Вчера народному артисту СССР исполнилось бы 80 лет
Дружба знаменитого артиста Юрия Никулина с киевским преподавателем французского языка Валентиной Чуриловой длилась десять лет. Десять ПОСЛЕДНИХ лет жизни великого клоуна. Он писал ей длинные-длинные письма и признавался, что не раскрывался так никому.
Их знакомство было таким же неожиданным, как и все, что случилось с ними потом. Никто и никогда не приписывал им роман. Может, если бы они встретились не в конце восьмидесятых, а намного раньше… Хотя Валентина Григорьевна, Валечка, как нежно называл ее Никулин, была счастлива только оттого, что могла быть рядом с ним, слышать его голос по телефону, читать его письма. Она никому не раскрывала тайны своей дружбы с Юрием Никулиным. Не хотела, чтобы кто-то судачил за ее спиной. И с трепетом ожидала ЕГО писем. Она их узнавала по конвертам. Всегда с веселыми клоунами и коротким обратным адресом: Москва. Цветной бульвар…
-- Правда, что ваше знакомство со знаменитым Никулиным началось с банального письма в администрацию московского цирка?
-- Когда я его писала, то и мечтать не смела о том, что получу ответ от САМОГО Юрия Владимировича. Это случилось в 1988 году. Я прочитала в газете, что цирк на Цветном бульваре открывается после ремонта, и мне захотелось непременно показать его своей внучке Оле. Я написала письмо по адресу: «Москва. Цветной бульвар. В дирекцию», с просьбой оставить мне два билета на представление. Я знала, как трудно туда попасть даже москвичам, что уж говорить о приезжих. А времени у нас было мало -- всего два дня выходных. Как же я была удивлена, когда на мое письмо пришел ответ от Никулина! Он написал очень коротко: «Приезжайте, примем вас с удовольствием». Туда же была вложена и контрамарка на двоих. Я сразу же купила билет на поезд, и в выходные мы уже были в Москве.
-- Вы повидались с Никулиным?
-- Увы, нет. Пропуск на меня и внучку был выписан в директорскую ложу. В антракте я спросила у служащих, где могу найти Юрия Владимировича. Мне ответили, что в выходные дни его обычно не бывает в цирке. Тогда я написала на листе бумаги несколько благодарных слов, оставила свой киевский номер телефона и передала в его приемную. На следующий день мы уже возвращались в Киев. И каково же было мое удивление, когда, едва переступив порог дома, я услышала междугородный телефонный звонок. Юрий Владимирович! Его голос я узнала бы из тысячи. Он сам мне позвонил! Я не могла в это и поверить. Сказал, как жаль, что я приехала на выходные и мы не смогли повидаться. Однако, уточнил он, скоро будет премьера новой программы в цирке, и он обязательно меня пригласит. Так и случилось…
-- Каким вам показался при первой встрече Юрий Никулин?
-- Простым и добрым человеком. Было впечатление, что мы знаем друг друга тысячу лет. Я приехала среди недели на премьеру представления. Пришла заранее, чтобы познакомиться с Никулиным. Его кабинет находился на втором этаже здания цирка. Помню, подошла к секретарю и представилась. Она сразу же ответила: «Да, да. Юрий Владимирович вас ждет». Я вошла в его огромный кабинет. Никулин встал из-за стола, совсем такой, каким я его себе представляла. Он подал мне свою большую теплую ладонь и слегка пожал мою руку. Не помню, сколько мы проговорили. Только все время забегала его секретарь и предупреждала: «Юрий Владимирович, вас там телевидение ожидает». А он ей в ответ: «Ничего, подождут».
-- Чем вы так растрогали сердце знаменитого актера?
-- Не знаю. Честное слово. Просто нам всегда было чрезвычайно интересно говорить друг с другом. Юрий Владимирович был потрясающим рассказчиком. И слушать он тоже умел. В ту первую нашу встречу я рассказала ему чуть ли не всю свою жизнь. О муже, которого потеряла, о том, что осталась одна… А он слушал внимательно и не перебивал.
