Накануне стартующего на днях в Греции мирового первенства двукратный чемпион мира делится своими воспоминаниями с читателями «ФАКТОВ»
Из досье «ФАКТОВ». Иван Гаврилович Богдан родился 29 февраля 1928 года в селе Дмитрово-Беловка Николаевской области. Заслуженный мастер спорта СССР. Олимпийский чемпион Игр-60 в Риме. Чемпион мира 1958 и 1961 гг. Трехкратный чемпион СССР (1958--1959, 1961 гг. ), пятикратный призер СССР.
Иван Богдан впервые увидел борьбу, когда служил в армии. А через несколько лет стал сильнейшим борцом-тяжеловесом мира, покорив все спортивные вершины. С тех пор прошло немало лет. Несмотря на преклонный возраст, Иван Гаврилович возглавляет детско-юношескую спортивную школу ЦСКА. Он искренне переживает и болеет за любимое дело — борьбу. В разговоре режет, что называется, правду-матку в глазу, может вставить и крепкое словцо, без утайки рассказывает о реалиях своего спортивного (и не только) прошлого…
- «Лента» со спортивными регалиями у меня есть, но без золотой олимпийской медали — я ее уже давным-давно продал: надо было квартиру купить, вернее, сохранить ту, в которой вот сейчас живу. Дочка с мужем развелась, и у зятя надо было откупить квартиру. А это начало 90-х годов, тяжелые времена, перестройка… Ко мне Боря Шахлин направил одного московского коллекционера. Всем тогда было тяжело, не только мне. Вот Боря и подсказал, что можно получить деньги за олимпийское «золото». Шахлин тоже продал кое-какие медали. Но у него же их валом — восемь олимпийских наград! Только из Рима Боря привез четыре золотые медали. А у меня всего одна была. Я не спросил у него, за сколько можно продать. Но мне нужно было отдать зятю минимум семь тысяч долларов. Вот я и сказал тому молодому парню, его фамилия, по-моему, была Успенский: «Хочешь, бери за три с половиной тыщи». Когда Боря узнал, за сколько я продал, только ахнул: «А я, дурак, отдал за триста рэ!» Я еще и факел с Олимпийских игр в Москве продал. Этот факел я нес на открытии Игр. За все я получил в результате аж четыре тысячи долларов.
Нет, я не жалею, что продал. К старости все равно пришлось бы олимпийскую медаль или в музей отдать, или дома бы без дела болталась. Кстати, я первый сдал свои медали с чемпионатов мира в музей спортивной славы. Все еще тогда говорили: не может, мол, такого быть, чтобы Богдан бесплатно отдал медали. Потом уже потихоньку ветераны спорта начали приносить в музей свои награды.
Если бы олимпийская медаль была золотая… Награды Игр в Риме сделаны из бронзы — позолоченные и посеребренные. Железка, облезла бы со временем. Детям еще интересно было поиграться. А внуки… Да на что она им, выкинули бы на мусорник! Или лежала бы дома, ржавела. Вот такие дела.
Я и другу своему, олимпийскому чемпиону Рима по метанию копья Виктору Цибуленко говорил: «Да продай ты ее к чертовой матери, дадут деньги… » Но он сохранил медаль, хотя и тяжело было.
Даже если бы мне предложили забрать олимпийскую медаль обратно — не взял бы. Зачем она мне? Вы говорите, это частичка моего труда и здоровья? Это частичка нездоровья! В прежние, советские, времена надевал свои медали на разные вечера — ну все равно как свадебный генерал. А сейчас даже почета никакого нет. Вот простые служащие, которые руководили спортом, ничего сами не сделали, а только занимались блудом, пьянкой и воровством, те получают пенсию 255 гривен. А с нас, олимпийских чемпионов, высчитывают 51 гривню. Как же так, это ж просто комедия! С пятнадцати минимальных окладов — 17 гривен каждая — олимпийцы получают на руки 205 гривен. Очень обидно!..
- За олимпийское «золото» и высшую медаль чемпионата мира платили одинаково — по 15 тысяч рублей. С вычетами получал на руки 13 тысяч. Но о деньгах я не думал. Страшным патриотом был! Для борца- тяжеловеса я был легкий — всего 107--108 килограммов, притом физически слабый. Но когда выходил на ковер, то всегда вспоминал свое село и односельчан, и силы откуда-то брались. Я гордился тем, что представлял Киев — мать городов русских.
Тогда, когда я выступал, была категория 87 кг и выше — набирай вес, сколько хочешь. Я боролся с соперниками весом и в 185 кг, и 160, и 140. Самый легкий мой соперник весил 118 кг. Ребята в советской сборной — городские хлопцы. Они ели бифштексы с кровью, доставали икру, лимоны. А я по-сельскому привык. Сварил лапши, зажарил сала, добавил сыра, перемешал. Молочком запил. Вот и вся еда. В селе ведь мясо было редкостью, а мучное, молочное — пожалуйста.
