Собственную боль переносить нелегко. Боль и страдания близкого человека -- невыносимо. Борьба за жизнь любимых -- это истинный подвиг, тем более тяжкий, что совершается он ежесекундно. Лишь те, кто испытал нечто подобное, знают ему цену… Нелли Кобзон -- знает. Обо всем, что случилось с ее мужем, она рассказала журналу «7 дней».
-- Нелли Михайловна, известие о тяжелой болезни Иосифа Давыдовича породило множество вымыслов, домыслов, слухов. Но никто толком не знает -- что же все-таки случилось?
-- Сейчас, когда самое страшное уже позади, я могу рассказать. Все началось с того, что Иосифа Давыдовича стали мучить изнуряющие боли в пояснице, в ногах. Мы считали, что они вызваны радикулитом или межпозвоночной грыжей. Никакие домашние средства не помогали, муж терял аппетит и худел на глазах. Меня это сильно тревожило. Но не в его характере болеть, лечиться -- он терпеть не может все это. Иосиф привык быть энергичным, мобильным, деятельным.
У него утро начинается так: мелким почерком муж расписывает количество дел на день (а их не перечесть) и, если к вечеру где-то не стоит галочка «сделано», он уже считает, что день прошел неправильно… С огромным трудом мне удалось уговорить его лечь в больницу, чтобы пройти медицинское обследование и подправить здоровье. И 28 мая на своих ногах, только с болями в пояснице, Иосиф Давыдович поступил в военный госпиталь имени Вишневского.
-- Почему именно в военный?
-- Мой муж если подружится с кем-то, будет доверять этому человеку абсолютно. Начальник госпиталя -- Юрий Немытин, хороший друг Иосифа еще с Афганистана, они там познакомились в 1980 году. И муж очень доверяет ему не только как другу, но и как высокопрофессиональному врачу.
-- В процессе обследования у мужа выявили сахарный диабет, назначили множество препаратов, вводить их стали через капельницу. Велели соблюдать полный покой. Но больной-то у нас необычный. Он не просто очень обязательный, он суперобязательный человек. 4 июня в Концертном зале «Россия» проходил вечер памяти Святослава Федорова. Накануне Иосиф мне говорит: «Если бы это был коммерческий или праздничный концерт, я, безусловно, не поехал бы. Но я уважал и любил Федорова и не могу подвести Ирэн (Ирэн Ефимовна -- супруга Святослава Николаевича), я ей обещал. Иначе меня неправильно поймут».
Я доказывала: «Иосиф, тебя поймут правильно. Мы объясним, что ты болеешь, лежишь в госпитале». Но он твердо сказал: «Нет!» Я подумала: «А что, если я не права, удерживая его? Может, наоборот, он там воспрянет духом?» Ведь по большому счету сцена для него -- это самое лучшее лекарство. Концертная атмосфера всегда мобилизовала его и давала силы…
Разумеется, он поехал и выступил на том концерте. Ирэн очень благодарила Иосифа. Никто из сидящих в зале -- а там было очень много врачей, людей, которые его хорошо знают, -- не заметил, что Кобзон болен. А у него в тот момент действительно были мучительные боли… Далее следует 8 июня -- давно запланированная поездка в Астану на Дни культуры Москвы в Казахстане. Иосиф Давыдович серьезно к ней готовился. Уже находясь в больнице, он специально заказал композитору Ирине Грибулиной гимн, посвященный Астане. За два дня она этот гимн написала, и, когда Иосиф по телефону услышал его, у него от восхищения просто текли слезы…
Так вот, 6 июня муж из больницы поехал на студию, записал фонограмму. С оркестром, с хором получился действительно мощнейший гимн! Я видела, что Иосифу очень хотелось поехать в Астану, и опять подумала: «Нельзя его удерживать, ведь в этом его жизнь». Но, наверное, я все-таки не должна была его отпускать. Хотя переломить его характер практически невозможно.
-- В той поездке что-то произошло?
-- У Иосифа стоял подключичный катетер, через который ему ставили капельницы. Врачи объяснили, что если он решит улететь, то катетер необходимо вытащить -- с ним можно находиться только в больничных условиях. Так что обвинять в чем-то врачей я не могу, они честно убеждали мужа в необходимости изъять катетер.
Наверное, он согласился бы на это, если бы его не изводили постоянные боли. Но когда он представил себе эту поездку: поясничные боли да плюс еще боль от введения-выведения катетера, -- то сказал докторам: «Замотайте его как-то, заклейте, только не мучайте. Лучше я умру, чем снова буду страдать, пока его вытаскивают, а потом снова вставляют».
-- Так и улетел с катетером?
-- Улетел… Сказал -- на сутки. Ему на сутки дали сильное обезболивающее лекарство. А прилетел он через трое суток… В катастрофически ухудшившемся состоянии. Лихорадка, температура под 40. Вскоре врачи сказали, что у Иосифа Давыдовича гнойный сепсис -- заражение крови. Я до этого никогда с такими вещами не сталкивалась. Никому этого не желаю… Медики военного госпиталя как никто другой знают, что такое сепсис. Ведь в большинстве случаев заражение крови люди получают на войне после ранений.
Затем у Иосифа Давыдовича образовался плеврит (скопление жидкости в легких) и на этом фоне развилась пневмония. Плюс ко всему -- тяжелейший токсикоз всего организма как реакция на лекарства… И это все произошло с человеком, пришедшим в госпиталь на своих ногах с радикулитом.
-- В чем же причина такого «букета» заболеваний? В ряде публикаций было высказано предположение, что заражение крови произошло через катетер.
