исчезают. Хотелось бы верить, хотя упущенное время и упущенные возможности не вернешь.
Год Ольга Хрусталева, ставшая по вине насильников и садистов инвалидом, не получает должной медицинской помощи. А могла бы, ведь суд мог обязать преступников оплатить ей и материальный, и моральный ущерб. Теперь Николай Банчук дал следователям месяц сроку, и им предстоит сделать то, что его подчиненные не сделали за год. По горячим следам.