Николай Сорокунский иногда с разрешения владельца судна брал супругу Екатерину в плавание. А в этот раз забыл даже ее фотографию, которая во всех рейсах была его талисманом
Село Чернобаевка под Херсоном целую неделю напоминало растревоженный улей: в пиратском плену оказался земляк -- Николай Сорокунский. «Странно было даже представить, что дядя Коля, наш добряк-сосед, -- заложник, захваченный вооруженным до зубов индонезийским разбойничьим племенем», -- до сих пор не могут отойти от шока односельчане. Здесь, в Чернобаевке, Николая ждут четыре брата, жена и многочисленная родня. Близкие и друзья в эти дни буквально обрывали телефоны Украинского посольства в Ливане, где находится судовладелец захваченной «Принцессы Сары». И вот наконец из Африки в небольшое село на Херсонщине пришла долгожданная весть: Сорокунский, и еще 17 членов экипажа освобождены.
Николай называет жену Катенькой и каждый раз, появляясь дома после долгих странствий, осыпает ее цветами.
-- Представьте себе картину: звонят в дверь, открываю -- и за огромной охапкой роз даже не вижу мужа, -- рассказывает супруга второго механика Николая Сорокунского Екатерина. -- Вообще, все тридцать лет, что мы вместе, у меня была только одна соперница, которая все время его у меня забирала -- Колина профессия.
Говорят, сторожить женщину -- все равно, что к ветру охранника приставить. Но в расхожее мнение о морячках Катерина не вписывается: жизнь для нее останавливается, как только судно мужа отходит от причала.
-- Я обычно несколько недель после расставания не могу никого видеть, закрываюсь в доме и не выхожу, пока не нарыдаюсь, не переболею разлукой, -- объясняет супруга моряка. -- Вот и прошлым летом все было, как всегда: проводив Николая в Мелитополь, вернулась в квартиру, наплакалась. Разве что дурные предчувствия одолевали, как никогда. Да и было от чего -- все как-то не складывалось в тот отъезд. Во-первых, муж после многомесячного плавания толком и отдохнуть не успел, через несколько недель фирма срочно его отозвала опять на работу. Собирался впопыхах, торопился. В последнюю минуту перед выходом сквозняком разбило оконное стекло в гостиной. Отставив в сторону дорожную сумку, поехали на базар за стеклом, но не успел Коля его вставить в раму, как в коридоре упало огромное зеркало и -- вдребезги! Вот тут у меня сердце уже екнуло, но виду не подаю: авось, думаю, он об этой примете не знает. Но и это еще не все. Выходим из дому -- ломается замок. Дом не отпускал хозяина! Будто знал, что рок уже торопится ему навстречу. Моряки -- народ суеверный, да только муж, чтобы не огорчать меня, даже бровью не повел: мол, ерунда, не стоит на такие мелочи внимание обращать. Подбадривая друг друга больше, чем нужно, мы, теперь я так думаю, вели себя, наверное, нечестно. К рассказанному добавлю еще одну деталь. С первого рейса Николай всегда брал с собой в море мою фотографию, -- за тридцать лет она потерлась, истрепалась. Он никогда мне не рассказывал о своих морских неприятностях, но однажды достал из портмоне измятое фото-талисман и, оправдываясь, объяснил: «Мы тонули… » Так вот, в этот раз снимок остался дома -- первый раз в жизни муж забыл взять его с собой.
Страх, в котором жила Катя все семь месяцев, ожидая мужа из морских странствий, довел женщину до того, что она опасалась смотреть телевизионные выпуски новостей. Но контракт мужа подходил к концу, и она немножко расслабилась. Просматривая один из новостийных выпусков, в ужасе забилась в угол дивана, услышав ужасное сообщение.
-- Звонок был поздний. Наша соседка попросила моего мужа зачем-то зайти к Сорокунским, -- вспоминает 20-летняя Алла Паустовская. -- Я еще подумала: наверное, нужно что-то починить по хозяйству, но причина оказалась какой-то неправдоподобно-несусветной: дядю Колю взяли в плен пираты! К тете Кате вызвали неотложку…
Квартира Сорокунских моментально превратилась в тоскливый зал ожидания: капли, слезы, таблетки, чай, снова лекарство. Соседи по очереди дежурили у Катюши. Теперь она не разрешала ни на минуту выключить телевизор, не выпускала пульт, нервно нажимая на кнопки и устраивая бешеную скачку по каналам, но новости рождали только новые вопросы и страх. Один из национальных каналов и вовсе сообщил, что пираты расстреляли весь экипаж.
-- Иногда я просила всех уйти, оставить меня одну, -- говорит Катя. -- Мне хотелось помолиться. Нашарив ногами тапочки, шла к иконе и просила, чтобы судьба в лице пиратов даровала пленникам жизнь.
Катина младшая сестра живет в Москве. Узнав о беде, она наняла переводчика и связалась с Украинским посольством в Ливане и морским департаментом этой страны. В Чернобаевку стала поступать первая скупая информация. Так сельчане узнали, что хозяин «Принцессы Сары», ливанец, предложил разбойникам обменять судно на экипаж, но те требовали только денег -- 200 000 долларов.
