Так считает актер, уверенный в том, что художник должен понимать: от того, что он делает, зависит будущее народа
«Лучший способ завалить интервью -- пригласить журналиста на съемочную площадку», -- подумала я, когда Олег Валерианович назначил мне встречу в картинной галерее вблизи Андреевского спуска. Приехал он на съемки около 10. 30, отработал до 14. 30 и, узнав, что свободен до 17. 15, воскликнул: «Так у меня сегодня выходной!». И мы отошли с ним в укромный уголок, где и проговорили, казалось, целую вечность.
Первый вопрос, конечно, о том, как актер оказался в Киеве и в какой картине снимается.
-- Меня пригласили, как всегда приглашают. Сказали: «Не хотели бы вы сняться в десятисерийном сериале, который называется «Под крышами большого города»? Режиссер -- Вячеслав Криштофович, автор сценария некий Озерников из Одессы. Я сказал: «Хочу». -- «Ну тогда приезжайте». А что за фильм… 10 серий без крови и без ментов. Довольно любопытная семейная история, в которой я играю две роли: академика Дмитрия Димова и его брата-близнеца пиарщика Владимира Димова. Академик Димов на старости лет решается жениться на женщине, с которой его свела судьба -- хозяйке этой галереи. Ее играет Екатерина Васильева. У них завязывается роман, и они решают быть вместе.
-- Когда же планируется премьера?
-- Этого не знаем ни я, ни режиссер. После съемки и монтажа нужно будет еще найти место для рекламных вставок. С этой рекламой просто безобразие! Вы можете себе представить, что, к примеру, в картину Рембрандта будет вставлена газетная статья? А ведь именно этим приходится заниматься режиссеру. Зная, что в фильм ворвутся рекламные блоки, Криштофович вынужден заранее подыскать для них места. Но это еще полбеды. Картину нужно будет показать тем, кто захочет ее купить. И только после всего этого фильм сможет выйти на экраны.
-- Вы играете двух внешне похожих, но внутренне очень разных людей -- это трудно?
-- Во всяком случае, не просто. Совсем недавно на экраны вышла картина московского режиссера Карена Шахназарова «Яды». Там я играю пенсионера сегодняшнего дня Прохорова и Папу Римского Александра VI Борджиа, который известен как коварный отравитель -- эти персонажи, наоборот, слегка отличаются друга от друга внешне и абсолютно схожи по характеру. В нынешнем же фильме приходится играть характеры совершенно разные. Академик -- вдумчивый, сомневающийся, не умеющий быстро выдать фразу, когда дело касается бытовых вещей. Брат же его -- «ветерок». Только что у меня была сцена, когда я прихожу в галерею, чтобы передать приглашение на конференцию. И на ходу клею девушку. Без конкретной цели, просто чтобы приятно провести время. «Вживаться» одновременно в два противоположных характера, конечно же, непросто. Актерский труд -- вообще один из самых тяжелых. Если, конечно, к нему относиться с любовью. Хотя есть и такие артисты, которые действуют по схеме: проговорил слова и ушел. Они в основном снимаются в сериалах про ментов. Мне кажется, они не отдают себе отчета в том, что делают. А вот для таких актеров, как Роберт де Ниро, Женя Евстигнеев, Андрюша Миронов актерский труд -- тяжелейший. Чтобы постичь образ мыслей того или иного персонажа, нужно стать им. Это значит заставить свое сердце биться в унисон с сердцем персонажа. Этому сопротивляется весь твой организм! Борьба с самим собой -- изнурительна. Недаром артисты умирают раньше положенного срока.
-- Как вы относитесь к мнению, будто Олега Басилашвили приглашают на роль по типажному признаку, а он создает характеры?
-- Всех артистов приглашают как типажных. К примеру, нужен мясник -- пригласят толстого. Но я убежден, что любой появляющийся перед зрителями персонаж -- это космос, независимо от того, сколько слов он говорит -- одно или миллион. Что Гамлет, что могильщик, что Горацио -- это все характеры. И надо постичь, во имя чего он пребывает на этой Земле.
-- И все-таки не обидно, что делают ставку на внешность, а не на умение создать тот или иной характер?
-- И Евстигнеева приглашали на роли определенного плана, хотя знали, что он блистательный артист. Но его не могли пригласить на Ромео. Такие понятия, как типаж и амплуа, существовали и будут существовать.
