Хрупкая харьковчанка собственными руками создала для города пятьсот рабочих мест
Бабушка Иры Гориной по профессии была педагогом, а по жизни -- профессиональной авантюристкой. Она обожала выходить замуж за состоятельных мужчин, обирать их до нитки и разводиться. Только официально мамина мама побывала замужем девять раз, прочие варианты исчислению не поддаются. Своими «трудами» она заработала себе квартиру в Харькове, машину «Волга», дом в Анапе, обставленный антикварной мебелью… В общем, по запросам и темпераменту бабушка Ирины безусловно была диссиденткой, жившей вразрез с пуританскими нравами своего времени.
Ирин папа любил украшать свою жизнь цветами, но дети в эту категорию не попадали. Из зарплаты декана -- очень приличной, по советским меркам -- на семейный бюджет выделялось рублей сто, так что Ира с сестренкой ходили в дешевых одежках традиционного кроя, точно приемыши в родной семье. Мама щедротами бабушки выглядела прилично. А к щедротам в качестве гарнира подавались по-харьковски смачные упреки, адресованные всем, кто портил бабушке жизнь и сидел на ее шее. Ира, с детской горячностью переживая за маму и за себя, твердо решила: в своей взрослой жизни она никогда не будет зависеть от чужих подаяний. Поскольку отношения с бабушкой не сложились -- они были очень уж разными людьми, -- то бабушка, оставившая подробное завещание, ухитрилась ни разу не упомянуть в нем старшую внучку.
В старших классах школы, затем в Институте фармакологии Гориной прочили блистательную карьеру: ясный ум, неординарные организаторские способности, предельная собранность. На этой собранности она без отрыва от учебы вышла замуж и родила дочь. По окончании института -- в 1990 году -- Иру зачислили ассистентом на кафедру токсикологической химии: обычный ход, служивший первым шагом к защите диссертации и научной карьере. Вот только привычная жизнь к тому времени уже трещала по швам.
Волна перемен накрыла харьковскую науку с мощью и неотвратимостью селевого потока. Несколько лет Горина жила по инерции, надеясь, что все как-нибудь образуется. Жила в глухой обороне. Планировала семейный бюджет с точностью до копейки и проводила его в жизнь с непреклонностью завзятой монетаристки. Денег, правда, все равно не хватало. Их просто не было.
Муж, натура стихийная, регулярно бросался в плавание по мутным водам тогдашнего бизнеса. Получалось не очень. Хаос проникал в быт, несмотря на выстроенные Ириной защитные редуты порядка. «И чего ты добилась в жизни? -- спросил как-то муж, вернувшись из очередного плавания. -- Помнишь, какие надежды ты подавала?» Она взглянула на себя со стороны и увидела маленькую лабораторную мышку, живущую на нищенскую зарплату ассистента кафедры токсикологии. На зарплату, которая целиком и полностью передавалась нянюшке, приглядывающей за дочерью, пока Ира зарабатывала на кафедре эту самую зарплату для няньки. Оказалось, что жить в обществе и не заражаться его безумием -- очень сложно.
Она сказала себе, что так жить нельзя, и стала искать выход. Просчитывала разные варианты, но все они упирались в отсутствие стартового капитала. Получалось, что денег нет и не будет, потому что их нет изначально. Получалось, что это судьба, а значит -- трепыхаться бессмысленно. Но она помнила сказку про двух лягушек, попавших в кувшин с молоком. Она не собиралась сдаваться.
Осенью 1995 года окружающие решили, что у Иры Гориной поехала крыша. Мало того, что развелась с мужем, она продала единственное, что у нее было, -- квартиру. Осталась без крова, купила оборудование для прачечной и поставила его в арендованном полуподвале. И поселилась там же, в полуподвале, потому что теперь она была -- бомж. Дороги назад не было, потому что не было куда возвращаться.
С утра пораньше Ира разносила заказы: улыбчивая, накрашенная, вручала клиентам белье и маленькие подарки: «Спасибо, что выбрали нашу фирму». Ей сочувствовали: такая маленькая девушка, такие тяжелые мешки. Хоть бы водителя позвали, что ли. Она отвечала, что водителю нельзя, он сторожит машину. Управлялась сама.
Да и не было никакого водителя. Иногда не было даже денег на проездные талоны -- тогда разносила белье пешком, на своих двоих. Днем искала клиентов, вечером стирала, по ночам сушила и гладила. Спала урывками, в перерывах между сушкой и глажкой. Называлось все это -- бизнес. Малое предпринимательство. Так Ира Горина стала деловой женщиной.
Сам производственный процесс был продуман до мелочей. Каждая партия белья стиралась отдельно. Никаких тебе бирок, никаких совместных стирок. Клиентам возвращались благоухающие стопки белья, упакованные в специальные мешки с дырочками -- «проглаженное белье должно дышать». Тут любая хозяйка заметит и почувствует разницу. В этой новой сказке про Золушку нет и не будет принца. Вместо бала Ира Горина нашла себе дело, которое сумела превратить в праздник. Взвалила на себя адову работу, но сумела перелопатить ее и выстоять. Потому что работу выбрала — праведную, нужную людям, ту, что делает нашу жизнь наряднее, чище, праздничнее.
