Когда мать в сопровождении двух милиционеров принесла 36-летнюю Нину в больницу, она весила около двадцати пяти килограммов
Еще лет десять назад урочище Подольский Яр, раскинувшееся в трех километрах от села Подольское Каменец-Подольского района Хмельницкой области, населяло около ста пятидесяти прибившихся сюда семей молдаван, которых местные жители называли цыганами. Но со временем все они оставили свои мазанки и подались «на села побогаче» -- кто в Подольское, а кто и подальше, на юг Украины. Осталась в этой глуши лишь одна семья -- Владимира Борщуна и Марии Гордий. Десять детей родилось у них, но выросли лишь шестеро, остальные умерли совсем маленькими.
Забредавшие иногда в Подольский Яр пастухи стороной обходили уединенное цыганское подворье. Особенно когда слышали, как доносятся из него жуткие звуки, напоминающие то ли крик орла то ли ржание лошадей. Сельские бабы говорили, что цыгане запирают в каком-то сарае свою умалишенную дочь, которая много беды может натворить, если вызволить ее из заточенья.
Легкий июньский дождик прошелся по Подольскому Яру, оставив после себя трепещущие капельки живительной влаги на стебельках и листьях. Разноцветной лентой на краю неба вспыхнула яркая радуга. В такие минуты 61-летний Владимир Борщун, выйдя из серой закопченной хаты, наслаждается видом посвежевших леса и берегов небольшой тихой речушки. И пусть думают сельчане, что они с женой совсем одичали в этом безлюдном месте -- без водопровода, электричества и других благ цивилизации, никуда с насиженного места, которое облюбовали их предки, они сниматься не собираются. Как бы ни звали их за собой цыгане, бывшие их соседи. Тем более, им с женой досталась хата добротная, под бляхой, когда-то в ней размещалась начальная школа. Здесь возделывают они здоровенный огород, ухаживают за садом, здесь родились их дети, здесь прошла вся жизнь -- куда ехать на старости лет?
А «приросли» к этому месту супруги-цыгане еще и потому, что одна из дочерей, Нина, родилась нездоровой.
-- Только в два года Нина начала ходить, а говорить так и не научилась, вместо этого издавала какие-то страшные нечеловеческие звуки. Ну да мы с женой научились ее понимать -- если кричит, значит, есть хочет или пить, -- не спеша говорит Владимир Борщун, вытянув руки из засаленных карманов старой линялой фуфайки и поглаживая седую бороду. С Ниной чаще всего остаюсь я -- мать ее все время в походах, зарабатывает для калеки. На свете есть много добрых людей -- кто хлеба или кусок сала пожалует, кто конфетку даст, а кто и копейку! Никогда жена не возвращается домой с пустыми руками!
Пока Мария по выходным попрошайничала, а в будни вместе с мужем пасла колхозный скот, ее дочь росла-вырос тала. Завидев резвящееся в долине среди высокой травы нагое человеческое дитя, то подпевающее хору жаб, то гоняющееся за яркими мотыльками, то жадно жующее одуванчики, прохожие крестились, тяжело вздыхая. Так и выросла Нина -- среди буйных трав, вместе с пасущимися на лугах быками, коровами и козами. «Голая» -- такую кличку дали ей жители Подольского. Ладони и колени маленькой девочки совсем огрубели -- она любила ползать на четвереньках.
Когда Нина повзрослела, сельчане не раз помогали родителям разыскивать ее в окрестных лесах -- она убегала из дому и проводила там дни и ночи напролет. «Если бы хоть над чем-то она могла задумываться и говорить по-человечески, непременно рассказала бы, почему так тянет ее в леса!» -- рассуждали сельчане.
Во время одного из таких побегов, воспользовавшись беззащитностью и детской непосредственностью Нины, ее поймал и изнасиловал в лесу односельчанин. После этого родители стали запирать Нину в доме. Она вела себя беспокойно, как могла, протестовала, рвалась на свободу. Тогда же родители заметили, что в старом хлеву -- в обществе кур, собак и свиней -- она ведет себя спокойней. Только по вечерам жуткие крики доносились из старого сарая.