В кабинете Юрия Владимировича гостей встречал большой серый попугай. Мне казалось, что он приветствует каждого входящего, что-то болтает. Обычно мы садились за большой стол, и секретарь приносила чай. Кофе Юрий Владимирович не пил.
-- Вы, наверное, к чаю везли «Киевский» торт?
-- А как же! Правда, через какое-то время Юрий Владимирович мне сказал: «Валечка, не привозите больше торт. У меня немного повышен сахар».
-- Как он выглядел в те годы?
-- Первые годы нашего знакомства держался молодцом. Был подтянутым, крепким мужчиной. И всегда очень стильно одевался. Когда мы первый раз встретились, на нем была розовая рубашка и моднющие широченные подтяжки. Юрий Владимирович любил выглядеть современно. В глубине его комнаты было еще одно небольшое помещение, где для торжественных случаев Никулин хранил свой нарядный костюм с орденами и туфли. В последние годы он поправился, стал тучным. Но это совершенно не меняло ни моего к нему отношения, ни отношения окружавших его людей.
-- Правда, что его любили все, вплоть до уборщиц?
-- Это была даже не любовь, а обожание. К каждому моему приезду Юрий Владимирович непременно оставлял билеты в театр «Современник» и Большой театр. Помню, как-то я пришла на спектакль в Большой по контрамарке в директорскую ложу, подписанную: «Никулин». Билетерша, увидев мой пропуск, сначала удивленно подняла брови, а затем, узнав, кто я такая, сказала, что долгое время работала в цирке у Юрия Никулина. В благодарность к нему она тайно провела меня в одну из комнат Большого театра, куда приглашаются только высокопоставленные гости. Подобной роскоши я нигде не видела. Комната была вся в красном бархате и золоте. Вечером на квартиру, где я останавливалась, позвонил Юрий Владимирович, и я рассказала ему эту историю. «Вот видите, -- сказал он. -- А я там никогда не был».
-- Вы были на «вы»?
-- Только. В один из приездов Юрий Владимирович познакомил меня с сыном Максимом. Он очень на него похож. Представил меня как своего киевского друга. В то время Максим уже стал работать его заместителем. Ведь бывшего заместителя Никулина убили, и убийство до сих пор не раскрыто. Тогда Юрий Владимирович очень переживал, и назначение Максима на эту должность было для него непростым шагом. Он писал мне об этом.
-- Со своей женой Татьяной Николаевной он вас тоже познакомил?
-- Конечно, мы знакомы. Но я никогда не была у Юрия Владимировича дома на Малой Бронной или на даче в Валентиновке. За городом он всегда проводил выходные. Никулин говорил: «Как интересно, у меня знакомая -- Валентина и дача -- Валентиновка». На даче жили две его обожаемые собаки -- Юта и Федя. Кстати, Федя умер вслед за Юрием Владимировичем. Это он сидит у ног хозяина в скульптурной композиции на могиле Никулина.
Помню, однажды я сказала ему, что хотела бы посмотреть Донской монастырь. «Очень хорошо, -- ответил Юрий Владимирович. -- Поедем вместе. Я хочу побыть на могиле родителей». Там похоронены его отец и мать. Мы ехали вдвоем на машине Никулина. Он не очень любил водить, но если уж садился за руль, то ехал, не особо соблюдая правила. Я видела, как милиционеры на трассе вытягивались в струнку и отдавали честь Юрию Владимировичу -- они уже узнавали его машину. Мы приехали в Донской монастырь, погуляли там, а потом пошли на могилу его родных. Почистили, убрали листья. Юрий Владимирович зашел в контору служителей и попросил, чтобы поправили отколовшийся кусочек на памятнике. «Конечно, конечно, все будет сделано, не переживайте, Юрий Владимирович», -- тут же отрапортовали ему.
-- Он вам часто звонил в Киев?
