Теперь он готовится справить бриллиантовую свадьбу и в свои 82 года мечтает снова побывать в Антарктике
Более полувека живет в Одессе «золотая» пара Казаковых. В нынешнем году они собираются отметить свою бриллиантовую свадьбу. «Шестьдесят лет пролетели, словно одно мгновение», -- в один голос убеждают меня супруги. И в это «мгновение» уместились война, флот, «медовый месяц» под обстрелами, долгие рейсы мужа-китобоя в Антарктику, двадцать пять кругосветок и -- ни одной ссоры! Океан их разлучал и соединял, океан им снится и сейчас…
Кстати, 82-летний Василий Казаков в своем роде последний из могикан. Его профессия из разряда «мертвых» в Украине, он -- гарпунер. Возможно, старейший на нашем континенте. А еще он может похвастаться рекордным количеством добытых в водах Антарктики китов -- 4 тысячи 500 кашалотов, сейвалов, финвалов и блювалов не ушли от меткого выстрела гарпунера с веселым прозвищем «Чапай». Так Василия Ивановича прозвали китобои за имя-отчество и лихо закрученные усы.
-- 4500 китов -- почти фантастическое количество. Не жалко ли вам убитых животных?
-- Вы спрашиваете об этом гарпунера… Я и сейчас об этом думаю. Конечно, было жалко, -- вспоминает Василий Казаков. -- Но вы не забывайте: я же охотник, моряк. К тому же существовал план Министерства рыбного хозяйства, и мы вынуждены были порой еще и наращивать промысел. Но даже при всех требованиях сверху я никогда не мог себе позволить стрелять китов в их брачный период. Именно в это время они становятся наиболее уязвимы. Помню, как когда-то тянули на лине мертвую самку кита-горбача, а ее самец все время плыл за нами, подныривал под нее, пытался ее расшевелить и так стонал, бедняга, от отчаяния…
-- Вы говорите о китах, как о людях…
-- Может быть, это потому, что выходил в плаванье за ними 25 лет подряд. У китов действительно многое, как у людей. К примеру, период беременности длится девять месяцев. Да вот, пожалуйста… Если в той же паре горбачей убить самца, то самка вовсе не будет тосковать о любимом и спокойно уплывет от его трупа на поиски планктона. Чем не женское коварство? А вот человеческая мстительность этим животным не свойственна -- никто из китов после охоты нас не преследовал.
-- Но все-таки во время охоты возникала угроза для вашей жизни?
-- Несколько раз меня после выстрела из гарпунной пушки смывало волной в море… Так случилось, когда мой друг с другого китобойца во время шторма загарпунил блювала, но не убил его. Линь, на котором тянули раненного кита, запутался в винте, и судно попало в бедственное положение. Представьте себе: ураган, огромные волны и беснующийся голубой кит тянет за собой катер… Нас по радиосвязи вызвали на помощь. Тогда на палубе стоял только я за гарпуном. С первого выстрела убил кита, но тут меня смыло за борт… Помню, в глазах все потемнело, меня куда-то несло, и я оказался в ледяной воде. Нырнул под кита и выплыл между ним и китобойцем. К счастью, ребята смогли вытянуть меня на палубу до того, как кит задел тушей борт. Уже в каюте, когда я переодевался, меня все стали поздравлять. Мол, и друзей спас, и сам спасся… И вдруг осеклись. В зеркале я увидел, что полностью поседел… Кстати, голубой кит, которого я тогда подстрелил, оказался самым большим из добытых за все время существования нашей китобойной флотилии «Советская Украина», его длина достигала 22 метров. Чучело этого кита было даже выставлено на ВДНХ в Киеве…
За всю свою жизнь на море Василий Казаков, по его словам, ни разу не испытал страха. Видимо, это помогало ему выжить среди льдов Антарктики. Один раз его выбросило за борт так далеко, что он перелетел через шесть туш кашалотов, «пришвартованных» к судну. Бесстрашному гарпунеру, чтобы побыстрее вернуться на свой китобоец, пришлось… проплыть под ними! Сегодня он говорит, что весь его страх был расстрелян на войне, задолго до «китовых» историй.
3 сентября 1942 года около Новороссийска на боевой катер, которым командовал Казаков, напал «Мессершмитт». Четыре раза самолет выходил на атаку, обстреливая советское судно из всех пулеметов, а на катере, как назло, пулемет заклинило. Под шквальным огнем Казаков вскинул обыкновенную винтовку и с четвертого выстрела попал в истребитель. Поединок закончился за несколько минут -- «Мессер» рухнул в море… Старшина I статьи Казаков был награжден за это орденом Красного Знамени. «Это и был мой первый кит», -- шутит Василий Иванович. Впрочем, тогда ему было не до шуток -- после победы над истребителем моряка сразу отправили в госпиталь. Врачи извлекли из его тела 72 осколка и не верили, что он выживет. Но спустя месяц бравый командир уже был на ногах и даже влюбился в 19-летнюю девушку, часто навещавшую его в госпитале.
-- Тогда, в 42-м, он сделал мне предложение, -- вступает в разговор жена Василия Казакова Мария Михайловна. -- И мне было неважно, что он был весь израненный (кстати, шесть осколков в нем до сих пор). Я сразу дала согласие. Помню, как мы шли в загс городка Очамчира на черноморском побережье Абхазии, где находилась наша морская база. Шли семь километров. Медленно-медленно -- Вася был еще на костылях и весь в бинтах. В загсе женщина-аджарка, расписывавшая нас, отговаривала меня. Кричала: зачем он тебе -- он и так покалечен, а если вернется на фронт, то точно не выживет…
Казаков вернулся на фронт, служил в дивизионе морских охотников, искал немецкие подводные лодки, ликвидировал минные поля в водах около Балаклавы. А Мария Казакова встречала мужа на берегу, и каждый раз он возвращался домой невредимым.