Кушал сколько мог, а вес не набирался. Выигрывал за счет быстроты и хорошей техники. Соперники сами падали. Говорили, что на ковре я просто чудеса показывал. Борцов под 150 кг перехватывал и бросал через себя. А вот вес никак не мог набрать. Это уже потом начали допинги какие-то глотать. На черта эти допинги!
На самых ответственных соревнованиях я в таком экстазе боролся! Чем больше переживал, тем колоссальнее боролся. В нормальных условиях на тренировках рвались мышцы. На родной земле, в Украине, вообще не мог бороться — азарта не было…
А родился и вырос я в селе. Борьбу первый раз в глаза увидел в 22 года. Я тогда в армии служил. Деревню свою очень любил и думал вернуться после армии в колхоз. Любил степь, запах земли… Первую борозду прокладываешь, ходишь за лошадьми, переворачивается земля — что еще нужно для счастья? С четырех часов утра и до десяти вечера работали. Мои родители были очень трудолюбивые. Мать — крупная, дебелая женщина, ростом как я. Отца отобрали во Францию в экспедиционный корпус. Когда я был совсем маленьким, давали грабельки в руки — помогай. А в семь лет целый день разносил по полю ведра с водой.
После войны не было тракторов, лошадей. Только в кинофильмах и можно увидеть, как сеяли тогда. Мешок с двумя ведрами пшеницы под правую руку берешь, левой — кидаешь зерно. А к пояснице прицеплена деревянная или с железными зубьями борона, чтобы сразу переворачивать землю. Вот так я засевал колхозное поле. Трудодень записывали, а ничего не давали — сначала «все для фронта», а потом — «все государству». А мы полуголодные…
Три с половиной года жили в оккупации. На немцев работали. Они в десять раз меньше брали, чем наши. А приехали наши и сразу весь хлеб подчистую забрали. В 46-м — голодовка, поумирали фронтовики, они простуженные вернулись с фронта, с чахоткой.
В 1948 году меня призвали в армию, прослужил год в саперах, поначалу в Днепропетровске. Когда проводилась Спартакиада киевского округа, меня увидел начальник физподготовки нашей части. А весил я 100 кг, был таким увальнем ленивым, не хотел бороться. Меня притащили к генералу, он уговаривал. «Да не хочу я никакой борьбой заниматься», — отбрыкивался я. Но приказ есть приказ. Когда вышел на ковер, с перепугу такое выделывал!.. Проиграл только одну схватку призеру чемпионата Союза. Увидел меня командующий киевского округа, потом уже министр обороны СССР, генерал-полковник Гречко, сказал моему тренеру: «Перевести этого хлопца в Киев. Из него выйдет толк». И я начал уже серьезно тренироваться. Но не любил я это дело страшно! «Ну чего на ковре надуваться?» — искренне не понимал. Настоящая работа — это пахать землю, а борьба — так, баловство…
Через полтора года занятий борьбой стал уже мастером спорта. И вот я демобилизовался. Стою на троллейбусной остановке возле общевойскового училища и думаю с грустью: «Надо возвращаться в колхоз». Вдруг вылетает дежурный: «Ты Богдан? Немедленно возвращайся! Приказ Гречко прийти к нему завтра на прием». В штабе Киевского военного округа Гречко сказал мне: «Мы присвоим тебе офицера, борись».
У меня семь классов сельской школы за спиной. За два года закончил спецотделение Киевского института физкультуры. Зарплата — 800 рублей, да учился на отлично — еще 400. И можно было жить студенту. Потом перевелся на заочное отделение. И пошла катавасия — все время борьба. Околачивался в этом институте восемь лет. Как олимпийский чемпион часто получал освобождения…
В 1952 году меня уже заметили на чемпионате СССР, включили в сборную, дали 1600 рублей стипендии. А для меня это такой огромный капитал! Ведь до этого я в жизни не держал в руках больше рубля.
- За все свои заслуги от Украины я ни рубля не получил. Только в Москве деньги платили. Когда в первый раз стал чемпионом мира, выписали мне за победу 15 тысяч. А в это время футболист Эдуард Стрельцов связался с какой-то бабой. Мы приезжаем с чемпионата мира, а нам не присваивают звание заслуженных мастеров спорта, дают вместо 15-ти семь тысяч рублей! Объяснили, что пострадали мы из-за этой скандальной истории с футболистам. Вот те раз! Ну при чем тут борцы?..
Свою будущую жену первый раз увидел, когда ей было 14 лет. Понравилась — высокая, стройная. Мой идеал! Через четыре года я снова ее увидел, встречались месяц-два и поженились. К тому времени я уже понял, что борьба — это моя профессия, работа. Зарабатывать ведь как-то надо. Получал я тогда 3 тысячи рублей — очень большие деньги в 50-е годы. Москвич стоил 25 тысяч рублей, за 500 рублей можно было пошить хороший костюм. Олимпийские деньги разошлись быстро, ведь нужно было мебель купить, а ее так просто не достать, приходилось переплачивать.
