Недавно состоялась презентация шестой книги… полковника милиции Александра Рудя «Избранное». Она совпала с пятидесятилетием автора. Согласитесь, что повод для беседы с Александром Васильевичем есть. С 1971 года А. Рудь служит в милиции, стихи же он пишет с детства. А ведь совмещать полковничьи погоны и поэтическую лиру не так просто.
-- Александр Васильевич, как рано вы почувствовали тягу к «рифмоплетству».
-- С семилетнего возраста. У меня были лучший друг и любимая девочка. Она предпочла его, потому что он написал о ней стихотворение. Я тоже написал, но позже. Это мое первое стихотворение спустя семь лет напечатали в журнале «Пионер».
-- Как же вы попали в милицию?
-- Случайно. Туда меня привел после армии двоюродный брат, к тому времени уже служивший в милиции. Был 1971 год. Мне понравилось, и я решил остаться. Начинал с младшего сержанта, два года прослужил постовым милиционером. Потом еще два года -- милиционером по охране банка. Затем был дежурным по городу, участковым, а по окончании Харьковского юридического института -- следователем, старшим следователем, замначальника райотдела по следствию и начальником райотдела. Сейчас я -- старший следователь по особо важным делам Следственного управления крымского милицейского главка.
-- Нравится, наверное, до сих пор…
-- Нравится, и не только мне. Моя средняя дочь -- тоже следователь, работает в следственном отделе Центрального райотдела милиции. Вероятно, я сам виноват -- нарассказывал ей в детстве сказок для взрослых.
-- Кстати, о делах. Какое из них вам больше всего запомнилось?
-- Наверное, одно из первых. До сих пор помню фамилию той женщины. В те времена в моду только входили детские болоньевые курточки, достать их можно было только у спекулянтов. Преступница встречала детей, выходящих из школы, говорила, что ее послала мама, которая ждет где-то поблизости, заводила ребенка в подъезд, раздевала, забирала модную курточку или не менее дефицитную шубку и уходила, оставляя ребенка раздетым. Под таким же предлогом она однажды остановила девочку с шикарными длинными волосами, представилась маминой приятельницей, отвела ребенка постричься, а волосы потом сдала.
-- Злоумышленницу поймали?
-- Конечно. Поймали и осудили. Потом было еще немало дел. На презентации моей книги, кстати, присутствовало много моих друзей, с которыми я познакомился, когда раскрывал кражи или другие преступления. Был мой сосед -- герой Великой Отечественной. Когда я прочитал стихотворение, посвященное ему, он даже заплакал… Жаль, что коллег-милиционеров пришло мало. Ведь большая часть стихов написана именно о них.
-- Может, и эпиграммы пишете?
-- А как же! Только они все не для печати. Попробуй напечатай эпиграмму на генерала!
-- Значит, много пишете «в ящик»?
-- Достаточно. Сейчас вообще дорого стоит книгу издавать. У меня, например, практически готова следующая, в основном пародии на известных современных авторов, но выйдет ли она когда-нибудь, не знаю.
Милицейская колыбельная
Со мной никогда ничего не случится --
Ты слухам не верь и приметам во сне:
Вчера при поимке опасный убийца,
Отчаявшись, долго стрелял не по мне.
Подставивший хрупкую жесть «жигуленка», --
Не я -- под бездарно виляющий «МАЗ».
И ту онемевшую насмерть девчонку
Не я от маньяка кровавого спас.
Не мне недоносок прищурится криво
И вытащит нож, озираясь вокруг.
Не я пострадал от бандитского взрыва,
Не мне посвящает искусство хирург.
Не я, пистолет согревая под мышкой,
В засаду уйду, не дождавшись утра.
Не я, жизнь поставив на кон, будто фишку,
В «малину» внедрюсь под легендой вора.
Я скоро вернусь, ты не думай о страшном,
Так сладко интриги плетет сериал…
Борщ даже вкуснее, когда он вчерашний,
И ты без косметики ближе с утра.