10 лет назад великий шахматист ушел из жизни
Ни один шахматист не заставлял современников так много говорить о себе, не вызывал такое количество споров, как Михаил Таль. Стремительный, неправдоподобно быстрый взлет Таля, ставшего чемпионом мира в возрасте 23 лет, сумели превзойти лишь Гарри Каспаров и Руслан Пономарев.
Он прожил недолгую жизнь. Таль умер, когда ему было всего 55 лет. «ФАКТЫ» предлагают своим читателям познакомиться с малоизвестными страницами жизни выдающегося шахматного игрока.
Пресса называла Таля «демоном», «черной пантерой», «Паганини», намекая на сходство во внешности и на «дьявольское» умение шахматиста играть «на одной струне», то есть создавать на доске такие позиции, когда судьба партии висит на волоске. То, что писала одна из голландских газет в конце 50-х годов, было характерно для реакции всего шахматного мира на игру Таля: «Для шахматиста мирового класса Таль играет удивительно бесшабашно, чтобы не сказать отчаянно и безответственно. Пока успех сопутствует ему, потому что самые опытные и испытанные защитники не выдерживают этого террора на шахматной доске. Он стремится в первую очередь к атаке, и в его партиях нередки жертвы одной или даже нескольких фигур. Одни видят в нем не более чем авантюриста, которому просто улыбается Фортуна, другие -- гения, который открывает неизведанные области шахмат».
Говорили, будто Таль обладает способностью гипнотизировать соперников, заставляя их ошибаться силой своих каких-то неведомых магических чар. Что уж говорить о любителях шахмат, если претендент на мировое первенство Давид Бронштейн прямо называл Таля «чтецом чужих мыслей». А гроссмейстер Пал Бенко заявил, что Таль во время партии гипнотизирует его, вынуждая проигрывать выгодные позиции. Бенко решил, что нашел противоядие от парализующего взгляда Таля: пришел на очередную партию в темных отражающих очках и играл в них до того момента, пока снова не попал в безнадежное положение.
Таль не опровергал совершенно порой нелепые слухи о себе, охотно поддерживая их собственным поведением. Многолетний претендент на мировое первенство Виктор Корчной вспоминает: «Как-то в ресторане он сказал мне, что хочешь, мол, я посмотрю на того официанта (обслуживавшего совсем другой столик), и он подойдет к нам? Официант тотчас подошел»…
Возможно, разгадка феноменальных побед восьмого чемпиона мира кроется в мистической истории его рождения. Доктор Таль, которого все считали отцом Михаила и которого Миша беззаветно любил, в действительности не был его родным отцом.
-- В доме практически все годы жил еще один человек -- Роберт, которого Таль тоже очень любил. Так вот, он-то и был кровным отцом Миши. И Роберт знал, что он -- отец Миши, и Миша знал, что он -- сын Роберта. Тем не менее для Миши отцом был доктор Таль, и для Роберта Миша был сыном доктора Таля. Эта тема в доме была закрытой, ее никогда не обсуждали, -- пишет в своей книге «Элегия Михаила Таля» первая жена знаменитого шахматиста -- Салли.
Мать Таля рассказывала, что будучи на седьмом месяце беременности она жила на даче на Рижском взморье. Вторая половина лета была очень жаркой. Ближе к ночи она прилегла на низкую, едва возвышавшуюся над полом тахту и накрылась легкой простыней. Вдруг рядом с ее лицом пробежала огромная крыса. От ужаса женщина потеряла сознание. Врачи стали побаиваться, не отразится ли шок на нормальном течении беременности. Когда после родов ей впервые принесли сына и распеленали его, она увидала три скрюченных пальчика на правой руке (двух других пальцев не было). Ее снова охватил ужас и снова она потеряла сознание, как тогда на Рижском взморье…
В полгода Миша подхватил инфекцию. Болел тяжело, с высокой температурой, судорогами и мозговыми осложнениями. Врач сказал, что вряд ли мальчик останется жить, но при благоприятном исходе после таких заболеваний вырастают великие люди.
В три года он уже начал читать, в пять -- перемножал трехзначные числа: пока взрослые подсчитывали результат с карандашом, он называл ответ. В семь лет познакомился с шахматами и «заболел» ими на всю жизнь. В 11 лет Миша получил четвертую шахматную категорию, а через два года -- второй спортивный разряд. В 14 лет он участвовал в юношеском первенстве СССР, где набрал всего 3,5 очка из 9. Такое, правда, бывает, когда великий шахматист начинает с очень скромных результатов. Руслан Пономарев, например, в четырнадцать лет был уже сильным гроссмейстером.
