На днях исполнится три года, как в эфире информационной программы «1+1» появилась новая ведущая -- Людмила Добровольская. Правда, к тому времени ее имя было уже достаточно известно. Хотя Людмила не любит вспоминать время, когда ей полгода пришлось провести в стенах одесской телекомпании «Арт», выходя на улицу всего пять раз, и то в сопровождении охраны.
Три года назад в Одессе, накануне выборов в органы местного самоуправления, известную тележурналистку, ведущую «Новостей» Людмилу Добровольскую вызвали в прокуратуру и сказали, что на нее готовится покушение. Первая мысль была -- увезти из города дочь. А ее домом стал рабочий кабинет с мягкой мебелью и холодильником. Со своими принципами Добровольская так и не пожелала расстаться…
-- Ты была одной из первых журналисток в Украине, пострадавшей от преступной группировки. После тех событий прошло три года. Думаешь, не стоило тогда пойти на определенные уступки?
-- Не знаю, что такое «определенные уступки». Определенно могу утверждать лишь одно -- давлению уступать не умею, а учиться уже поздно. Я не бизнесмен и не политик, которым в определенных условиях «переступать через себя» целесообразно. И хотя журналистика -- это бизнес (увы, не в нашей стране), однако не тот бизнес, где уместны «определенные уступки».
-- Как и разговоры о том, что журналист может быть независимым…
-- Все просто. Есть избитая до банальности истина: кто владеет информацией, тот владеет миром. Да, добываем информацию мы, журналисты, но в подавляющем большинстве случаев ее продуцируют ДЛЯ нас. А продуцирующий информацию в Украине владельцем мира не является по той простой причине, что его продукт -- не что иное, как квазиинформация. Вот и получается у нас эдакий замкнутый круг. А выход простой -- информация должна быть ПРАВДИВОЙ, только тогда ее можно ПРОДАТЬ. И это уже бизнес.
-- Причем небезопасный…
-- Тех, с кем мне пришлось столкнуться в Одессе, «преступной группировкой» я, к сожалению, назвать не могу -- у нас ведь существует презумпция невиновности. А суда, как и следствия, не было. Мне пришлось иметь дело с монстром о трех головах в виде трех ветвей власти и с мощным хвостом в виде бандитов. С теми, кто считал, что владеет небольшим, но очень лакомым кусочком этого мира -- Одессой и Одесской областью. Они боялись не только правдивой информации -- даже ее тени. Сейчас одесские СМИ озвучивают их информацию, но очень скоро они станут озвучивать информацию совсем других людей. Что, правда, не означает победу добра над злом. Просто одно зло победит другое. Вот и все.
-- Ты не задумывалась, как бы сложилась твоя карьера, если бы не те одесские события?
-- Знаешь, я наверное, фаталист, ибо с некоторых пор уверена -- ничего случайного не бывает. Карьера моя сложилась так, как сложилась. Как должна была сложиться. Хотя… Я бы не стала тут пользоваться глаголом совершенного вида… Она еще складывается. У меня полно планов.
-- По крайней мере, твоя дочь не потеряла бы год в школе.
-- Что ж, наши дети идут по жизни с нами рядом. Конечно, она потеряла год в школе, зато приобрела новый дом, друзей, перспективы. Теперь моя Марина знает, что журавль с неба не падает -- он там живет, и поймать его бывает очень трудно. А еще она знает, что иногда синица очень жжет руки, которые ее держат.
-- Наверное, непросто Марине с мамой, разговаривающей аллегориями?
-- Не могу причислить себя к мамам-наседкам, которые с рождением ребенка растворяются в нем. Хотя все свободное время, конечно же, стараюсь быть с дочкой. Основная проблема как раз в катастрофической нехватке этого самого времени. Но мы с ней эту проблему решили, и, кажется, удачно. У Мариши есть гувернантка, замечательный педагог, которая с ней не только занимается -- она с ней возится, как не всякая энергичная бабушка. Просто Мэри Поппинс на пенсии. Моя Марина занимается компьютером, танцует (недавно получила грамоту на Международном конкурсе), берет уроки в художественной студии, а буквально на днях поступила еще и в театральную. Так что мой ребенок в процессе поиска. Я, конечно, принимаю в этих начинаниях самое деятельное участие, но, как правило, оно выражается в том, что я не возражаю против прожектов. В общем, мы втроем друг другом довольны. А что до родительских собраний… Ну… не хожу я на них, не успеваю.
-- Говорят, в свое время тебе светила карьера фигуристки?