-- Говорят, что вы нигде не повторяетесь…
-- Это неправда. Я очень часто повторяюсь -- к сожалению. Не всегда есть возможность быстро постичь характер, и тогда приходится пользоваться арсеналом старых наработок. Помогают и определенные приемы. Как характерный артист, я всегда пытаюсь найти оправдание тем поступкам, которые совершаю на экране или на сцене. А когда оправдываешь, то волей-неволей становишься другим человеком.
-- И вам всегда удается это оправдание находить?
-- Нет, не всегда. Чаще всего я его как раз и не нахожу.
-- И что тогда?
-- Провал. Внутренний провал. Меня могут хвалить или ругать, но внутренне я чувствую, что сыграл плохо. Однако есть ряд ролей, которые мне очень нравятся, а людям на это наплевать.
-- Есть разница между съемками в советское время и теперь?
-- Несомненно. Раньше съемочное время можно было растягивать бесконечно. Режиссеры и актеры делали вид, что работают, а на самом деле… Наш кинематограф отстал от мирового, в основном, от американского, на сотни лет. Хотя у нас был ряд замечательных режиссеров, которые сделали несколько блистательных картин, но они составляли исключение из правила. Я был в Голливуде и наблюдал, как там работают. Они на съемках не тратят ни одной лишней секунды! Артисты тренированы и готовы к любой задаче, которую может поставить режиссер. Это как раз то, к чему в свое время призывал Станиславский, но мы это забыли. Сейчас приходится вспоминать.
-- Олег Валерианович, существует ли проблема несоответствия между тем, чего требует аудитория на словах, и тем, за что она готова платить деньги?
-- Если зал полон, значит то, что показывают, кому-то нужно. На Киркорова и всех этих ребят ходят стадионами, значит этим стадионам необходимо «мама, мама, я твой хвостик». В кино ходят на американцев, а наши фильмы крутят в пустых залах. Это значит, пока мы не достигнем уровня занимательности американского кино, залы будут пустовать. Занимательность -- это не обязательно криминал. Семейная драма тоже может быть занимательной -- это вопрос мастерства художника. Но не только -- это еще вопрос его совести.
Ведь художник должен понимать: от того, что он делает, зависит будущее народа. Если он работает, не учитывая этого, он просто зарабатывает деньги. И вот пример. Я не считаю зазорным сниматься в рекламе. Но если актер сознательно обманывает миллионы людей, это непростительно! Помните, банк «МММ» и Леню Голубкова? Этот артист обманул миллионы людей. Из-за него многие потеряли все, что имели. Он должен был бы повеситься после этого. А ведь жив-здоров и пишет мемуары. Это безнравственно!
-- В советское время художник существовал как бы в рамках дозволенного -- вы это чувствовали?
-- Все время. Два раза в своей жизни я за них вышел, и был жестоко наказан. Картину велели перемонтировать, что мы и сделали -- жалко было затраченных сил. Помните фильм «Противостояние»? Вот нам эти шесть серий пришлось в корне изменить. Фильм был задуман, чтобы зритель мог получить ответ на вопрос: почему во время Великой Отечественной войны пять миллионов человек сдались в плен? Не просто были захвачены, а сдались. И почему возникла власовская армия? Но этот вопрос был выкорчеван, 80 процентов самого интересного материала выбросили, и получилась просто детективная история.
-- Атмосфера съемок зависит от «звездности» партнеров?
-- О какой звездности вы говорите? Если человек чувствует себя звездой, то он идиот. «Я звезда» -- ну и звездись. Мне с такими неинтересно. А вот Катя Васильева -- звезда она или не звезда? Удивительная женщина с очень тяжелой судьбой. Она актриса. Нормальный человек. Работать с ней -- удовольствие.
-- Не могу не спросить об одной из самых запомнившихся зрителю картин с вашим участием -- «Осеннем марафоне». Сценарий Володина под названием «Горестная жизнь плута» и фильм, снятый Георгием Данелия -- насколько они отличаются друг от друга?
-- Это совершенно разные вещи. То, что написал Володин, Данелия полностью переписал. Часть эпизодов вообще вылетела и были придуманы новые. Володин сидел на съемочной площадке и все критиковал. Его героем был плут, которого устраивала жизнь втроем. А на съемочной площадке появился человек, который попал в сети и не знает, как из них выпутаться. В результате получился «Осенний марафон».
-- Вам близок тип мужчины, который не умеет говорить «нет»?
-- Да, я именно такой человек. Но я постоянно стараюсь в себе это преодолеть. Вы удивитесь, может быть, но мне очень помогло участие на съезде народных депутатов Российской Федерации, где я понял, что от моего слова многое зависит. Когда большинство за, а ты против, это очень трудно сказать вслух. И не мне одному. Ведь главное, чему нас учили при советской власти -- не иметь собственного мнения. Поэтому отстаивать свою точку зрения людям очень сложно. И это приводит к трагедии. В «Осеннем марафоне» -- к краху человеческой судьбы, в масштабах страны -- к краху государства.
