Все сбылось. Причем на второй свадьбе самыми почетными гостями молодоженов оказались… их внуки и правнуки
Каждый ходит под дланью судьбы. Похожая на сказку история, произошедшая в районном городке Новотроицк на Херсонщине, лишний раз подтверждает эту незамысловатую истину. Но подтверждает настолько убедительно, что невольно хочется, как древний грек, преклониться перед точностью и неотвратимостью разложенных ею пасьянсов.
Жизнь в Новотроицке течет спокойно и размеренно. В восемь вечера на улице уже ни души -- все ходят по огородам с лейкой или шлангом в руках, спасая измученные солнцем грядки. Но именно в этом тихом симпатичном месте и приключилась своя «Санта-Барбара»: не только же у них теряются отцы, жены, мужья, чтобы найтись и встретиться лет эдак через пятьдесят. Поэтому новости, что к бабе Наде (а ей -- за семьдесят) неожиданно приехал муж, которого она не видела целых сорок лет, по-детски обрадовался весь Новотроицк. Впрочем, о том, что эта встреча сулила обоим, никто тогда еще не догадывался.
Впервые они встретились в 1945-м на Днепропетровщине, были знакомы всего три дня и поженились. Наде тогда исполнилось двадцать, девушка только вернулась с фронта. Николай -- тоже грудь в орденах, к тому же писаный красавец. Надины подруги не скрывали зависти: ишь, какого отхватила!
«Любите друг друга, а остальное приложится!» -- желали под крики «горько!» друзья. Они и любили, но приходилось заботиться и об этом «остальном». Чтобы собрать на строительство дома, молодожены отправились работать на одну из криворожских шахт. Да это мало помогло -- денег все равно катастрофически не хватало. Вот и было решено, что Николай завербуется в Сибирь.
-- Мне бы спрятать его сапоги, не пустить! -- смеется Надежда Степановна. -- Ведь гадалка, бросив карты, долго качала головой, приговаривая, что такой разлуки, которая предстоит, она еще в жизни не встречала. А заметив, как расстроила клиентку, поспешила утешить: мол, не горюй, стариться вместе будете.
Вообще-то Надежда по гадалкам ни в молодости, ни позже не бегала -- то был первый и единственный за всю жизнь случай, да и то подруга на авантюру подбила. Пойдем да пойдем -- судьба решается! Неудивительно, что словам прорицательницы женщина не придала абсолютно никакого значения. С Николаем они жили душа в душу, стоило ей где-то на минутку задержаться -- он, ожидая, все окошки проглядит. Ну а разлука -- так вот же она, муж и в самом деле на заработки уезжает.
Оставив ей двоих малолетних детей и пяток фотографий в альбоме, Коля налегке вышел из дома, расцеловал всех, бросил: «До скорого!» -- и скрылся за поворотом улицы. И откуда гадалка могла знать, что он никогда уже сюда не вернется?
Счастье, да и, можно сказать, жизнь для Надежды кончились внезапно -- когда от мужа пришла телеграмма с просьбой о разводе. Он сообщал, что приедет только за этим. Женщина до сих пор удивляется, как она не умерла у районного суда, где они через десять лет после свадьбы вновь стали чужими.
-- Помню, вышли от судьи, Коля пригласил в ресторан, -- вспоминает Надежда Степановна. -- Заказал вина, подняли бокалы. «Ну, за твое счастье!» -- улыбнулась я. Знал бы он, чего мне стоила та улыбка. Легким жестом все еще жены она поправила ему на прощание галстук. «В новую судьбу следует отправляться красивым», -- пошутила. Уже тогда Надежда понимала: в ее жизни никогда больше ничего, кроме шахтного ватника, разбитых рабочих ботинок и огрубевших рук, не будет. Ничего такого, что приятно молодой красивой женщине. Не будет по одной-единственной причине: этого красивого поспешно уходящего мужчину ей просто не разлюбить.
Так и случилось. Все предложения устроить судьбу симпатичная Надюша неизменно отклоняла. «Не глупи, дочка, -- каждый раз огорчалась Надина мама. -- Чего перебирать-то? У тебя же дети!». Да разве она перебирала?
-- Кого рядом с Колей мысленно ни поставлю… Ну не лежит душа, и все, -- говорит Надежда Степановна. -- Просто я однолюбка. Это у нас семейное. Моя родная бабка, дочь одного из самых богатых русских купцов -- Калашникова, влюбилась в бедного простолюдина. Отец из-за этого выгнал ее из дома без копейки -- так нищей и прожила, а любовь на благополучие не променяла. Что поделаешь, не умели женщины в нашем роду головой жить.