-- Довольно часто. Спрашивал, как у меня дела. Поздравлял с праздниками. Правда, о подарках мы сразу договорились -- я их не люблю. Юрий Владимирович принял мои правила. Даже приехав на 75-летний юбилей Никулина, ничего ему не привезла. Это было 18 декабря 1996 года. Тогда я последний раз видела Юрия Владимировича. На нем был шикарный костюм песочного цвета, а на Татьяне Николаевне -- длинное платье такого же цвета. Она первая его поздравила, подарив несколько гвоздик. Я сидела третья справа от него за огромным праздничным столом. Тогда впервые попробовала жареного поросенка. Отмечали юбилей в цирке. Кого там только не было! Разве что Пугачевой. Я спросила: «Почему?» Юрий Владимирович посмотрел на меня немного загадочно и ответил: «Не хочу». Нет, однажды он мне все-таки подарил цветы. Это было в последний мой приезд в Москву -- роскошный букет кремовых роз. С ним я и уехала в Киев.
-- Что, сам Никулин провожал вас на вокзал?
-- Ну что вы, тогда такое бы началось! Обычно меня встречал и провожал личный шофер Юрия Владимировича Федя. Никулин смешно мне писал: «Вас встретит Федя, как обычно, в Московской области». Дело в том, что я как пенсионер брала билеты в последний вагон, который не дотягивал до перрона. Однажды, помню, меня встретил Федя, и мы с вещами уже направлялись к машине. Тут вижу, впереди собирается огромная толпа, а посередине нее в высоком мужчине в кепке я узнаю Юрия Владимировича. Федя мне шепчет: «Я же говорил ему не выходить из машины». Оказывается, Никулин хотел меня встретить на улице, но, понятно, его сразу же узнали прохожие. Бросив вещи, помчались за автографами.
-- Вы никогда не появлялись вместе «на людях»?
-- Зачем? Нам это было не нужно. Однажды Юрий Владимирович сказал мне: «Валечка, я пишу только вам». И мне было достаточно этих отношений -- большего я и не хотела желать. Единственным местом, куда мы могли пойти вместе, было цирковое кафе. Когда я приезжала, мы обязательно там обедали. У Юрия Владимировича было особое меню. К примеру, специально для него готовили морковный сок. У него болело сердце.
-- Юрий Владимирович рассказывал вам о своей работе со знаменитым Карандашом?
-- Если бы я тогда додумалась и записывала все потрясающие рассказы Никулина! Он говорил, как в начале своей карьеры поехал с Карандашом на гастроли в Новосибирск. Каждый взял с собой по чайнику. Думали: холодно, будут все время чай пить. А когда вернулись в Москву, Румянцев подытожил: «В следующий раз берем кофейники. Это интеллигентней». Рассказывал о номере, в котором работал с Карандашом. Никулин был дворником, а Карандаш -- Венерой. Кто-то тогда сказал Румянцеву, что уже видел подобный номер. На что Румянцев быстро отреагировал: «Ерунда! Моя Венера венеричнее… » Я не только слушала его рассказы, я и сама видела многих известных людей в его кабинете…
-- Моргунов захаживал?
-- Очень часто. Как-то Юрий Владимирович прислал мне фотографию, на которой он стоял с Моргуновым и Вициным, а на обороте надпись: «От нашей шайки». Но в последние годы, по-моему, он с ним рассорился. В «Комсомольской правде» вышло интервью с Моргуновым, который говорил, что Никулин, дескать, всю жизнь ему завидовал. Тогда я приехала в Москву, и Юрий Владимирович мне сказал: «Я не хочу о нем и слышать. Это не друг». Однажды Никулин написал текст гимна цирка на Цветном бульваре. Именно он в исполнении Юрия Владимировича до сих пор звучит перед началом представления. Но какие-то слова в нем не устраивали Никулина. Тогда он позвонил Булату Окуджаве, и тот его моментально отредактировал. «Вот что значит настоящий поэт», -- положив трубку, сказал Никулин.
-- Когда вы узнали, что Юрий Владимирович тяжело болен?
-- Очень трудно было понять что-либо по его бодрому голосу. У него на все случаи жизни были готовы анекдоты. Когда мы говорили по телефону последний раз -- незадолго до того, как он лег на операцию -- Юрий Владимирович сказал, что неважно себя чувствует. Но, насколько это серьезно, я, конечно, не могла понять. Тогда мне приснился Юрий Владимирович. Причем сна я не помнила, но ощущение было очень тревожным. Сразу же с утра стала звонить в цирк, домой, на дачу. Никто нигде не поднимал трубку. До обеда звонила по одним и тем же телефонам. Наконец, дозвонилась к нему домой. Трубку сняла Татьяна Николаевна. Я спрашиваю: «Как там у вас? Как себя чувствует Юрий Владимирович?» Она так тихо, спокойно и немного грустно мне отвечает: «Ничего… Ничего… » Уже позже я поняла, что в это время Никулин лежал в больнице, его готовили к операции. Если бы я знала…
-- Вы были на похоронах?