-- В 1954 году в Ленинграде проходило юношеское первенство СССР, -- делится своими воспоминаниями о Тале известный киевский международный арбитр Римма Антонова. -- Лидер украинской команды Эдик Гуфельд играл с мальчиком, которому на вид было лет четырнадцать. Что-то заинтересовало меня в нем, чем-то он отличался от всех остальных участников. Когда Таль (такая фамилия была у мальчика), смотрел на доску, казалось, что он пронизывает ее насквозь. Много лет спустя, попав в музей выдающегося литовского художника Чюрлениса в Вильнюсе, я увидела его картину «Взгляд». Мне показалось, что я снова вижу юного Мишу Таля… Тогда, в 54-м, я заключила пари, что этот мальчик через два года станет чемпионом СССР. Пари я выиграла.
В 1957--1959 годах Михаил Таль победил на всех крупных турнирах и стал претендентом на мировое первенство. В матче 1960 года с Михаилом Ботвинником он одержал победу со счетом, который не оставлял никаких сомнений в ее закономерности -- 12,5:8,5, и стал восьмым чемпионом мира. В двадцать три года он добился того, о чем многие выдающиеся шахматисты тщетно мечтают всю жизнь. Таль завоевал популярность, которую до него в истории шахмат не имел никто. Тысячные толпы стояли в дни матча у входа в Театр имени Пушкина. Огромный людской поток встречал Таля на вокзале в родной Риге. Его вынесли из вагона поезда на руках и несли до привокзальной площади, где состоялся митинг.
Чемпионство не принесло ему материальных благ.
-- Миша, даже когда он стал знаменитым, никогда больших денег не имел, -- рассказывает на страницах своей книги Салли Таль. -- «Тряпки», которые он чемоданами привозил из поездок, предназначались разным деятелям, спортивным работникам. Они перед каждой поездкой клали ему в карман уйму списков, и он для них должен был «отовариваться» за границей. А Миша тратил деньги, не считая… Еще он очень любил угощать, делать подарки и никогда не брал взаймы. Окружающие считали его богатым человеком, ни у кого даже сомнений по поводу этого не было. Никто не знал, что, оставшись без копейки, он шел на почту и слал в Ригу телеграмму: «Вышлите деньги».
Когда Таль стал чемпионом мира, ему подарили «Волгу», но он отдал машину брату. Пожалуй, трудно было найти человека, более неприспособленного к жизни, чем Михаил. Он забывал бриться, стричь ногти, принимать душ…
-- Бывало, я насильно загоняла Мишу в ванную. Включала воду, добавляя пенистый шампунь, а он беспомощно стоял и спрашивал: «В какой последовательности я должен мыться?» -- пишет Салли. — Однажды признался, что у него весь день болят ноги, и он не поймет, в чем дело. Я взглянула на его ноги и расхохоталась: он был обут в два разных ботинка. Оба -- с правой ноги. Несмотря на феноменальную память, он бесконечно терял призы, паспорта оставлял в гостинице или просто где-то забывал.
-- Он был человеком с другой планеты, и единственное, что его интересовало по-настоящему, были шахматы, -- вспоминает друг Таля гроссмейстер Геннадий Сосонко. -- После одного из турниров в Голландии я разделял с ним так им нелюбимую процедуру покупок. Пятигульденовые бумажки лежали в его карманах (надо ли говорить, что кошелька у него никогда не было) вперемежку с тысячными, и помню его искреннее удивление, когда он обнаружил еще одну такую в боковом кармане.
Почти сразу же после матча с Ботвинником у Таля начались дикие боли, мучительные приступы, которые не давали ему покоя ни днем, ни ночью. Он горстями принимал обезболивающие препараты, но и они, и инъекции приносили лишь временное облегчение. Врачи разводили руками и говорили, что у него «что-то с почками».
-- Непонятно, как при таких болях вообще можно было существовать, не то чтобы играть в шахматы. Убежден, что матч-реванш Ботвиннику проиграл не отец -- проиграла его больная почка, -- написал много лет спустя сын Таля Георгий, ставший известным врачом.
За свою жизнь Таль перенес двенадцать операций. Чтобы избавиться от болей, он пристрастился к морфию. Медсестры «Скорой помощи» тщетно пытались найти «живое» место на его исколотых руках. Период наркотической зависимости длился два года. Когда получение наркотика грозило перейти легальные границы (»Скорой» было запрещено приезжать на вызовы Таля), нечеловеческими усилиями и силой воли он сумел положить этому конец. Коньяк и сигареты пришли на смену наркотикам для заглушения физических страданий.
-- Он напивался, как гений, и оставался гением в любом состоянии, -- утверждает Салли Таль.
Пять пачек сигарет «Кент» стали обычной дневной нормой гроссмейстера во время турнирной партии. Игра была для Таля лекарством от всех болезней. В ночном баре Гаваны во время шахматной олимпиады на Кубе в 1966 году он получил страшный удар бутылкой по голове. Казалось, что играть после этого невозможно. Девятый чемпион мира Тигран Петросян горько пошутил: «Только с железным здоровьем Таля можно было перенести такой удар». Однако вынужденный ходить в темных очках, все еще очень слабый Михаил выступил блестяще и добился лучшего результата среди всех участников Олимпиады.