После войны Василий Казаков получил инвалидность второй группы. И скрыл это от комиссии, вербовавшей моряков в первую советскую китобойную флотилию «Слава». Так и попал в Антарктику.
-- Василий Иванович, но ведь после войны все время велись разговоры о запрете китобойного промысла. Это как-то влияло на вашу работу?
-- Конечно, вводились различные ограничения. Нельзя было охотиться на беременных самок. А еще я не имел права стрелять по маломеркам -- молодым китам размером меньше 16 метров. На базе, где разделывали привезенный нами «улов», за соблюдением правил охоты строго следили представители международных морских организаций. И однажды меня оштрафовали за 15-метрового кита. Но с учетом того, что за весь рейс я зарабатывал 8--12 тысяч рублей, штрафы были малоощутимы. Хотя за умышленное убийство кита-маломерка или китового детеныша можно было ответить перед судом -- за это предусматривалось четыре года заключения. Были случаи, когда осуждали и наших гарпунеров. Кроме того, запрещен был отстрел китов-горбачей. Но, если честно, я точно знаю, что охота на них все-таки велась, и не только нами. Норвежцы и японцы тоже отстреливали редкие виды китов. Существовали даже условные радиосигналы, которыми мы оповещали базу в случае убийства «краснокнижного» вида. В конце концов запретили весь китобойный промысел…
-- Грустная история. Где же сейчас 12 китобойцев «Советской Украины»? Я слышал, что часть флотилии продана в западно-африканские страны и катера используются для береговой охраны?
-- Вполне возможно. Ведь наши китобойцы быстроходны и, главное, устойчивы. Мне приходилось стоять за гарпуном даже при шторме 8--9 баллов. А вместо гарпуна ведь можно установить более мощное, боевое орудие. В Одессе наших китобойцев я не видел уже очень давно, а в Ильичевском порту видел -- правда, переделанные под лоцманские корабли.
-- На вашем счету двадцать пять кругосветных путешествий. Не хотелось после очередного рейса плюнуть на все и остаться на берегу?
-- Что вы… Мне и сегодня снятся айсберги, стада китов. Если бы была такая возможность, я и сейчас отправился бы в Антарктику. Судите сами -- у меня было все: любимая работа, друзья, старший сын, ходивший со мной в рейсы… А любимая женщина все 25 лет моей службы во флотилии встречала меня в порту. Только однажды она не вышла в порт -- когда рожала младшего сына…
За гарпуном я мог стоять сутками, для отдыха мне было достаточно 2--3 часов. В азарте погони за китами так увлекался, что забывал даже поесть.
-- Скажите, Василий Иванович, а как же удавалось пережить разлуку. Ведь китобои оставались в рейсе без женщин по 6--8 месяцев?
-- Многие не могли этого пережить, случалось, что даже сходили с ума. Особенно, когда матросы узнавали из писем, что их жены неверны, а невесты не ждут… Вскрывали себе вены, выбрасывались в открытое море. Они досрочно возвращались домой в Одессу на трейлерах, но… в морозильных камерах…
Особенно тяжело было не на базе, а у нас на китобойцах. Во-первых, адская работа, во-вторых, жуткая тряска или полное обледенение. Стоишь, бывало, на палубе, все блестит во льду, и не с кем даже поговорить -- вокруг одни пингвины. Только и шлешь домой любимым фотографии, на которых ледяное одиночество или ты в компании антарктических птиц…
-- Но ведь вы могли останавливаться в портах, могли сходить на берег…
-- Могли. Я побывал во всех странах южных широт. Нас принимал губернатор Монтевидео, мы встречались с новозеландскими и австралийскими властями, прогуливались по Сингапуру, Гонконгу, по рынкам арабских стран. Правда, за нами был такой присмотр, что это напоминало не прогулки, а принудительные экскурсии. За любое нарушение (а таковым могло быть что угодно: и выпивка в портовом баре, и поход в публичный дом) тебя могли лишить визы, не взять в следующий рейс. Тогда, помню, местные на нас не особенно-то и рассчитывали -- знали, что советские моряки ходят практически без денег. Помню, у Сингапура, завидев наш китобоец, к нам на лодках поплыли местные. Смотрю -- везут девиц, выпивку и сувениры. Но как только разглядели флаг, сразу повернули к другим кораблям. Знали уже о нашей неплатежеспособности… Даже пираты нас не трогали -- понимали, что взять с нас нечего. Да и гарпунное орудие выглядело довольно угрожающе. Стреляя из него, мне удавалось поразить кита на расстоянии сорока, а то и больше, метров.
В этой удивительной морской семье все долгие годы совместной жизни Мария Михайловна командовала на суше (домашние даже прозвали ее семейным контр-адмиралом), а Василий Иванович -- в море (как-никак был вторым человеком на судне после капитана). Видимо, в этом и заключается секрет их гармонии. До сих пор, увидев эту пожилую пару, прогуливающуюся под ручку по одесским улочкам, горожане величают их моряком и морячкой. Таких настоящих морских союзов даже в Одессе можно пересчитать по пальцам.
-- У нас есть все, что можно взять от жизни, -- говорят старики. -- Старший наш сын ходит в плавания капитаном, младший занимается бизнесом. У нас уже четверо внуков и правнучка. Чего же еще хотеть? Только жить да жить вместе…