Первым на помощь пленникам отправился французский корабль. Президент Украины обратился за помощью в ООН. Оказалось, что на корабль напали не африканцы, как вначале было сообщено, а индонезийское племя -- хорошо вооруженные люди в масках. Причем первый раз экипажу удалось уйти от преследования, но неполадки ходовой части обрекли судно: моторы заглохли, теплоход начало сносить на мель у берегов Сомали. До Адена, куда моряки шли на ремонт, им добраться не удалось -- на борт поднялись разбойники.
-- Когда-то, еще во времена Союза, у нас дома было какое-то застолье, и я услышала от мужа такую историю: на их теплоход напали пираты, они уже гроздьями висели на судне, взбираясь на палубу, как вдруг рядышком неожиданно всплыла советская подводная лодка. При ее появлении разбойников и след простыл, -- вспоминает Екатерина Романовна. -- Не зря ведь Шестой флот США всегда охранял основные мировые нефтяные пути, а английский контролировал морские торговые пути. Маленькие частные иностранные компании, под флагами которых сейчас приходится плавать украинцам, не в состоянии обеспечить безопасность как рыболовства, так и торговли. Пираты это отлично понимают, поэтому их промысел не уходит в прошлое. Однако такого серьезного захвата, как в случае с «Принцессой Сарой», уже давно не было.
-- Коля иногда с разрешения владельца брал меня с собой в плавание. Благодаря ему я полмира увидела. Вот и несколько месяцев назад позвонил и предложил: «Сделай себе загранпаспорт. Судно идет под погрузку в Херсон, хозяин не против, чтобы ты была со мной до конца рейса». Я не попала на судно лишь потому, что наша «Сара» обломалась и до Херсона не дошла, стала на ремонт в Румынии, -- объясняет Катя.
Впрочем, она жалеет, что в трудные минуты не оказалась рядом с мужем. Хотя и здесь, дома, женщине досталось сполна. Пережив самые длинные в своей жизни четырнадцать дней, Катя стала… заикаться. «То ли к врачам, то ли к бабкам идти за помощью?» -- недоумевает. После двухнедельного бдения у телефона и телевизора впервые вышла на улицу и едва удержалась на ногах. «Уже от ветра валюсь», -- пытается шутить.
-- Один из самых трудных моментов -- разговор с сыном, -- утверждает Екатерина. -- Наш Дима тоже выбрал папину стезю и сейчас плавает на той же грузовой линии, что и отец. Пару месяцев назад они чуть было не встретились в одном из африканских портов -- всего на день разминулись. И я надеялась, что сын ничего не знает о случившемся. Он позвонил: «Как дела, мамуль?». Ну я взяла себя в руки и давай его уверять: мол, и у меня, и у отца все отлично. И вдруг слышу: «Мам, брось, я все знаю!» -- «Ну что ты можешь знать? -- перешла я в наступление. -- Я по десять раз на день связываюсь с крюинговым агентством, с посольством. Все закончится благополучно, Димуль!» А у него сейчас двадцатидневный переход из порта в порт. Это значит -- полное отсутствие информации. И сын наш даже не знает, что отца освободили. Когда доберется до порта и позвонит домой, тогда только смогу ему сообщить.
Дмитрий учится на втором курсе Одесской морской академии, но после ЧП Екатерина Романовна склоняется к тому, чтобы сын оставил столь рискованное занятие и искал какое-то дело на берегу. Он недавно женился и буквально на пятый день после свадьбы ушел в рейс.
-- Напереживалась я из-за него тоже изрядно. Дима полетел в Нью-Йорк как раз накануне терактов в Америке -- 9 сентября, а на судно попал только через четыре дня. При этом совершив три перелета из города в город в США. Можете только представить себе, чего мне это стоило, -- вытирает слезы мама.
Никого из жен украинских моряков -- членов экипажа захваченного пиратами судна -- Екатерина до недавних пор не знала. Да беда заставила познакомиться.
-- Мне в эти трудные дни постоянно звонили, всячески поддерживая, жена моториста из Мариуполя Наташа Соколова и одесситка Алена Юнес. Аленин муж, араб, работает на «Принцессе Саре» старпомом, и с ним удавалось время от времени выйти на связь, -- рассказывает Сорокунская. -- С судна сообщали, что остались без воды и еды, потом, правда, на помощь морякам пришли французские коллеги, передав им на борт продовольствие. Как-то мужья сообщили нам: «Обещают завтра утром». Можно было только догадываться, кто, кому и что обещал. К слову, сотрудники Украинского посольства в Ливане постоянно уверяли меня, что идут на все уступки бандитам, лишь бы спасти людей. Это уже потом мы узнали, что основная группа головорезов -- двадцать человек -- получив выкуп, оставила борт, но шестеро пиратов остались и стали выдвигать новые требования. Дни тянулись бесконечно, и мы вновь и вновь загадывали: «Может, завтра!». Не передать радости, когда из нашего посольства пришла телефонограмма: «Поздравляем вас! Пираты покинули судно, и оно сейчас направляется в Аден». Но вдогонку новое сообщение: «Буксир, тянувший судно, обломался». И опять тревога. Правда, нас уверяют, что французский корабль сопровождает наш сухогруз, и экипаж будто бы вне опасности. Но терпение, честно говоря, на исходе. Кажется, эти злоключения никогда не закончатся. Для меня точку в этой печальной истории может поставить только голос мужа. Знаю, что как только появится возможность позвонить, он сразу же наберет мой номер. И поэтому не отхожу от телефона ни на минуту…