32-летний мастер районной электросети Виталий Аверчев лежит с раздробленным правым локтевым суставом в госпитале, а стрелявший в него дедушка ждет суда
Двое контролеров и электромонтер Ивановской РЭС заканчивали обычный рейд в одном из сел района. Стоявший на отшибе дом пенсионеров Опанасенко (фамилия и имена стариков изменены. -- Авт. ) был последним в их списке. «Можно к вам? -- постучали проверяющие. -- Мы пришли снять показания счетчика». -- «Здоровеньки булы! Входите», -- широко распахнул дверь хозяин.
Через несколько минут в покосившейся деревенской хате прогремят выстрелы. Один из контролеров, получив тяжелое огнестрельное ранение, как чуть позже и его коллеги, спасется бегством.
Уже больше месяца продолжается в Херсонской области разбирательство по делу о нападении 73-летнего крестьянина на сотрудников энергокомпании.
-- Вместе с дедушкой мы зашли в верандочку, где был счетчик, -- вспоминает драматичные события 11 мая контролер Ивановской РЭС Валентина Романова. -- Приоткрыв занавеску, заметили: между стеклом и кожухом электросчетчика вставлен кусочек фотопленки -- она тормозила диск. «Ворую, -- не стал отпираться хозяин. -- Время такое, что все воруют». Я присела за стол, чтобы составить акт о нарушении, но оказалось -- закончились бланки. Сергей Губич, член нашей бригады, поспешил за актами на другой конец села, где тоже работали контролеры, а Виталик Аверчев встал на табуретку и принялся снимать счетчик. Хозяин между тем уговаривал нас: «Не пишите ничего, может, так «сбалакаемся». Я объяснила, что писать все равно будем. Дедушка, махнув рукой, ушел в дом и через минуту появился с ружьем. Мы решили, что хозяин просто хочет нас попугать, поэтому серьезного значения его грозному виду не придали.
-- Старика я, снимая счетчик, даже не видел, -- рассказывает дальше Виталий, пострадавший. -- Из-за угла двери просто показалось дуло. Я отвел его рукой. Если бы так повел себя кто-то помоложе -- дело другое, а тут… дунь и рассыплется. И вдруг -- хлопки. Один, другой. Я решил, что хозяин продолжает свой показательный спектакль и стреляет холостыми, но все же интуитивно заслонил голову рукой. Это, как выяснилось позже, и спасло меня от смерти. В следующий момент рука будто отвалилась: смотрю -- она отвисла, откуда-то взялась кровь, рукав пиджака разлетелся в клочья. Боли при этом совсем не почувствовал. Я заматерился и опрометью выскочил из хаты. «Дедушка, что вы наделали!» -- бросилась к стрелявшему Валентина Романова.
-- А он в этот момент направляет ружье на меня: «Я вас всех тут перестреляю!», -- у вспоминающей об этом Вали глаза наполняются слезами. -- Мне ничего другого не оставалось, как схватить двустволку и попытаться вырвать ее из рук хозяина. И тут старик кричит жене: «Чего ты смотришь?! Бей ее, я один не справлюсь». Бабушка сзади чем-то саданула меня, но удар был слабый. Слава Богу, в этот момент вернулся Сережа, который бегал за актами. Он отобрал у старика ружье, бросил его на пол. Но тут я заметила в углу еще одно, сгребла оба ружья в охапку и кинулась во двор, на ходу решая, куда бы их спрятать. Свалила в густую траву -- и скорей в дом, Сергею на выручку. Мужчины в это время, схватив друг друга за грудки, продолжали выяснять отношения. «Неси сюда ножи, будем их резать, -- скомандовал бабушке дед. -- Терять нам все равно уже нечего». «Валя, возьми бабку на себя», -- сказал Сережа. Увидев, что хозяйка шарит по столу в поисках ножа, я начала ее отталкивать. А вообще, это наше счастье, что старушка оказалась слабенькой и серьезно подсобить мужу не могла. «Умоляю, не убивайте нас!» -- закричала я, а Сергею шепнула: «Убегаем!». Он изо всех сил толкнул деда, и в следующую минуту мы уже были на улице. Покидая усадьбу, мы захватили ружья, чтобы вслед нам никто не стрелял. Все это время ни я, ни Сергей не знали, где Аверчев и что с ним. Сама я была почему-то уверена: дед убил нашего напарника.