Кажется невероятным, что, всю жизнь борясь с недугами, Таль оставался удивительно открытым, остроумным и жизнелюбивым человеком. Он нравился женщинам, а когда начинал говорить, они и вовсе теряли голову. Наиболее известными его поклонницами в то время были солистка ансамбля «Березка» Мира Кольцова, пианистка Белла Давидович и киноактриса Лариса Соболевская.
С красавицей актрисой, звездой советского кино 60-х годов Ларисой Соболевской у Таля был бурный роман. Они не собирались скрывать свои отношения. Выступая по киевскому телевидению в декабре 1964 года, Лариса заявила, что считает себя женой Таля и они собираются вскоре вступить в законный брак.
-- Я знала, что благодаря Ларисе у мужа появилась компания актерских знаменитостей: Рыбников, Ларионова, кто-то еще. Они каждый день собирались, и Миша тратил на это общество все деньги, которые у него были. Но я не собиралась разводиться с Мишей. Я должна была думать о себе и своем ребенке, -- рассказывает Салли.
Отношения гроссмейстера с женой и любовницей стали предметом обсуждения в ЦК КПСС. Вездесущие партийные органы предложили Талю определиться. Ему сказали примерно следующее: «Вы -- всемирно известный человек, но вы живете в Советском Союзе. У вас есть жена, ребенок, а все вокруг, в том числе и на Западе, судачат о том, что у вас есть и любовница. Вы уж как-нибудь разберитесь. Или продолжайте жить с вашей женой и забудьте любовницу, или, на худой конец, разведитесь с женой и узаконьте свои отношения с любовницей. Это, конечно, менее желательно, но к вам лично мы отнесемся с пониманием». В довольно резкой форме шахматист ответил, что это его личное дело, и он будет продолжать жить так, как хочет. Такое вольнодумство не поощрялось, и Таль на долгие годы стал «невыездным».
-- В 1968 году советская команда должна была отправиться на шахматную олимпиаду в Швейцарию, -- вспоминает Виктор Корчной. — Время поджимало, прямо из Спорткомитета, куда Таль и другие члены команды пришли уже с чемоданами, надо было ехать в аэропорт. Пожелав счастливой дороги и успеха, спортивный чиновник обратился к Талю: «А вы, товарищ Таль, можете возвращаться домой, в Ригу». Талю была закрыта дорога за рубеж, и сделано это было в оскорбительной, унизительной форме…
Семью Талю сохранить не удалось, а Лариса вскоре навсегда исчезла из жизни шахматиста. Второй брак Таля -- с юной грузинкой — продлился месяц и закончился скандалом. После пышной свадьбы, на которой молодую чету благословил первый секретарь ЦК компартии Грузии Мжванадзе, невеста сбежала к своему бывшему любовнику. Вскоре в рижском шахматном клубе Таль познакомился с Ангелиной — Гелей, ставшей его женой и матерью его дочери Жанны. Этот счастливый союз продлился до самой смерти восьмого чемпиона мира. Геля, которая была намного его моложе, всю себя отдала гениальному Талю. Трудно сказать, что бы с ним стало, сколько бы он еще прожил, если бы ему не встретилась Геля…
В начале 70-х годов, перед тем как Талю удалили почку, журнал «Шахматы в СССР» на всякий случай подготовил некролог на шахматного короля. Когда все обошлось, и Таль приехал в Москву, кто-то из редакции по простоте душевной показал ему этот текст.
-- Я единственный человек, -- гордился Михаил Таль, -- который читал свой некролог при жизни.
Он еще долгие годы мужественно противостоял смертельному недугу. В 52 года Таль стал чемпионом мира по блицу, опередив сильнейших игроков. Последний свой международный турнир он играл весной 1992 года в Барселоне. Ему уже было трудно пройти всего 50 метров от гостиницы до зала, где проходило соревнование. Таля возили на машине. На последние две партии ему не хватило сил, и Таль впервые в жизни предложил своим соперникам ничьи без игры. Они оба отказались. Гроссмейстер Михаил Гуревич свою партию у Таля выиграл, а позднее не постеснялся выступить с воспоминаниями о своих встречах с ним. В последнем туре Таль мобилизовал все свои силы. В проигранной позиции, непонятно на что рассчитывая, его молодой соперник предложил ничью. Это была последняя официальная турнирная партия, выигранная Михаилом Талем. Со страшным диагнозом «рак желудка» Таль лег в больницу и вышел из нее всего на один день, чтобы сыграть в блиц-турнире. Он занял третье место, выиграв при этом у Каспарова.
Через неделю его не стало…