Местные власти пытались отвезти Нину в больницу, но всякий раз мать бросалась под колеса приехавшего за ней автомобиля с криком «Не отдам!».
-- Сначала родители запирали Нинку в погребе, а потом, когда он обвалился, подселили ее в сарай к свиньям и курам, -- вспоминает младшая сестра Нины Мария, которая со своей семьей живет в Подольском. -- Отец и мать нанимались на лето пастухами в соседнее село, а Нину оставлять вместе с нами боялись. Временами она становилась очень буйной и неуправляемой -- била окна в хате, бросала в нас камни или еще что-нибудь вытворяла. Нам родители объясняли, что в голове у Нинки пусто, и мы терпели. Сколько раз советовали матери знающие люди, что надо везти ее в больницу и лечить, но она и слышать об этом не хотела. Говорила, мол, будут издеваться над дочкой или отравят! Пусть уж лучше с курами да поросятами живет, зато живой останется! И спала, и ела Нина вместе с животными. Она вообще-то неприхотливая: ест все подряд, холод ли, жара -- ей все равно. Бывало, в кипящий казанок руку засунет, оттуда картошку вытянет и быстренько в рот ее сует. А если учует, что мясо варят, криком кричит, чтобы дали, так мясное любит. Года два назад наша Нинка сильно простудилась, скрутило ее, теперь не разгибается. И сидит, и лежит свернувшись калачиком.
-- И я, и до меня еще пять председателей Подольского сельсовета все никак не могли уговорить Марию, чтобы она отдала свою дочь на лечение, -- сетует нынешний председатель Андрей Гаймер. -- Говоришь с ней об этом -- как будто соглашается, а когда на следующий день приезжаем вместе с врачами, бросается чуть ли не под колеса автомобиля с дикими криками: «Не отдам дитя! Загубите Нинку, сживете со свету! Умертвите!». Кстати, во время таких сцен отец Нины Владимир молчит, как будто не его дочери судьба решается. Похоже, в этом доме правит его жена и все делается так, как она считает нужным. Интересно, что даже все их дети записаны на ее фамилию. Когда в последний раз вызывали Майку Нутову (так называют Марию в селе. -- Авт. ) на заседание сельсовета и в который раз начали разговор о том, чтобы отправить ее дочь на лечение, она опять согласилась и пообещала, что в этот раз не будет препятствовать. Скорее всего, на нее подействовали наши обещания оформить пенсию и дочке, и ей с мужем. Правда, у Нины нет паспорта, и начинать надо как раз с этого.
Сельский голова жалуется, что слишком много у него хлопот с этой семьей, частенько приходилось в последнее время бывать здесь и из-за сына Петра, воришки, таскавшего из сельских дворов в Подольском все, что плохо лежит. В последний раз он просто-таки превзошел себя: стянул у старенькой бабки тележку и чугунки и выставил их на соломенную крышу. А когда узнал, что его ищут, скрылся в неизвестном направлении.
-- Как-то заглянул к нашим отшельникам -- во дворе хозяйничал Владимир, -- продолжает Андрей Григорьевич. -- День был такой погожий! Спрашиваю его, почему не выводит Нину из сарая, а он только рукой машет, мол, ей и там хорошо. Настоял я на своем, вывели мы ее на солнышко. Вижу, голодная она, сказал хозяину, чтобы принес какую-нибудь еду. Владимир вынес из хаты горшок с картошкой. Нина жадно набросилась на картошку, как будто несколько дней не ела. Велел отцу дать дочери молока, но он заартачился, мол, не любит она молока. Но стоило Нине увидеть кружку с молоком, как она тут же жадно схватила ее и выпила все до дна. У меня сложилось такое впечатление, что несчастную постоянно держали голодной.