Первый наш олимпийский чемпион — Яков Пункин из Запорожья. Он выиграл Игры в Мельбурне. Пункин пережил концлагеря. Он же еврей, выжил чудом. Яков весил 30 кг, когда его освободили из плена. А в 1948 году уже выиграл чемпионат СССР в полулегком весе. Борец был уникальный, с богатейшей техникой, пять раз выигрывал чемпионаты СССР, стал первым нашим олимпийским чемпионом-классиком. Как человек — чудо, очень добрый, отдаст последний кусок хлеба.
- В селе я пил самогонку, курил. А когда начал бороться, бросил. Дал себе зарок: выиграю «мир» и только тогда смогу выпить. Что и сделал. Восемь лет вкалывал, в 1958 году выиграл чемпионат мира — и напился! Венгры повезли всех участников чемпионата мира на пароходе по Дунаю. Пили сухое вино, кисленькое. А жарко было! Стакан за стаканом. Чехи налили ликера — вкусного такого, выпил я стакан… В общем, напились, как поросята.
На Олимпийских играх в Риме жара была больше 45 градусов. По жребию мне выпали очень непростые соперники — чемпионы мира и Игр. Жена приехала в Рим по туристической путевке. Я ей сказал, что буду первым. Дело в том, что меня всегда очень вдохновляли сны. А перед началом олимпийского турнира мне приснился такой сон: еду я на тачанке с тройкой серых в яблоках лошадей. Вдруг крутой обрыв, лошади вздыбились — и в речку. Я хлещу по лошадям, вода расступается. Вылетаю на берег, солнце, зеленая трава!.. А на первенстве мира мне снилось: мчусь на лошади и на финише вырываюсь вперед… И я таки победил.
Перед моим вторым чемпионатом мира, в Йокогаме, приснился мне такой же сон. Только меня догоняла рыжая кобыла. А в Японии приснилось, что еду я на вороной лошади, а догоняла серая в яблоках лошадка.
Честно говоря, прожив полвека в Киеве, чувствую себя гостем. Много раз бывал за рубежом. Но ничего меня не прельщало, я любил свое село, свою страну. Как-то все в моей жизни получилось не так, как хотел. Борьбу не любил — боролся. В городе не любил жить, жениться на городской не собирался, но полвека прожил в Киеве, а с женой уже 48 лет живем душа в душу. Офицером не хотел быть, потому что у командира роты был связным. В мороз и холод по боевой тревоге поднимали. Но я был дисциплинированным. «Ваня, надо!» — говорили мне. А я всегда слушал старших. День и ночь только борьба, полностью был ею поглощен.
Хотя советским спортсменам и запрещалось выступать в качестве профессионалов, я все же умудрялся заработать на борьбе в цирке. Первый раз предложили в Петропавловске выступить в 1958 году. Я тогда в Лейпциге был, так мне оплатили дорогу из Лейпцига до Петропавловска. Весь город был оклеен афишами — шутка ли, на арене будет выступать чемпион мира! Мне посулили 500 рублей даже не за борьбу, а за круг почета по арене цирка. За 20 дней выступлений я заработал 10 или 15 тысяч рублей. В какой-то газете просочилась информация об этом, так с меня сняли стипендию за два месяца. Еще, помню, в 1964 году в Саратове выступал. Переболел тогда, разжирел, весил 120 кг. Но знакомые ребята написали, что выручай, мол, не ходят в цирк на борьбу. Жена меня не пускала, но я все же поехал заработать немного.
Сейчас хлопцы думают только про деньги. С другой стороны, вроде бы и осуждать их нельзя — такая сейчас жизнь, что все ищут только выгоды. Вот у нас Давид Солдадзе выиграл «серебро» в Сиднее и сразу согласился переехать в Германию. Крутился там целый год. В Мариуполе не могли заплатить тех денег, что он хотел — 100 тысяч марок. Сейчас Солдадзе хочет ехать на чемпионат мира в составе украинской сборной. А в это время олимпийский чемпион Атланты Вячеслав Олейник перешел в более тяжелую категорию, прошел все отборочные турниры и тоже собирался выступать на чемпионате мира. А везти-то надо только одного. Я бы так сказал Солдадзе: «Ты где-то ходил, выгоду хотел иметь, а Олейник готовился — вот пусть он и представляет нашу страну. (Как сообщил «ФАКТАМ» гостренер национальной сборной Андрей Калашников, в Греции будет выступать, скорее всего, Давид Солдадзе. — Авт. )
Только спортсмен с железными нервами и высочайшим патриотизмом может сделать невозможное — совершить спортивный подвиг во имя Родины. Это основа основ. А деньги — дело второстепенное. Нельзя про деньги все время думать, это убивает. В Сиднее многие наши украинские спортсмены сильно переживали. Ночь не спали, понос напал с перепугу, думали про те 50 тысяч долларов…