Трудно представить, что сердце, взятое у погибшего человека, может вновь заработать в другом организме. И хотя во всем мире таких операций сделано около 40 тысяч, украинские медики осуществили это лишь три недели назад. К сожалению, пациент, которого «чужое» сердце должно было спасти, погиб от других осложнений. Несмотря на переживания по поводу смерти пациента, ни директор Института хирургии и трансплантологии АМН Украины Валерий Саенко, ни кардиохирург Борис Тодуров, который провел первую в Украине пересадку сердца, не отказались прийти на нашу традиционную «прямую линию». Они были готовы ответить на вопросы наших читателей и услышать любую оценку своей работы.
-- Алло! Прямая линия «ФАКТОВ»? Это Александр из Киева. Скажите, пожалуйста, Борис Тодуров, если бы вам вдруг понадобилась такая операция, согласились бы вы на пересадку сердца? Не думаете ли вы завещать свое сердце для начатого вами дела?
Борис Тодуров: -- Честно признаться, я над этими вопросами не задумывался. Наверное, для того, чтобы убедить наших соотечественников в том, что это необходимость, мне надо будет сделать такой шаг и первому дать при жизни согласие на забор своих органов в случае смерти мозга. К сожалению, нашим законом еще не предусмотрено, чтобы при жизни человек распоряжался своими органами. Но если он будет изменен, то я, наверное, буду первым, кто согласится стать донором органов.
Валерий Саенко: -- Александр, а вы согласились бы на это?
-- (Длительная пауза). Ну-у… вы знаете, честно говоря…
Б. Т. : -- Врачи и так, мне кажется, берут на себя достаточно ответственности за жизнь своего пациента. И на такие психологические вопросы нелегко ответить. А как вы решите этот вопрос? Согласитесь ли вы, чтобы в вашем паспорте был, как в Германии, вкладыш, в котором указано: «При несчастном случае согласен быть донором»?
-- (Пауза). Возможно, я подумаю…
-- Прямая линия? Меня зовут Елена Никитина, я из Киева. У меня вопрос к Валерию Феодосиевичу Саенко. Скажите, пожалуйста, проводились ли в Украине операции по пересадке органов у животных? И делают ли трансплантацию больным, если их состояние близко к критическому?
В. С. :-- Кристиан Барнард, который первым в мире выполнил пересадку сердца, естественно, начинал с опытов на животных. В Украине они тоже проводились. А по поводу критических больных. Их стараются прооперировать в первую очередь.
-- Добрый день! Беспокоит Анна Васильевна из Черниговской области, мне 52 года. В кардиологическом диспансере мне советуют поехать к вам на консультацию.
В. С. : -- Вы можете приехать в любой будний день с утра, и мы вас проконсультируем.
-- Добрый день! Это Оксана из Киева. Я хочу задать вопрос и Борису Михайловичу, и Валерию Феодосиевичу. Все мы читали у Булгакова об операциях по омоложению, об изменении личности… Наблюдалось ли изменение личности под воздействием донорского органа?
В. С. : -- Нет, таких изменений не происходит! Я вам расскажу о хирурге, которому пересадили сердце молодой девушки. Когда его спрашивали о самочувствии, он отвечал: «Я чувствую себя нормально! Но когда вижу молодых девушек, мое сердце начинает биться еще сильнее!» Таких серьезных изменений, которые вы подразумеваете, не происходит.
-- А какие-нибудь органы внутренней секреции, железы пересаживают?
Б. Т. : -- Пересаживают органы, которые вырабатывают гормоны. Но все же гораздо рациональнее просто вводить гормоны, нежели пересаживать органы, а потом подавлять иммунитет.
В. С. : -- Определенное распространение получила пересадка паращитовидной железы. В Германии выполняют много таких операций.
-- Это Борис Михайлович? Вам звонят из Синельниково Днепропетровской области. Вы делали моей дочери операцию в 94-м году. Мы позвонили, чтобы просто сказать вам спасибо!
Б. Т. : -- (Улыбаясь) Пожалуйста.
-- Моя дочка Наташа хочет вам сказать спасибо.
Наташа: -- (Смущаясь). Спасибо… большое.
-- А сколько тебе лет, Наташа?
-- Девять.
-- Я рад, что у вас все хорошо. Очень приятно, когда пациенты через столько лет вспоминают, как зовут доктора и благодарят. (Тепло). Спасибо огромное!
-- Добрый день! Это «ФАКТЫ»?.. Приветствую уважаемых гостей редакции. Лена из Киева. Валерий Феодосиевич, закон о трансплантации в Украине несовершенен, а можно ли говорить о клонировании органов в Украине?
В. С. : -- О клонировании?! Это уже выходит за рамки хирургической специальности, которую мы с Борисом Михайловичем здесь представляем. Молекулярная биология, генетика в Украине на достаточно высоком уровне. Но это тоже требует и соответствующих ассигнований для исследований, и определенных законодательных разрешений. Безусловно, за выращиванием органов будущее трансплантологии.
-- Вас беспокоит жительница Киева Брожевская Любовь Алексеевна. У меня мама медик, поэтому я с волнением следила за публикациями об операции… Конечно, очень жаль, что ваш больной умер, но я считаю, что это в медицине шаг вперед. Вы согласны?
В. С. : -- Вполне! И Борис -- как хирург, а я -- как директор института.
