Ради девочки женщина, удочерившая ее, готова была порвать даже с мужем, ребенка которого носила под сердцем
О том, что она чужая в семье, Катя узнала в седьмом классе. Шла с девчатами в школу, и одна из них неизвестно из каких побуждений рассказала то, что слышала от родителей… А вскоре бабушка-соседка подлила масла в огонь: «Ты знаешь, деточка, мама-то у тебя неродная». Катина мама, Валентина Николаевна, конечно, сказала, что все это сплетни, на которые не следует обращать внимания. Но эта мысль не покидала девочку. «Вот если б у меня была родная мама, она купила бы мне коньки», -- однажды разревелась Катька, упрекая маму в скупости. До сих пор давно повзрослевшая Екатерина не может простить себе этого упрека. Ведь у мамы, только похоронившей мужа, оставшейся с двумя детьми на руках, тогда не было лишнего рубля. «Я давно поняла: не было б ее, не было б и меня. Для меня никого роднее в мире нет», -- говорит Катя.
А тем временем люди, близкие ей по крови, не могут понять, почему Катя не отвечает на их письма и не хочет получить от них хоть что-нибудь в наследство.
Катя родилась в тюрьме, где ее мама отбывала срок за пособничество отцу в воровстве. Когда девочке исполнилось восемь месяцев, отца убили. А в два годика она осталась круглой сиротой -- умерла мать. Старенькой бабушке Гале пришлось самой поднимать на ноги дочкиных детей. А как это сделать, если пенсия у нее всего ничего -- 37 рублей? Валерку, сына дочери от первого брака, бабушка определила в интернат. Надеялась, что с младшей Катей они как-нибудь протянут. Но с каждым днем все трудней становилось 80-летней старухе ухаживать за внучкой. И тут уж родственники начали хлопотать об усыновлении ребенка.
А в шахтерском поселке, в нескольких километрах от того села, где прозябали бабушка с внучкой, в новом добротном доме жила бездетная семья. Муж без конца упрекал жену в том, что она не может родить ребенка. Она же, в свою очередь, во всем винила мужа. «У вас все в порядке, у вас будут дети», -- всякий раз уверяли женщину гинекологи и даже не назначали ей никакого лечения. Увы, глава семейства за двенадцать лет, что они жили вместе, так ни разу и не показался врачу, считая это унизительным. Их семья была на грани развала.
И вот однажды Валя (так звали женщину) узнала от своей соседки о девочке, оставшейся без родителей. Соседка приходилась бабе Гале дальней родней и хотела пристроить ребенка в хорошие руки. Валентина решила удочерить несчастную девочку, да и муж Толя был не против. Супруги поехали в село.
-- Стояли лютые морозы, а в летней кухне, куда нас привели, не было даже входных дверей, дверной проем был занавешен каким-то старым одеялом, -- не может без слез вспоминать тот момент Валентина Николаевна. -- Заходим туда, и я вижу на кровати одну детскую стриженую головку -- бабушка, чтобы хоть как-то согреть малышку, укутала ее одеялами, завалила подушками. Головка вся в струпьях, вши в ней шевелятся, на глазах золотуха. К тому же девочка была больна туберкулезом… Но я как-то сразу сердцем прикипела к несчастной сиротке. «Где твоя мама?» -- спрашиваю девочку. «В ямке», -- отвечает тихо. «Нет, детка, я жива, я твоя мама» -- говорю. «Ты что, мамочка, из ямки вылезла?» -- и протягивает ко мне свои закоченелые ручонки. Боже, я готова была на все ради этого ребенка! Но тут баба Галя заупрямилась: «Пока меня ноги носят, ребенка никому не отдам».
«Мама, ты меня приехала забирать?» -- обрадовалась Катя, когда через несколько дней Валентина наведалась в село, чтобы узнать, не изменила ли бабушка свое решение. После очередных переговоров решение было принято в пользу бездетной семьи.
Катя уходила из холодной хаты с легким сердцем, не обращая внимания на рыдания бабушки и остальной родни. Мама с папой купили ей шубку, шапку, сапожки. Посмотрев на разодетую внучку, бабушка попросила: «Позвольте мне хоть изредка навещать Катю». Валентина с Анатолием не возражали. Правда, потом пришлось свидания прекратить -- они были слишком частыми, и девочка никак не могла привыкнуть к новым людям, появившимся в ее жизни. Она с удовольствием бегала по просторным комнатам светлого теплого дома, однако все равно просилась к бабушке. Отвыкание родных людей друг от друга было тяжелым…
Казалось бы, жизнь Анатолия и Валентины вместе с Катей должна была войти в новое русло и наладиться. Чтобы оградить девочку от неосторожных разговоров и сохранить тайну усыновления, супруги собирались уехать в город Лубны Полтавской области, к отцу Анатолия. Но получилось так, что Валентина отправились в чужой город только с дочкой. Муж запил больше прежнего и пьяным нередко пускал в ход кулаки. Иногда Валю после его побоев находили во дворе без сознания. Всю свою ласку он оставлял у любовницы. Словом, не выдержав такой жизни, женщина убежала от него, в чем была. Прихватила с собой только Катину куклу.
Свекор радушно принял невестку и внучку -- осенью Катюша должна была пойти во второй класс. Но как только Анатолий написал отцу в письме о том, что Валентина подобрала чужое дитя, а сам он к нему не имеет ни малейшего отношения, старик сказал невестке: «Убирайся из моего дома». Еще Анатолий сообщил отцу, что у него есть внебрачные сыновья. К тому времени он уже оформил свои отношения с женщиной, у которой было двое детей. Так оказалась Валя в чужой стороне одна с дочкой. Назад дороги уже не было.
Кто смотрел на нее со стороны, ни за что не мог подумать, сколько всего довелось пережить этой обаятельной женщине. Работала Валентина одно время кондуктором, обслуживала пригородный автобусный маршрут. Приглянулась она одному из своих постоянных пассажиров Ивану Дычко из Александровки.
-- Когда мы с Катюшей переехали в село к Ивану, столкнулись с особой жестокостью, -- продолжает Валентина Николаевна. -- По селу сразу же пошла молва, что у меня неродная дочка. Получилось так, что письмо из отдела соцобеспечения с просьбой прибыть для решения дальнейшей выплаты государственной помощи ребенку, адресованное мне, почтальон отдала отцу Ивана. Я ведь положенные Кате 48 рублей с самого начала разделила поровну между ней и братом Валерой, поэтому в связи с достижением Валерой совершеннолетия вся сумма была назначена Кате. От меня требовались подписи на документах. Иван, конечно, заинтересовался письмом, но сразу ошарашить его правдой я не решилась. Придумала что-то о пенсии по собственной инвалидности. Наверное, муж не поверил мне и в моем присутствии настоял, чтобы сотрудники отдела соцобеспечения сказали ему, что к чему. «Эта женщина воспитывает сиротку», -- доверительно сообщили ему. -- «И ты скрывала это от меня? Да тобой должны все гордиться! Я всем расскажу о твоем благородстве… ». «А вот этого лучше не делать, если Валентина Николаевна не желает, чтобы о ее поступке узнали», -- посоветовали Ивану. Однако он не прислушался к совету и в тот же день, выпив с кумом, выложил ему свалившуюся на него новость. По селу пошли пересуды.
Спустя некоторое время Иван стал грубым и несдержанным по отношению к приемной дочери жены. То она села не так, то не так ступила. Катя сейчас утверждает, что она этого не замечала, но мать все видела, чувствовала и знала. И Валентина решила уйти от Ивана. Даже несмотря на то, что под сердцем уже носила общего, такого долгожданного ребенка. «Я мужиков еще миллион найду, а Катю не брошу», -- бросила она напоследок, хлопнув дверью.
Узнав, что у них должен родиться малыш, Иван зачастил в Лубны, где Валя с дочкой сняли квартиру, смягчился, и между ними снова наладились отношения. Да вот беда -- Ивана начали мучить приступы астмы. Бывало, Валя оставалась возле маленькой Танечки, а Катя по два-три раза за ночь бегала за несколько кварталов к телефону-автомату, чтобы вызвать «скорую». «Валя, никогда не обижай Катю», -- просил больной.
-- Мы снова вернулись в Александровку, -- продолжает Катя. -- Мне исполнилось тринадцать лет. В день рождения собрались гости, и дядя Ваня, которому нельзя было употреблять спиртное, сказал, что не может не поднять бокал за здоровье своей дочки, то есть меня. Он выпил стакан вина, и ему тут же стало плохо. Прямо с моих именин его забрали в больницу. Где-то месяц лечили, дело шло на поправку. Как-то утром он позвонил в сельсовет и передал, чтобы ему привезли одежду, мол, выписывают домой. И вдруг, через два часа -- очередной звонок. Нам сообщили, что дядя Ваня умер. Рассказывают, что медсестра не отключила вовремя капельницу и в вены пошел воздух…
Танечке, дочке Ивана и Валентины, тогда не было еще трех с половиной лет…
-- Однажды я подслушала разговор дяди Бори с мамой, -- вспоминает Катя. -- Он говорил: «Или я, или она». Речь шла обо мне. У нас действительно отношения не заладились с самого начала. Я вообще-то была строптивой, могла показать характер. Вот мужчина, любивший маму, и невзлюбил меня. Но я была уверена, какой выбор сделает мама. И действительно, через несколько дней она оформила кредит в рассрочку и купила треть старого дома в городе, куда забрала нас с Таней.
… Валентина Николаевна до сих пор живет в том старом доме с проходными комнатами без удобств. Вместе с Таней и ее сыном Женей. В свое время руководитель местной власти, к которому она записывалась на прием в получении благоустроенного жилья, ей отказал: «Много тут вас таких». Больше Валентина Николаевна со своей проблемой к властям не ходила. Похоже, шансов продать свой «вагончик», чтобы купить что-нибудь по приличнее, у нее нет.
-- Это вообще человек, который никогда не искал личной выгоды, который всю себя отдал детям, -- уверена Екатерина. -- Она все всегда делила поровну между мной и Татьяной. Вот сейчас я зову ее к себе -- у меня в другом городе пустует однокомнатная квартира, пожила бы с комфортом. Мама вроде бы и согласилась, а потом отказалась, говорит: «Тане нужно помогать, как же я оставлю ее».
-- Катя, а когда у вас состоялся разговор о том, что ты не родная дочка Валентины Николаевны?
-- Разговора как такового не было. Однажды, где-то в классе девятом, я что-то искала в шкафу и наткнулась на документ об усыновлении. Когда сказала маме об этом, она спросила, хочу ли я знать правду о себе. Но я ничего не хотела выяснять. Другой такой заботливой и преданной мамы, как моя, я не встречала. Она меня вылечила от туберкулеза, не бросила ни при каких обстоятельствах. Так что уже тогда, в шестнадцать лет, у меня хватало ума понять, кто для меня моя мама.
P. S. Имя воспитанницы Валентины Дычко по этическим соображениям изменено.