Впрочем, не прошло и… полстолетия, как сбылось еще одно пророчество гадалки: Николай и в самом деле разыскал ее, чтобы попросить… снова стать его женой!
-- Лет двадцать я уже живу в этой семье и все годы слышу: Коля да Коля, -- рассказывает невестка Надежды Степановны Зиночка. -- «Ты это делаешь, ну точно как отец». Сколько раз слышали такое от нее дети! Не успевал родиться внук, как тут же в нем принимались искать черты дедушки. Между тем никто, кроме свекрови, того дедушку не помнил. А большая часть семьи и вовсе не знала.
Когда вырос Надин сын Борис, он-то первым и принялся искать того мужчину из семейного альбома, о котором так часто вспоминала мама. Что ж с того, что много лет она была им еще и отличным отцом (даже купила тяжелый мотоцикл с коляской, чтобы возить свою детвору на море; садилась за руль -- и вперед!), -- оказалось, этого мало. Оказалось, им нужен настоящий папка, который на фотографиях. Ничего никому не сказав, сын отправился в Россию. Потом мать не захочет даже слушать никаких рассказов об этой проездке. Только спросит: «Сынок, ему хорошо там?». -- «Да», -- не станет кривить душой Борис. Но вскоре дорогу к нему перережут границей, поставят шлагбаум, часового… Одним словом, все говорило о том, что нужно его забыть. И что гадалка ошибалась. А впрочем, она давно выбросила из головы то предсказание. Вот только сердце не хотело забывать: она могла жить, только думая о Николае, -- так живут с хронической болезнью.
Однажды поздно вечером в доме Надежды Степановны зазвонил телефон.
-- Мама, приехал отец, -- раздался в трубке голос Бориса. -- Приходи, поужинаем вместе. Он не хочет без тебя садиться за стол.
И хоть идти-то было всего ничего -- в соседний двор, она ответила: «Спасибо, сынок, но я уже сплю». В этом месте Надежда Степановна смолкает и какую-то секунду колеблется, стоит ли доверить мне еще одно обстоятельство. А потом машет рукой и продолжает:
-- Бросила трубку -- и скорей к шифоньеру. Одно платье, другое, третье -- нет, не то. Растерялась, словно на первое свидание иду. А сама чувствую спиной, что сейчас в дверь постучат -- оба придут за мной. Дыхание сбилось -- ни дать ни взять, боксер в нокауте…
Однако когда они пришли, волнения своего хозяйка не выдала. «Можно?» -- «Можно».
-- Я отлично помню ту ночь. Наши дедушка с бабушкой говорили, говорили, говорили, -- улыбается Зина. -- Было ощущение, что они если и расставались, то не на сорок лет, а на четыре недели. Ни надсады, ни упрека, ни угрызений, а только счастливая возбужденность встречи, растроганность. Прошлое, конечно, мелькало, но всего лишь грустными искорками воспоминаний. «Выцвело золото твоих волос, Наденька, -- вздыхал гость. И уже нам: «Знали бы вы ее 50 лет назад!». Что-то такое чудесное было в этой встрече!
Так вот -- неправда, что былого не возвратишь. Конечно, Николай Иванович не сразу остался в Украине -- он еще два года приезжал в гости, похоронил супругу в России, сомневался и боялся спросить, примут ли. Правда, Борис сразу сказал: «Батя, мой дом -- твой дом», -- но не от него ждал приглашения отец. А свадьбу старики справили прошлой осенью -- как раз прошло четыре года с той памятной ночи, когда они говорили и не могли после стольких лет наговориться.
-- Я хочу, чтобы ты снова стала моей женой, вновь взяла мою фамилию. Ты согласна? -- спросил, волнуясь, Николай Иванович.
… Здесь говорят, что не помнят такой пышной свадьбы. А еще не припомнят, чтобы свидетелями у «молодоженов» оказались их собственные правнуки. Надежда Степановна утверждает, что опьянела всего от одного глотка шампанского: «Вот уж не думала, что оно такое хмельное!». Поэтому плясать невеста наотрез отказалась -- она ведь еще с войны страдает ногами, пользует себя корешками и то и дело ложится на диван.