-- В это время я сломала ногу. Хотя все равно не поехала бы на похороны. Я даже его фотографию с дарственной надписью сняла со стены. Слишком тяжелой была утрата…
Фрагменты писем Юрия Никулина к Валентине Чуриловой
Вторник, 21 марта. 1995 год.
«Дорогая, Валентина Григорьевна!
Вот и снова начинаю просить прощение за столь долгое молчание. Получил ваше письмо сразу же после убийства Листьева. Я переживал не меньше, чем вы т. к. очень любил этого человека, хотя не дружил с ним, а просто был хорошо знаком. За три дня до смерти он пришел вечером в клуб «Белого попугая»: мы как раз досъемки делали к очередному выпуску передачи. Он вошел в комнату и вдруг, улыбаясь, подойдя ко мне, неожиданно поцеловал в щеку и сказал: «Дорогой Юрий Николаевич, вы и представить себе не можете, как я рад вас видеть».
Дальше пошел небольшой разговор о работе, о цирке и через минут десять он ушел на деловую встречу.
Я думаю, что это останется тайной века, как и многие другие убийства.
В страшный век мы живем».
«Кстати о деньгах-рублях. Жить в Москве становится все дороже и дороже. Время от времени мне приходится выступать где-нибудь на концертах, чтобы поддержать домашнюю кассу».
«Здравствуйте дорогая Валентина Григорьевна!
Представьте себе, сегодня 18 марта с утренней почтой мой секретарь Н. Н. принесла, наконец-то, Ваше письмо. Хотя Вы и не написали дату отправки на письме, на конверте я прочел штамп Киева -- 22 февраля.
Вот сколько времени шло письмо!
Прочел два листа Вашего послания написанных убористым почерком: и вроде бы, снова поговорил с Вами и узнал все «последние» новости киевлян».
«Да, мудрый человек Тяжельников (бывший секретарь ЦК комсомола) который мне сказал лет двадцать тому назад, чтобы я написал книгу воспоминаний. На мой ответ, что писать буду уже на пенсии, когда буду старенький сидеть в качалке, куря трубку, -- он замахал руками:
-- Пишите сейчас! К старости вы все забудете, и у Вас ничего не получится.
Как же он был прав!
Действительно, писать надо на свежую молодую голову, пока извилины в голове не помутнели.
Примите мои самые добрые пожелания.
Ваш Никулин».
«Здравствуйте Много Много уважаемая Валентина Григорьевна!
Наконец-то выбрался написать Вам немного. Сегодня 28 ноября воскресенье. Всякие планы были у меня на этот день. Навестить двух больных, съездить в цирк посмотреть один номер, а затем поехать к маленькой Маше. У ее бабушки день рождение и она приглашала меня на обед.
Но все пошло по-другому. Проснулся совершенно разбитый. Сердце бьется с перебивами (выпадение пульса. Так врачи называют). Лекарства не приободрило меня и я нахожусь в некотором душевном расстройстве. Главное, что не навещу больного Виктора Плинера (помните, такой у нас пожилой режиссер?)…
Машенька конечно расстроится. Она просила прийти обязательно: «Дедуля приходи, нам с тобой веселей». Вчера я посвятил ей весь свой день. С утра ездили по городу, потом пообедал с ней у нас в цирке, а затем поехали в большой цирк на Ленинских горах смотреть новую программу. Мне не очень понравились многие номера, но внучка была довольна. Привез ее на обратном пути к себе домой и она наконец-то посмотрела на наших щенков. Их осталось четыре. Их было 8. Один вскоре умер, зато остальные -- красавцы. Два мальчика и пять девочек. Мальчиков разобрали быстро. На них большой спрос (одного увезли в Америку, а второго завтра увозят в Голландию). Останутся трое. Они уже большие, здоровые, по 6 килограмм и страшные хулиганы. Мама Юта их охраняет, а Федя лежит у дверей.