-- От дома разбойника-Фролыча до места, где стояла машина, на которой приехала вся наша бригада, километра полтора, -- рассказывает Виталий Аверчев. -- Скорее добраться до нее -- теперь мое спасение было только в этом. Надеялся по пути встретить людей, которые помогли бы в случае, если потерял бы сознание. Почему-то в голове крутилась одна мысль: потеряю много крови и умру. И тут вижу -- навстречу мне движется какое-то авто, за рулем незнакомый мужчина. «Отвези меня в больницу!» -- бросился я к нему. Водитель согласился, но говорит: «Подожди пару минут, я разгружусь», -- и подъехал… прямехонько к тому дому, где нам устроили бойню. Я тогда не мог знать, что это зять стрелявшего в меня деда, но догадался: помощи ждать не приходится, -- и припустился бежать. Оглядываюсь, а легковушка-то уже за мной едет. Почему-то был уверен: догонят и добьют. А тут какая-то женщина корову пасет. «Вызовите милицию!» -- кричу ей, не останавливаясь. «А что сказать?» -- спрашивает она вдогонку. «Что постреляли контролеров!» -- ору изо всех сил. И тут меня машина догнала…
Вышедший из автомобиля молодой человек сходу заявил: дескать, ты же не дурак, понимаешь, что ружье выстрелило само… Я молчу, тяну время, потому что боковым зрением вижу, как к нам бегут Валентина и Сергей. Когда они оказались рядом, я осмелел и скомандовал незнакомцу побыстрее отвезти нас к нашей машине, что он и сделал. А через полчаса мы уже были в Ивановке, в райбольнице. Врачи начали готовить меня к операции, но наркоз не действовал -- такой сильный был шок. Я почти не сомневался: руку мне отрежут. Как дальше жить? Ведь дома семья, двое маленьких детей…
С Виталием мы встретились через несколько недель после ЧП в Херсоне, в госпитале, где он лечится. Покалеченную правую руку ему не ампутировали, но и сейчас еще до конца неясно, будет ли она функционировать.
-- Полностью раздроблен локтевой сустав, -- объясняет потерпевший. -- Дробь решили пока не доставать, надели на руку аппарат Илизарова. Лечащий врач говорит: сначала пусть заживут все порванные мышцы, а за кость возьмутся позже.
После этой передряги Виталий больше всего опасается остаться калекой, а если движения руки будут восстановлены, обязательно вернется в РЭС.
-- Я потомственный энергетик, -- говорит мужчина. -- Отец мой в нашем райцентре работал в свое время заместителем начальника энергосбыта. Я после армии закончил Новокаховский техникум по специальности «электрификация», а сейчас продолжаю учиться в Мелитопольской сельхозакадемии. Работал контролером, электромонтером, мастером по замене приборов учета. Всякое за эти годы было: на меня абоненты ходили с вилами, собаками травили, моему напарнику голову разбили, но чтобы стрелять… нет, такое -- впервые.
Между тем в Ивановской РЭС до сих пор не могут решить, чего заслуживают Аверчев и его напарники -- благодарности или порицания.
-- Мы от своих сотрудников требуем отнюдь не подвигов, -- подчеркнул в разговоре с корреспондентом «ФАКТОВ» начальник Ивановской электросети Валерий Гончаров. -- Ни при каких обстоятельствах они не должны идти на прямые конфликты, столкновения с населением.
Но все участники того злополучного майского рейда (и Аверчев, и Романова, и Губич) уверены: ретируйся они тогда -- и позже доказать факт воровства электроэнергии было бы практически невозможно. А ведь чуть ли не треть «товара» компании «Херсоноблэнерго» попросту разворовывается. Так зачем же они в таком случае работают, ежедневно колесят по селам, подставляют свои головы под пули, рискуют здоровьем, а подчас и жизнями?
Не скрою: калитку, за которой в глубине двора поднимался ветхий домик, я открывала с опаской. И даже когда меж кустов смородины и малины появился невысокий седой, совершенно благостного вида старичок, тревога не схлынула -- первый взгляд бывает обманчив, мало ли…
-- Откуда? Из газеты? -- недоверчиво переспросил пенсионер. -- Е-мое!
С выражением лица проколовшегося резидента Фролыч садится прямо на тропинку, где мы стоим, и жестом предлагает мне последовать его примеру. «Ноги болят», -- объясняет.