-- В Одессе когда-то была сильная школа фигуристов. Наверное, светила и мне карьера фигуристки. Во всяком случае, занималась я спортом довольно серьезно. Даже побывала в школе олимпийского резерва. Это когда дети выполняют тройное сальто, а читают по слогам. Мне было семь лет, и пирожное «корзинка» для меня было сродни цианистому калию. Строгий режим, диета. Я тренировалась по восемь часов ежедневно. И каждый день десять километров бега с отягощениями -- в качестве разминки. Я была действительно шокирована тем, что мои ровесники, подающие в спортивным мире большие надежды, не знали элементарных вещей. Я человек безусловно азартный, но зациклиться, зашориться на чем-то одном для меня невозможно. Кроме того, к величайшему моему сожалению, я еще и максималист. Поэтому, когда в свои двенадцать лет поняла, что спорт -- тоже бизнес, это стало для меня просто нокаутом. Я вдруг осознала, что мир устроен совсем не так, как ты считаешь правильным. Это больно. Ведь большой спорт -- это наркотик, соскочить с которого ой как трудно. Когда бросила, запретила себе даже думать об этом. Но мучилась очень, по ночам лед снился… Ни разу с тех пор не встала на коньки и ни разу больше не смотрела соревнования по фигурному катанию. Хотя среди моих бывших одногрупников есть даже чемпионы мира, но много и тех, кому спорт изломал судьбу. Спорт — страшная мясорубка.
-- У ведущих утренних программ принято спрашивать, как рано они просыпаются. У новостийщиков, наверное, как поздно они ложатся?
-- Ложусь поздно, хотя правильнее будет сказать, рано -- всегда за полночь. Смотрю все новостийные программы, которые в состоянии принять мой телевизор. И без двух десятков страниц на ночь тоже никогда не засыпаю. Просыпаюсь независимо от того, когда заснула, -- ровно в семь, хоть часы сверяй. Когда «ТСН» выходила в формате «Сниданка», приходилось ехать на работу в четыре утра, но ложилась и тогда за полночь. Я не из числа тех, кто себя бережет, -- никогда не откажу себе в удовольствии встретиться и посидеть с друзьями, даже если с утра запланирована важная встреча.
-- А как же внешний вид? Выспаться, чтобы без мешков под глазами?..
-- Перед эфиром для меня важно только одно -- успеть дать последнюю информацию. Иногда даже в ущерб тому времени, которое по технологии отводится на грим, вытаскиваю из компьютера последние новости -- тут не до следования каким-то ритуалам.
-- Значит, у обладательницы столь стройной фигуры нет никаких секретов?
-- Пожалуй, только один -- иногда о еде я вообще забываю. В принципе, я против каких бы то ни было диет, поедания ростков пшеницы и питья сока сырого картофеля. Вот рыбу сырую люблю -- нравится японская кухня. Тайская, мексиканская. Могу похвастаться -- последнее время мне готовит китаянка. Зовут ее Ю. Мы с Мариной называем ее Юлей. Она нелегалка из провинции Сычуань, ее порекомендовали мои одесские друзья -- ценители восточной кухни. Вот уже четыре месяца имею возможность наблюдать за Юлиным феерическим умением не готовить, а создавать блюда.
-- А как насчет того, чтобы самой попробовать?
-- Я уже давно оставила надежду разобраться в том, что и в какой последовательности Юля кладет, встряхивает, смешивает. Продукты она тоже закупает сама -- и не уходит, пока не убедится, что все съедено и понравилось. Одно горе -- в любой момент мы можем потерять наше чудо: у Юли двое детей, которые разбираются в компьютерных технологиях почище, чем их мама в поварском деле, и их будущее она видит только в одной из европейских стран.
-- Говорят, недавно пылкий поклонник подарил тебе шикарный джип?
-- Потом оказалось, что точно такой же «Хаммер» подарили и Филиппу Киркорову. Но если в Москве «внедорожник» -- для понтов и форсу бандитского, то в Киеве машина такого класса -- суровая необходимость выживания автомобилиста у условиях перманентной тотальной реконструкции столичных улиц. Так и езжу по окопам, а на ночь паркую под окнами мэрии.
-- Наверное, и одежда у девушки во «внедорожнике» должна быть какая-то особая? Стиль хаки?
-- О нет! Стиль студийного гардероба диктует формат «ТСН». Одежда скорее формальная. А вот в выборе повседневной и вечерней одежды я более демократична. Причем выбор зависит не столько от контекста социального, временного и пространственного, сколько от настроения. Так с запахами и книгами. Не понимаю увлечения модными авторами, модными брендами в парфюмерии и поклонения модным кутюрье. Каждый день должно быть комфортно и функционально. Люблю hand made. Кое-что у Гуччи, нравятся Соня Рикель и Кензо. Последнее время привлекает Ямамото -- не каждый решается его надеть. А я ищу то, что подойдет мне так, чтобы, надев, не захотелось снимать. До поры до времени…