На самом деле никто не знает, от чего возникло это заболевание. Может, и от катетера. Но как я могу что-то утверждать? Врачи говорят, что анализ катетера -- высеивание -- инфекцию не показал. У меня нет оснований им не верить. Моя главная задача -- чтобы Иосиф Давыдович был жив и здоров.
-- А вы с ним не полетели в Казахстан?
-- Вообще-то я с ним всегда езжу. Но это была правительственная делегация, список включал только 15 VIP-персон, я не была приглашена.
-- Не в этом ли причина? Если бы по традиции вы отправились с мужем, вдруг ничего бы не случилось?
-- Кто знает? Как говорят, всем правит случай. Вот только знать бы, кто правит этим случаем? Разве что какой-то злой рок сыграл свою роль. Вся эта цепочка неприятностей, последовавших одна за другой, невольно заставляет поверить в суеверия, в мистику.
-- Что вы предприняли, чтобы побороть злой рок?
-- Когда мы -- я имею в виду всю нашу семью -- поняли, что Иосифу Давыдовичу становится все хуже, что он тает на глазах, стали бить в колокола. Прежде всего мы подключили специалистов из других клиник: реанимационную команду Института Склифосовского, врачей из Института Бурденко… Я хотела бы поблагодарить всех, кто принял участие в судьбе моего мужа. Их оказалось много, всех перечислить невозможно. Я была потрясена заботой и вниманием, которое проявляли не только наши друзья, но и совсем незнакомые люди. Даже сейчас я еле сдерживаю слезы. И чувствую какую-то внутреннюю потребность сказать всем этим людям огромное спасибо. Низкий им поклон!
-- А кто вас поддерживал все это время? Как вы адаптировались к новой, столь непростой ситуации?
-- Я пережила страшнейший стресс, иногда почва уходила из-под ног… К счастью, я была не одна. У нас есть друг -- детский хирург Рошаль. Он врач мира, выезжает на все чрезвычайные ситуации: землетрясения, наводнения… Мы его считаем нашим семейным доктором Айболитом. Каждое мое утро начиналось с телефонного разговора с Леонидом Михайловичем. Он буквально стал моим психиатром. Я спрашивала, что мне нужно делать, правильно я поступаю или нет.
И еще очень важную роль для меня в этот период сыграла младшая сестра Иосифа Давыдовича -- Гелена Михайловна Кандель. Она моложе Иосифа на 11 лет, и после смерти родителей он стал для нее не только старшим братом, но и папой, и мамой. Гелена -- вдова известного профессора-нейрохирурга Канделя. В семье мы ее называем «профессором». Она всегда всех нас лечит, ставит нам диагнозы, назначает лекарства, подбирает диеты…
Честно признаюсь -- я несколько раз сдавала позиции, была в состоянии полного нокаута. И если бы не Гелена, наверное, не выдержала бы. Но она меня все время «встряхивала», говорила: «Ну-ка, соберись, мобилизуйся! Ты не имеешь права распускаться! Быстро успокойся и делай то-то и то-то… » Я ей несказанно благодарна за это. Поверьте, у Иосифа Давыдовича была очень серьезная ситуация со здоровьем.
-- Он был без сознания?
-- Да, с 14 июня. Только 30 июня, в субботу, он первый раз осознанно спросил: «Какое сегодня число, какой день недели, какой месяц?» Второй вопрос у него был: «Какого числа, в котором часу родилась внучка?» Мы ему, конечно, рассказали о рождении 22 июня внучки. Видимо, где-то в подсознании у него это отложилось.
-- До этого случая Иосиф Давыдович когда-нибудь болел серьезно?
-- Я ему часто говорила: «Тебе мама, Бог и судьба подарили колоссальное здоровье, такой мощный запас жизненных сил, ты же на редкость здоровый человек!» Теперь думаю: «Зачем я это говорила?» Последнее время я его пыталась предостеречь: «Иосиф, береги себя, тебе уже не 20 лет, ты рухнешь в одночасье». Не могу простить себе этой злополучной фразы, так кляну за эти слова! Оказалось, что мысль материальна. Он бежал, бежал, бежал и… рухнул в одночасье.
Ведь человек -- не механизм, не машина, нельзя работать на износ, нельзя быть таким трудоголиком, жить по поминутно расписанному графику. Все время какие-то нервные ситуации: Дума, концерты, поздравления, общественная жизнь… Все, теперь буду оберегать его, честное слово.
-- Но он -- при его-то характере -- все равно станет вырываться из-под вашей опеки.
-- Безусловно, в таком возрасте человека не переделать… Сейчас я ограждаю его от любой негативной информации, говорю только о приятном: травка зеленеет, солнышко блестит, внучки радуют. В палате я расставила четыре фотографии наших крошек и объясняю, что это ангелы, которые его охраняют. И, знаете, это на самом деле наполняет его силами…
-- Значит, внучки активно способствовали выздоровлению дедушки. А дети принимали какое-то участие?
-- Мне неудобно так говорить, но у нас потрясающие дети. Они не отходили и не отходят от отца. Наташа последнее время живет в Израиле -- ее муж там работает. Узнав о случившемся, она оставила своих крошечных детей, прилетела сюда и вместе со мной сутками сидела у постели отца. Сын, конечно, не рыдал вместе с нами, но все время был рядом.
-- Сколько времени понадобится Иосифу Давыдовичу на восстановление?
-- Врачи считают, что это очень длительный процесс но я убеждена, что у него это пойдет быстро. Я же хорошо знаю своего мужа, знаю его силу воли, мощнейший генетический фон, его жизнелюбие. Думаю, что за месяц он встанет на ноги. Он уже ходит, даже начал потихоньку напевать песни, учит новые произведения.