А жизнь течет наша бурно, полная всяких всплесков, положительных и отрицательных (и больше, пожалуй, отрицательных).
Тут потерял неск. друзей. Самое тяжелая потеря это смерть Гайдая. Он младше меня на два года. 20 дней тому назад заболел плевритом. Стали лечить в больнице и обнаружили небольшое уплотнение на основании легкого. Взяли биопсию -- показатель -- рак. Повезли в онкологический центр. Там сказали, что операция не нужна -- будут делать химиотерапию. Назначили на понедельник первый сеанс, а он в пятницу неожиданно умер. Закашлялся и сразу обмяк на руках жены (она его поддерживала в это время). Смерть мгновенная, легкая… »
«Я уже не вспоминаю об убийстве моего зама Миши. До сих пор следствие толчется на месте. На освободившееся место ринулась масса желающих. Но мои замы сказали что надо повременить и что они будут работать в поте лица, чтобы мне помочь. А тут, дней 10 назад пришли они ко мне и предложили кандидатуру Максима. Где-то в тайниках сознания я уже эту мысль проигрывал, но как-то не был уверен. А тут предложили мои люди. Максим тоже в некотором замешательстве, хотя и заинтересован в помощи для меня. Ведь в телевидении там все шатко. Ведь вышибали его уже раз из программы «Утро». Ведь год с лишним он не работал, перебиваясь легкими репортажами. Поживем увидим… »
«Добрые люди предложили помощь (безвозмездную!!) в издании моих анекдотов. «999 анекдотов от Никулина». Приходиться много работать, подготавливать рукопись. В цирке это делаю урывками, т. к. не дают собраться с мыслями. Приходится все делать дома. Вчера сидел до половины третьего ночи».
«Приближаются дни рождения. Мой (18) и жены (14). Наверное не будет никаких пышных отмечаний. Может быть заедут в какой-нибудь день родственники ближайшие и посидим часов до 11. Т. к. в это время детей нужно отвозить спать и собак нужно прогуливать».
«Скоро Новый год. И я подумал, а какой тост поднимать в 12 часов? Какого ждать счастья? Я с ужасом читал в «Комсомольской правде» о конце света в Киеве. Описывают подробно все ваши мучения в холодном, неотапливаемом городе, с перебоями в подаче электричества. Я думаю, что самое страшное лишить человека света и тепла. Даже пища не самое главное. Мы жили в блокаде в землянках защищая город. Мы были полуголодные -- но свет и тепло мы имели. (Находили топливо для печек, а свет давали свои движки. )
Вот, собственно, и все основные новости. Конечно, примите мои лучшие пожелания. С уважением Никулин.
P. S. И когда был сделан этот рисунок и я положил на низкий журн. столик один из маленьких зверей стянул листки и начал ими играть. Хорошо, что я увидел. Забрал и отобрал. Т. что щенки внесли свою лепту в мое письмо в виде оторванного куска, залепленного липучкой.
Ю. Н. »
17. 01. 95 г. Утро.
«Много, много, много Уважаемая Валентина Григорьевна!
Жизнь течет по-прежнему, сопровождаясь всякими «всплесками». Один из таких «всплесков» грабеж дачи. Со старым годом прощались в удачное время. Вышли первые экземпляры моей книги новых анекдотов. В С. Петербурге я был награжден на конкурсе «Золотой Остап» (теперь «Остап» стоит у меня на столе в цирке). Но наряду с положительными событиями были и отрицательные. Их больше. Потерял за год несколько дорогих мне людей. Наверное, самое сильное, это разрыв с семьей маленькой и горячо любимой Маши. Ну буду описывать подробности всего. Я неделю ходил в трансе после сцены, которую мне устроили мои бывшие родственники. После того, что произошло вход в их дом мне заказан. Может быть, когда Машенька подрастет она и рискнет (живет она под давлением Бабушки и Матери) снова увидеть дедушку. Но, думаю, что до этого я не доживу… »