А Ирину Горину выбрали владельцы частных ресторанов, трепетно относящиеся к белизне салфеток и скатертей. Это уже пошел так называемый корпоративный клиент, с большим и постоянным объемом заказов. Больницы, гостиницы, воинские части… Дело расширялось. На сегодняшний день у нее развитая городская сеть прачечных и химчисток. Называть их «офисами» или там «производственными помещениями» язык не поворачивается. Это нарядные, светлые, по-домашнему уютные храмы чистоты и порядка -- с коврами, мягкими игрушками, картинами на стенах. Это ее опорные крепости в борьбе с энтропией -- убыванием порядка во внешнем мире. Только теперь она уже не обороняется, а наступает.
Работают здесь в основном женщины, потому что женщинам ближе и понятнее сама суть здешней работы. Мужчины, как главные созидатели, привносят в мир тревогу, беспорядок и грязь. Женская доля -- наведение порядка, очищение и умиротворение. Этим они и занимаются: жрицы чистоты под руководством Ирины. Не удивительно, что здесь нет текучести кадров. Средняя зарплата на фирме, в зависимости от выработки и объема заказов -- 500--700 гривен. Для Харькова это очень даже нормально.
Лежат на боку громадные харьковские заводы. Нормально дышит только городской рынок, где ничего не производится, кроме прибавочной стоимости. По вечерам на город накатывается мгла, и на майдане Свободы, самой большой площади в Европе, запросто можно заблудиться. Фонари освещают одну только Сумскую улицу, по которой бредут невесть куда редкие неприкаянные прохожие.
А маленькая хрупкая харьковчанка по имени Ира Горина своими руками создала для города пятьсот рабочих мест. Власть, по идее, должна молиться на таких, как она. Но власть не молится.
Логика жизни проста. Один ты можешь жить как угодно. Можешь спать сколько угодно и питаться чем Бог послал. Когда появляется ребенок, ты уже не один. Ты отвечаешь за него -- перед ним, перед собой, перед Богом и людьми.
Это в советские времена, когда государство норовило быть в ответе за всех и каждого, можно было передоверить ему ребенка: авось не пропадет. Нормальные люди, естественно, такими делами не занимались, но тем не менее. Сейчас государству не доверяют. Не только ребенка -- просто мало доверяют. И, наверное, на то есть веские причины. Государство в ходе последовательных трансформаций превратилось в бесформенное многоликое чудище. Лики его расплывчаты и туманны, четко прорисованы только отверстия для приема пищи. Оно всеядно и ненасытно. Оно поглощает все. Наружу выдается только команда «дай!». Звучит похабно, особенно по отношению к женщине, но речь идет о деньгах. У чудища нет половых пристрастий -- есть только четко выраженный интерес. Желательно -- в валюте.
Ира Горина надеялась, что сможет расслабиться, когда появятся деньги. Оказалось, наоборот. Теперь она в ответе не за одну только дочку Катю, а за пятьсот человеческих судеб. За дело, которое требует ежечасного, ежеминутного присмотра -- совсем как хилый младенец (а младенцу-то, между прочим, седьмой годок). Оно похоже на деревце, растущее из сугроба: земля добрая, да климат плохой.
Первым в прачечную Гориной пришел участковый. За ним -- пожарные, санэпидстанция, налоговая полиция. Бандиты. Районная администрация. В общем, понеслось. Она думала обхитрить их всех: перенесла офис на территорию одного из своих клиентов, конкретно -- воинской части. Даже шутила: «У меня «крыша» с танками и ракетами». Но от монстра, называющего себя государством, никакие танки с ракетами не спасут. В конце концов, это же его ракеты и танки.
Выиграв два процесса у налоговиков, Ирина задумалась. Две трети ее прибыли стабильно съедают чиновники. Все прочие показатели скачут, как на качелях -- вверх-вниз, вверх-вниз, и только один демонстрирует завидную стабильность: чиновнику всегда хочется кушать много. Он -- как жирный барсук за пазухой: ты его греешь, а он грызет твое тело. Шутки шутками, но ведь загрызет насмерть. К этому все идет.
Многие из нас умеют считать. Некоторые даже без калькулятора. Но отдельные выдающиеся сограждане, вроде Гориной, умеют не только считать, но и принимать просчитанные решения. А это уже не шутки. Тут одним калькулятором не обойдешься. Даже двумя.
Она решила не дожидаться, пока на малом и среднем бизнесе окончательно будет поставлена точка. Ира Горина, бывшая прачка, решила сама устанавливать для себя законы. Она вошла в Команду озимого поколения -- сборную Украины по выживанию в тяжелейших общественно-климатических условиях -- и всерьез настроена победить стоглавое чудище посредством результатов голосования. Время покажет.
В сказке про Золушку о политике не говорится. Не будем и мы. Хотя Золушка, если помните, становится законной принцессой, то есть четвертым лицом в государстве. На этом сказка заканчивается, а начинается жизнь.
Осенью 1995 года Ирина Горина продала свою единственную квартиру, чтобы открыть прачечную в подвале. И поселилась там же, потому что другого жилья у нее не было…