Родители Нины прибедняются, мол, семья большая, здоровым детям тяжело толк дать, а где уж там инвалиду! Но, как по сельским меркам, живут они совсем не бедно -- есть корова, телка, бык, несколько коз, свиней, индюки, куры. И, похоже, всю эту живность они жалеют значительно больше, чем дочь. Корову и телку, как ни странно, держат в доме. «Чтобы не украли!» -- говорят. О прозябающей в хлеву под куском грязного ватного одеяла дочери не беспокоятся -- мол, ей там хорошо, она так привыкла. А что касается бедности, то в Подольске говорят: когда меняли карбованцы на гривни, Мария принесла на обмен целый платок денег,
В Подольском фельдшерско-акушерском пункте постоянно проводятся семинары, на которых медики всего района делятся передовым опытом работы, а местное сельхозпредприятие ООО «Заря» -- одно из пяти лучших в районе. Но никому ни в селе, ни в райцентре не было никакого дела до упрятанной родителями на целых 35 лет подальше от людских глаз Нины. Никто не нашел подходящих слов, чтобы убедить родителей не измываться над дочкой-инвалидом.
С Ниной мы встретились в Хмельницкой областной психиатрической больнице N1. Здесь, как и дома, она не проявляет никакого интереса к окружающим ее людям. Немного оживляется лишь тогда, когда ей что-то дают.
-- На ступеньках у приемного покоя мы увидели какой-то сверток. Оказалось, в нем была эта маленькая женщина! Ее принесла мать в сопровождении двоих милиционеров. Нас просто поразил вид ее изможденного тельца -- кожа да кости! Подумать только, в 36 лет она весит не больше двадцати пяти килограммов, -- рассказывает дежурная медсестра женского отделения больницы Галина Чайковская. -- Привыкала Нина к больничной обстановке очень тяжело, постоянно тянула на себя одеяло, стараясь спрятаться, щурила глаза от яркого света, а когда к ней подходили медработники, очень беспокоилась и оглушала их неистовым криком. Больших трудов стоило отмыть накопившуюся на ее теле грязь, оказалось, что воды она боится. Но теперь к этой процедуре уже привыкла, ведь купать ее приходится ежедневно -- в туалет она ходит под себя. Нина у нас находится всего несколько дней, но мы уже научили ее держать ложку (раньше Нина ела, загребая пищу руками. — Авт. ), отучили срывать с себя платье, пытаемся приучить ходить на горшок. Видимо, Нина очень ценит заботу и внимание -- однажды она угостила конфетой заботящуюся о ней нянечку. А когда мать пришла проведать ее в больнице, она узнала ее и как-то робко заулыбалась.
-- У пациентки ярко выраженная умственная отсталость, -- констатирует главный врач Хмельницкой областной психиатрической больницы N1 Владимир Демчук. -- В своем психическом развитии Нина Гордий остановилась на уровне двухлетнего ребенка. Ей заново приходится овладевать всеми человеческими навыками — учиться есть, пить, ходить, говорить и прочими. В тех жутких условиях, в которых она пребывала ранее, ее ничему не научили. Если бы в ней эти навыки развивали, болезнь бы не прогрессировала. В истории болезни есть уже несколько одинаковых записей наших врачей о том, что больная не выполняет инструкции. А ведь чтобы она выполнила все назначения, за ней надо следить, как за маленьким ребенком. Поскольку Нина очень ослаблена, наша задача -- подкрепить все жизнеобеспечивающие функции ее организма. Сейчас больная проходит курс восстановительной терапии, ей назначено пятиразовое питание. Серьезная проблема у Нины с ногами -- она не может самостоятельно ходить. Видимо, как сидела взаперти, так и продолжает сидеть. Но ведь и эта беда поддается лечению -- со временем ей можно будет выровнять ноги специальными массажами.
Увы, пациентов, на которых родные махнули рукой как на совершенно безнадежных, в больнице немало. Но после лечения многие из них возвращаются к нормальной жизни. С Ниной дело обстоит посложней -- кроме клетки и грязного хлева, она ничего больше в своей жизни не видела. И поскольку мать Нины говорит, что не в состоянии и дальше опекать свою больную дочь, эти хлопоты возьмет на себя государство. Тем более, в области есть несколько специальных социальных учреждений.