Николай Иванович очень балует жену. Проснется Надежда Степановна утром -- а он уже управился по хозяйству, и на плите кипит поставленный им чайник. Будто ребенок, радуется этот 77-летний горожанин всему сельскому -- уютному зеленому двору, щебету птиц, мельканию стрекоз, нежной тени летней кухни… Надо же -- юг! Без него ведь перебралась Надюша на Херсонщину, угадав его мечту заняться когда-нибудь виноградом, делать свое вино.
В свою очередь «молодой» супруге безумно нравится смотреть, как он возится в саду, а потом подвязывает помидоры, как играет с собакой.
-- Настоящий медовый месяц в конце жизни, -- улыбается Надежда Степановна. -- Правда, что терпеливым достается все!
А и в самом деле, разве не чудо -- этот ее поздний, выкупленный более чем сорокалетним одиночеством брак? Многие, правда, на произошедшее смотрят по-другому: дескать, пока она так любила его, он-то любил другую. Прохлопала жизнь -- чему же радоваться? Теперь уж какая любовь? Это ведь -- как коклюш, которым надо болеть вовремя.
-- Я Колю ни в чем не виню. Все сложилось так, как сложилось, -- утверждает хозяйка. -- Значит, такая судьба. Если наперекор ей идти, лучше не будет. Думаете, я помнила слова той гадалки? Нет, только теперь они в памяти всплыли. Но ведь все произошло почему-то именно так, как и было предсказано, не иначе. Так не лучше ли смиренно признать присутствие тайны? И не задавать небу вопросов. Говорите, есть какая-то несправедливость во всей этой истории? Не знаю. Может, и есть, но я ее не чувствую. Слава Богу, моя жизнь до самой последней страницы будет дописана любовью. Бывает ли финал счастливее? Чем всматриваться в прошлое, лучше наслаждаться жизнью сегодня. И сейчас я смотрю на все глазами своих внучек. Понимаете? В душе мне -- восемнадцать. И это единственная трагедия моей старости.
Николай Иванович на откровенность не идет и крайне неохотно приоткрывает дверцу в свое, отдельное от семьи, прошлое. Скупо говорит, что не смог противостоять нахлынувшему молодому чувству -- из-за него и оставил жену с детьми. И хоть со второй супругой жил в ладу, о первой всегда помнил. Зарабатывал он неплохо и каждый месяц высылал Наде с детьми по 150 рублей -- целая месячная зарплата по тем временам.
Однако деньги деньгами, а моральные иски -- совсем другое. Поэтому, когда стал на склоне лет сближаться с семьей, все едва не расстроились из-за дочери -- очень уж неприветливо и настороженно встретила его она, почти 50-летняя женщина. Валя одна, похоже, не собиралась ему ничего прощать. Только она считала, что отец тяжко виноват перед ними.
-- «Ну зачем тебе это, мама?» -- то и дело спрашивала у меня Валентина, -- вспоминает перипетии недавнего прошлого Надежда Степановна. -- Спрашивала, однако, до тех пор, пока с отцом не встретилась. Коля буквально очаровал ее -- такой он у нас! Теперь они с Валюшей самые большие друзья.
В отличие от супруги, Николай Иванович боится трогать словами все, что в последние годы произошло в его жизни. Говорит только, что Надюша сделала ему огро-о-мнейший подарок -- вот теперь какая большая у него семья! Дочка, сын, а еще невестка с зятем, четверо внуков, двое правнуков! И он торопится всех одарить. Накупил дочке и невестке дорогих украшений, внукам и правнукам вручил по велосипеду, малышню каждый день чем-то необычным балует. Забота, подарки, внимание!
-- Какой ты у нас замечательный, дедушка! Почему ты так поздно появился?! -- воскликнула как-то внучка.
-- Да! -- подхватили малыши. -- Где ты был?!
Взрослые замерли. Ведь с тех пор, как он стал приезжать к ним, никто ни разу даже словом не задел опасного прошлого. Николай Иванович бросил в ответ что-то маловразумительное типа «ошибки сердца» -- дети не поняли, к тому же старшие цыкнули на слишком любопытных, и больше к этому никто не возвращался. Нынче прожитое со всеми его ошибками и в самом деле уже не имеет значения. Время смыло их, оставив только истинно ценное -- любовь. Ею окутаны длинные, неспешные, счастливые недели двух пожилых людей. Они все время о чем-то разговаривают, смеются, вспоминают…