-- Вы сразу понимаете, насколько близок вам тот или иной персонаж?
-- Конечно. Я же себя знаю.
-- А если герой, которого вам предлагают сыграть, диаметрально противоположен?
-- Отказываюсь от роли.
-- По каким еще причинам роли остаются несыгранными?
-- Причины только две: либо я отказываюсь от ролей, либо мне их не предлагают. Последних очень много. Я бы, например, хотел сыграть Обломова, которого очень хорошо играет Табаков, в «Живом трупе» Федора Протасова, которого сыграл Леша Баталов. И в театре масса ролей в силу разных причин не сыграна.
-- Олег Валерианович, можно ли считать, что ваша телевизионная программа, которую украинская публика не имеет возможности смотреть, -- это способ реализовать тот свой потенциал, который остается «за кадром»?
-- Возможно, я об этом не думал. В нашем Большом драматическом театре имени Товстоногова есть гримерная, в которой когда-то сидели мы втроем: Юрский, Галичев и я. У нас бывали люди из разных стран мира, и мы просили их расписаться на потолке разными красками: синими, красными,зелеными, желтыми. Весь потолок усеян этими автографами, поэтому передача называется «С потолка». Можно взять любую фамилию и рассказывать… Сделано уже более 70-ти передач. В них участвовали артисты нашего и других театров, философы, писатели, ученые. Скоро выйдет передача с Михаилом Горбачевым.
-- Жизнь актера всегда на виду. Вас это не раздражает?
-- Скорее угнетает. Когда к тебе каждую минуту подходят и дергают -- это невыносимо. Я понимаю, что людям интересно: они меня видели на экране, а тут на тебе -- живой. Но я от этого не испытываю никакого наслаждения.
-- Но они же выражают свое восхищение, свою любовь…
-- Конечно. Но иногда в очень странной форме. Мы снимали на улицах Киева сцену, где я сижу за рулем машины. Обсуждали, как мне ехать, куда. Я пытался сосредоточиться -- предстояло и текст проговаривать, и машину вести. Вдруг подходит к окошку женщина: «Дайте автограф». Я говорю: «Извините, я сейчас работаю». Она: «Ну что вам трудно автограф дать?» Я отвечаю: «Подождите»… Она: «Тоже мне, народный!» Ну что это такое?
-- А как вы относитесь к почетным званиям?
-- Резко отрицательно. В нашем театре я предложил оставить соответствующие зарплаты, а от званий отказаться. Я за то, чтобы люди шли на артиста, а не на звания. Но это предложение было встречено в штыки. До сих пор многие почему-то добиваются званий. Зачем они им нужны, понять не могу. У нас званиями хотели хоть как-то компенсировать ту нищенскую зарплату, которую люди получали всю жизнь. Народный артист России! Ну и что? Дайте премию в миллион долларов -- вот это я понимаю. Я не знаю, например, народный или не народный артист Гафт, был ли народным артистом Гердт или Райкин. Но это был Райкин! Гердт! А тут тебе Тютькин -- народный артист СССР!
-- Какие актерские работы за последние годы привлекли ваше внимание?
-- Меня поразило мастерство, с которым Роберт де Ниро играет полицейского, разбитого инсультом. Аль Пачино совершенно блистательно играет в «Запахе женщины» слепого отставного майора. И это все МХАТовская школа, «попавшая» за океан благодаря эмигрировавшему из Союза Чехову. У нас же в очень плохом фильме «Марш Турецкого» чудесно сыграл актер Ильин.
-- Олег Валерианович, удается ли вам отдыхать?
-- Вот здесь в Киеве мне снится, что я еду на дачу. Я отказался от съемок в Белоруссии, хотя сценарий предложили замечательный. Меня зовут председателем жюри на кинофестиваль в Ялту, но тоже не поеду -- я безумно устал. В августе, какая бы погода ни была, я буду сидеть на даче, где мне тоже предстоит работать, но это уже будет другая работа: там будет письменный стол…
А в доме отдыха я был два раза в жизни. И то меня заставили. Один раз -- когда мать умерла. Мне просто вручили путевку в Сочи. А второй раз был в Ялте вместе с дочкой и женой. Это для эстрады -- тусовки, икра, постыдная ерунда. Нам некогда этим заниматься. Мы рабочие люди. Мы всю жизнь очень тяжело работаем…