-- Вот шо вам скажу. Я дурак, спорить не стану. И что счетчик отматывал, и что стрелял -- это было, -- сразу приступает дед к опасной теме. -- Было. Но не так, как контролеры рассказывают. Меня тут уже месяц тягают. Чуть не каждый божий день в район к следователю езжу. Ему объяснял и вам повторю: да, хотел напугать, вынес ружье, а эта бабенка с РЭСа как вцепится в двустволку мертвой хваткой! Я тяну к себе, она к себе. Возились -- возились, ружье само и выстрелило. Не было холостых выстрелов! Верите? Пистоны могут дать осечку, а у меня две пачки дробовых патронов -- проведите эксперимент, постреляйте! Не услышите ни одного холостого, уверяю вас. Если бы я хотел их пострелять, я бы это сделал.
Кто же говорит правду, а кто лукавит? Чтобы выяснить, как было дело, «ФАКТЫ» обратились в Ивановский райотдел милиции, но там «в интересах следствия» наотрез отказались комментировать произошедшее. Поэтому узнать, как действительно разворачивалась драма в сельской хате, можно будет только во время судебных слушаний, которые начнутся, вероятнее всего, через месяц.
Между тем решивший сэкономить на уплате за свет и попавший под уголовную статью Фролыч готовится к худшему. Энергетики полностью сняли провода от села до стариковского хуторка, где живет одна эта семья.
-- Как тут моя бабуля сама останется? -- пожимает плечами подследственный. -- Пришлось срочным порядком переселяться в село. Без оружия на хуторе нельзя. Бывало, собака ночью залает, я выйду, пальну в воздух, и опять тихо. А теперь все знают, что стрелять мне не из чего, ворье свою силу и почувствовало, каждую минуту «гостей» жду.
Старика я как раз и застала за хлопотами, связанными с переездом. Чтобы спокойно сесть на скамью подсудимых, ему еще многое нужно успеть, поэтому к долгим разговорам Фролыч не расположен.
-- А откуда у вас ружья? -- спрашиваю старика.
-- Я перед выходом на пенсию колхозные огороды сторожил, -- охотно объясняет собеседник. -- Знакомые мужики привезли мне из соседнего района два ружья, да так они потом у меня и задержались.
Фролыч -- участник войны, имеет льготы, поэтому за электроэнергию платил всего 50 процентов. Зачем еще и воровал?
-- А попробуйте поживите на пенсию с парализованной женой на руках, -- парирует мой вопрос дедушка. -- Мне восьмой десяток, а я вынужден вкалывать, как последний раб. И все равно бедность, бедность беспросветная. Моя старушка после инсульта два года с кровати не поднималась, кормил ее с ложечки, все деньги бабке на лекарства тратил. Только недавно жена начала вставать, мне стало чуть полегче. Дети есть, в Запорожье живут, но быть им обузой не хочется. Наоборот, стараюсь кабанчика еще сыну и дочке откормить. А вообще, разве мы с супругой могли подумать, что такая тяжелая старость нам выпадет? Я всю жизнь трудился чабаном, в советское время имя мое в районе гремело, больше всех в колхозе шерсти государству сдавал -- вон полный сундук грамот и медалей. А на сберкнижке 25 000 рублей пропало -- деньжищи по тем временам! Ну мог ли я тогда думать, что придется поворовывать перед смертью? Воровское ж счастье, как известно, переменчиво.
В селе о Фролыче отзываются как об авторитетном, уважаемом мужике и всерьез опасаются, что деда не на один год могут упрятать в тюрьму -- серьезное преступление на его совести. При этом скорее сочувствуют, чем осуждают. В обнищавших деревнях, где люди забыли, что такое деньги, и за электроэнергию не рассчитываются годами, довольно неприязненно относятся к контролерам-рэсовцам, боятся их пуще милиции. Сам же старик говорит, что тюрьма его не страшит, потому что сидеть Фролыч на самом деле… не собирается.
-- Если бы мои ружья не забрали, я бы застрелился уже, -- объясняет деловито. -- Ну а так… Вот устрою свою бабушку, а там, когда возьмут под стражу, совершу побег. При побеге, если вы знаете, -- расстрел на месте. Я уже все обдумал! Жить мне и раньше, еще до этой неприятности, не хотелось, а теперь и подавно. Разве можно наши мучения жизнью назвать? Так что пусть копают могилу, я готов. А еще лучше -- две сразу. Бабушка тоже согласна за мной отправиться. Мы свое отжили и готовы предстать перед иным судом: