Несмотря на всеобщее осуждение, муки малолетнего узника продолжаются
Пятилетний Леша ненавидит свой дом, а также годовалую сестричку Карину. Это она испортила ему жизнь. С ее появлением мальчишка буквально света белого не видит: уходя на работу, родители оставляют дочку под присмотром старшего брата. А чтобы ребенок не сбежал, дверь сельской хаты запирают на замок. С терпением узника прильнув к окну, малолетний нянь ждет, когда на деревню опустятся сумерки и в замке медленно повернется ключ. Тогда, забросив до утра свои взрослые обязанности, он на пару часов может стать ребенком.
Алеше и раньше приходилось час--другой понянчить крикливую сестричку. Но после того как родители устроились на работу к фермеру, жизнь мальчика превратилась в ад.
-- Ты уже большой, должен помогать нам, -- втолковывала сыну мама. -- Если мы с папой не будем работать, то нам всем придется голодать.
Что такое жизнь впроголодь, Леша знал, но все равно протестовал -- уж лучше пусть сводит живот от голода, чем такая тюрьма. Сидеть целый день взаперти, когда мальчишки за окном гоняют мяч, было выше его сил.
О том, что в доме 20-летнего Федора Снитко сидят под замком двое детей, в селе Ковыльном Новотроицкого района знают многие, но относятся к этому скорее с пониманием, чем с осуждением. Если Бог послал работу, это большое счастье. В селе нет детского сада, поэтому ребенка оставить не на кого. Во многих семьях ребятня трудится наравне с родителями. О Конвенции ООН о правах ребенка, которая запрещает принудительно привлекать детей ко взрослому труду, никто не слышал. А услышав, рассмеялся бы.
Вот только нянька из Леши получилась плохая. Работа в поле у фермера все лето начиналась чуть свет и заканчивалась с заходом солнца. Дни взаперти текли для Леши медленно и казались такими длинными, что он терял ощущение времени. Годовалая Каринка могла плакать часами, а у Алексея слез не было. Он только будто отупел, под глазами появились круги, а во взгляде -- невыносимая тоска. Однажды живой и подвижный мальчишка нашел выход из заточения. Пробравшись на чердак, он сантиметр за сантиметром обследовал пыльное, затянутое паутиной помещение и сумел проделать в нем лаз. Выбравшись на свободу, уже не мог остановиться. Детская беззаботность гнала его прочь от дома. Вволю наигравшись, мальчик задумался, что же делать дальше. Ноги сами понесли Лешу на поиски трассы, которая проходила в пяти километрах от села. По этой дороге он вместе с родителями ездил к бабушке в село Софиевку. Автомагистраль Геническ--Херсон он разыскал довольно быстро и стал «ловить» машину. Но никто из водителей даже не притормозил. Намерения крошечного пассажира, тянущего с обочины маленькую ручонку, самостоятельно отправиться в путешествие не восприняли всерьез.
Когда наступил вечер, Леша решил возвращаться домой. Пробравшись к соседям, он заночевал в клетке с кроликами. И не только потому, что боялся родительского гнева, хотя точно знал -- ремень вволю нагуляется по его худым ребрам (так было уже не раз). Мальчик не хотел добровольно прощаться с такой желанной свободой и сдаваться своим мучителям. Тесная клетка с серыми пушистыми комочками казалась беглецу уютной и милой, а ее обитатели, привыкнув к гостю, смотрели на него вполне доброжелательно. Размазывая по щекам слезы, ребенок говорил себе и кроликам, что больше ни одного дня с сестрой сидеть не будет. Пусть даже его убьют.
Если бы после этого происшествия в хату Снитко случайно не заглянула медсестра и не увидела стоящего на коленях возле кровати Лешу, о мучениях мальчишки, возможно, никто и не узнал бы. Женщина потеряла дар речи, увидев, что ребенок привязан к ножке кровати ржавой собачьей цепью. Цепь была такая короткая, что мальчик не мог ни подняться, ни даже сесть. Рядом стояла миска со сваренной в мундирах картошкой -- дневной рацион двух детей. В кровати копошилась девочка, Лешина сестричка.
-- К нам привезли худенького, зверски избитого ребенка, -- рассказывает заведующая детским отделением Новотроицкой районной больницы Галина Яценко. -- Тело Леши сплошь было покрыто синяками и кровоподтеками. Мальчишка объяснил, что отчим «воспитывал» его проволочной палкой. В Ковыльное срочно выехали правоохранители. Алешиного отчима в тот же день поместили в изолятор временного содержания.
-- Да, бил, -- не стал отпираться задержанный. -- Пацана этого вообще убить надо. Не мы его, а он нас замордовал!
-- И закрывали, и наказывали! -- горячо поддержала супруга Оксана, мама мальчика. -- Так ведь не зря! Что же делать, если не слушается? Жизнь гонит нас с мужем спину гнуть -- работаем, как звери! Вот посмотрите на мою ладонь -- сплошная мозоль, хоть спички об нее зажигай! Для него же стараемся. А теперь у Феди из-за гаденыша этого малого такие неприятности! Повадился из дому убегать, хоть ты его убей! А вы бы терпели такие фокусы? Никто бы не терпел!
Когда в районной службе по делам несовершеннолетних Оксану попробовали припугнуть лишением материнских прав, она тут же написала отказ от сына.
-- Хлопец жутко упрямый, из-за него я не могу ужиться ни с одним мужиком, загубит мне судьбу, -- в сердцах бросила на стол «отказную». -- Раз уж вы сами предлагаете мне отличный выход, так тому и быть (потом, правда, Оксана заберет свое заявление).
-- С этой девочкой-женщиной я познакомилась, когда писала статью о молодых мамах, -- рассказывает новотроицкий журналист Лена Вудкевич. -- Семнадцатилетняя мама тогда рожала уже третьего ребенка -- Карину. Без утайки поведала об «ошибке молодости» -- Алеше. Мальчишка был зачат, когда шестикласснице еще не исполнилось и 13-ти. Лешин папа -- ровесник девочки -- от отцовства отказался. Малыш вряд ли появился бы свет, если бы не мать школьницы (у женщины четверо своих детей, но она рассудила, что и пятому место найдется).
А вскоре Оксане и вовсе удалось прикрыть позор. Маленькую маму посватал солидный мужчина. В свои тридцать лет односельчанин знал, чего хочет. Вытер юной невесте слезы, подержал в мужских объятиях, и в положенный срок она снова поехала в райцентр рожать. Подарила мужу сперва сына, потом дочь. Отец любил своих детей. Впрочем, и пасынка Алексея не обижал.
-- Когда я увидела Оксану в больничной палате, она первый раз кормила Карину, -- продолжает Елена. -- Выглядела роженица уставшей. Однако на вопрос, не жалеет ли, что так рано оборвалось детство, ответила без колебаний: «Нет». Средств для продолжения учебы после школы не было. В селе и шести классов достаточно, все равно работы не найти. А так она, в отличие от школьных подружек, уже устроена. У нее любимый муж, дети. Раннее замужество -- это не так уж плохо. Вот только денег катастрофически не хватает. В колхозе, где работает супруг, много лет уже ни копейки не платят. Приходится самогоном торговать. Но главное, что они с Сергеем любят друг друга, остальное приложится.
Но от такого мажорного настроя через полгода не осталось и следа. Беспросветная нищета уничтожила всю любовь. Оксана познакомилась с 20-летним Федором и развелась с Сергеем. Новый муж увез женщину в свое разорившееся село. Чтобы облегчить жизнь молодой семье, мама Оксаны забрала двухлетнего внука Витю себе. Она бы и Лешку взяла, да самой младшей, Карине, нужна нянька.
Лешке в больнице нравились и утренние обходы с хлопаньем дверей, и приветливые тети в белых халатах, и запахи кухни, куда мальчика охотно пускали и даже разрешали полакомиться вкусностями. Особенно он любил бродить по палатам, «вынюхивая» йогурты, бананы. И везде ему были рады, угощали. «Как бы мне у вас остаться жить?» -- пришел он однажды с деловым предложением к заведующей отделением, Галине Степановне Яценко.
-- Тяжко было смотреть, как мальчик самостоятельно пытается устроить свое будущее, -- говорит врач. -- Он заявил, что домой не вернется. Я объяснила, что в больнице не живут, для этого есть детдом. Леша заинтересовался, как туда попасть и не бьют ли там. У меня язык не повернулся расхваливать сиротское житье, уж лучше правда. Он опустил плечи, задумался и ушел.
Галина Степановна, сама того не подозревая, испортила Алексею праздник. Доктор решила обследовать всех детей Оксаны. В больницу привезли, забрав от бабушки, Витю, а затем и Карину. Всех троих разместили в одной палате. Теперь, когда нянечка выходила, Леша слышал привычное: «Присмотри». От этих слов он морщился, словно от боли. К ненавистной девчонке он все равно был прикован цепью, даже когда сняли ржавую собачью.
Когда мать приехала в больницу забирать детей, старший сын спрятался в… тумбочку! Обшарив все палаты, нянечки вытащили хитреца. Он не плакал. Обреченно собрал подарки, по-хозяйски проверил, не забыл ли чего, и отправился к выходу, как на эшафот. До последней минуты мальчонка надеялся, что бабушка пожалеет его и вместе с Витей заберет к себе.
Увы, чуда не случилось. Да и бабушке было не до внуков. Она попала на скамью подсудимых… за детоубийство. Бабушка, которой только исполнилось 37 лет, совсем некстати поняла, что беременна. Рожать малыша, имея четверо детей и троих внуков, женщина не могла. Школьников нужно на ноги поднять, старшей дочери и внукам помочь. Однако не было денег, поэтому поездку в райцентр к врачу она все время откладывала. Вырвавшись в больницу один раз, к гинекологу так и не попала. Можно было заплатить за аборт, но отдать на это последние копейки рука не поднялась. Домой вернулась ни с чем, но признаться мужу побоялась. С того дня женщина стала скрывать свою беременность.
Когда ночью начались схватки, роженица отправилась во двор, чтобы не разбудить домочадцев. Она так и не знает, кого родила -- мальчика или девочку. Младенец прожил всего секунду. Женщина крепко зажала крошечный ротик шершавой натруженной ладонью. Закопать тельце у матери-убийцы уже не было сил. Решила сделать это на следующий день. Но утром роженице стало плохо, пришлось ехать в больницу. Пока доктора выхаживали ее, во дворе под кирпичами обнаружилась страшная находка. Село было в шоке. На скамье подсудимых оказалась не гуляка, не пьяница, а работящая добрая женщина.
-- По-человечески мне ее жаль, -- не скрывает сочувствия судья Новотроицкого райсуда Леонид Калимбет, рассматривающий дело детоубийцы, которую приговорили к двум годам лишения свободы условно, -- но понять, как нормальный человек пошел на преступление, невозможно.
Автор этих строк вместе с начальником районной службы по делам несовершеннолетних Надеждой Литвиненко отправились в село Ковыльное, чтобы узнать, как живется Леше после выписки из больницы. Хата Снитко оказалась на замке. На стук в окно за стеклом появилось знакомое бледное личико. Белобрысый гномик приклеил нос к стеклу, а через минуту за его плечом возникла сопливая девочка. Лешу на этот раз не привязали, но взгляд его был таким печальным, а глаза такими грустными!.. Только позвякивания цепей и не хватало.
Соседи рассказали, что у фермера еще осталась работа в поле, и Оксана спозаранку отправилась копать морковку. Лешины родители продолжают сражаться с нищетой, требуя такой же взрослой выдержки от сына. Впрочем, на пороге зима. И скоро конец Лешкиным мукам! Если, конечно, заработанного матерью и отчимом хватит хоть на несколько месяцев.