Б. Т. : -- С точки зрения главной цели -- спасение жизни пациента,-- эта пересадка, конечно, неудача. Но с точки зрения развития трансплантологии -- несомненный успех! Вообще, все к этому относились как к несбыточной мечте. Потому что, начиная с 1968 года, кардиохирурги во главе с Николаем Михайлович Амосовым много раз начинали эксперименты, но…
В. С. : -- В субботу утром Борис закончил операцию и уехал. Мне звонит Николай Амосов: «Поздравляю тебя! Это большой успех. Я хочу поздравить хирургов».
Б. Т. : -- Он меня нашел в гостях! И сказал: «Ты защитил честь всех украинских кардиохирургов. Спасибо тебе!» И слышу: голос дрожит… Наверное, слезы в глазах… От всей души! Настолько это было откровенно!.. Я ему: «Николай Михайлович, больной еще тяжелый, неизвестно, как все закончится». А он: «Ты же понимаешь, насколько важна сама операция… » Это была самая большая награда для меня -- заслужить похвалу от Амосова.
-- Алло, мене звати Кизенко Василь Iванович, мiсто Київ. (Официально). Високоповажний Борисе Михайловичу! У мене запитань до вас немає. Я хочу побажати вам мiцного здоров'я, щастя, благополуччя, творчих успiхiв у вашiй нелегкiй працi! Побiльше б таких фахiвцiв нашiй незалежнiй Українi, як ви! Ви герой України без Указу Президента України! Низько схиляю голову перед вашими золотими руками! Хай щастить вам у всьому!
-- Дякую дуже на доброму словi.
-- Прямая линия? Я бы хотел поздравить директора Института Валерия Саенко с таким успехом и спросить, как обстоят дела с пересадкой печени во вверенном ему институте?
В. С. : -- В Украине, как вы знаете, выполнено несколько пересадок печени. Наш институт прежде назывался Институтом клинической и экспериментальной хирургии, а сейчас реорганизован в Институт хирургии и трансплантологии. В силу целого ряда причин первой была сделана пересадка сердца. В отделении хирургии и трансплантации печени уже есть группа пациентов, которые нуждаются в пересадке.
-- Прямая линия? Это Ирина из Киева. Борис Михайлович, у вас есть дети?
Б. Т. : -- Да, у меня двое детей. Дочери 12 лет, сыну -- четыре года.
-- А в детстве вы хотели быть врачом?
-- У меня мама педиатр… Уже 40 лет! На «скорой помощи». Старший брат -- хирург, работает в нашем институте в отделении хирургии поджелудочной железы. Поэтому судьба моя была предрешена. Но, если честно, у нас был дед, который всю войну прошел и был многократно ранен. Он всегда с таким вдохновением и уважением говорил о врачах, и особенно о хирургах, что я уже с детства был заражен медицинским вирусом. Вообще-то я собирался быть урологом. Но не оказалось мест в Институте урологии!.. (Смеется). И я буквально по принуждению попал к Амосову. Николай Михайлович сказал: «Пойдешь в третью хирургию». Я вышел страшно расстроенный. Анна Ивановна, секретарь, говорит: «Что ты так расстроился? Это лучшее отделение! Детское». У меня был очень хороший учитель -- профессор Валько Александр Степанович, он сейчас уже ушел из медицины. Очень прогрессивный! И новичкам доверял. Если видел, что человек старается, то давал оперировать. И я уже в свои 22 года сделал первую операцию. Я 13 лет проработал в отделе хирургического лечения врожденных пороков сердца у детей младшего возраста.
-- Страх был?
-- Это был кураж! Но очень быстро пришло сознание ответственности. Потому что в то время, когда я начинал, смертность после операций на сердце в институте была 15--20%… Из-за несовершенства оборудования, из-за недостаточной квалификации врачей.
-- Можно привыкнуть к смерти пациентов?
В. С. : -- К этому не привыкнешь!
Б. Т. : -- Когда умирает пациент, кажется, это случилось с кем-то из близких…
В. С. : -- Это изматывает. Тяжело…
Б. Т. : -- Время с момента смерти больного до вскрытия, пока ты не убедишься, что нет твоей хирургической ошибки -- это просто ад кромешный! В голове такие мысли, что можно сойти с ума!
-- А дети ваши кем хотят быть?
Б. Т. : -- Пока дочка еще не определилась. Хочу, чтобы она была детским кардиологом. Я верю, что через несколько лет работу медиков начнут ценить, будут уважать нашу специальность. Насколько высокое доверие к врачам в Германии! В этой стране тоже требуется согласие родственников на донорство погибшего, и практически всегда его получают. Там почти не бывает судебных процессов над врачами, в отличие от Америки, где каждая смерть -- это судебное разбирательство. Мне бы хотелось, чтобы такое доверие к врачам, как в Германии, было и у нас.
В. С. : -- Я хотел, чтобы сын пошел по моим стопам -- стал хирургом… Но когда в 9-м классе жена -- она тоже врач -- привела его в гнойную перевязочную хирургического отделения, он передумал. И поступил в КПИ, стал программистом.
-- Здравствуйте. Это Анатолий из Киева. Борис Михайлович, сколько зарабатывает кардиохирург вашего уровня за рубежом?
Б. Т. : -- Я был в семьях американских кардиохирургов. Скажем, врач моего уровня, руководитель отдела, получает полтора миллиона в год. Это его средняя зарплата. А тот, кто оперирует и в частных клиниках, зарабатывает еще больше.
-- Это прямая линия? Хочется задать вопрос Валерию Феодосиевичу. Это Борис, хирург, город Киев. Раньше Институт был флагманом отечественной медицины, там проводилась научная работа… В наши дни это актуально?
В. С. : -- Институт выполняет не меньше научных исследований, чем раньше. Из него -- я недавно подсчитывал -- вышли 15 профессоров… Это хирурги, анестезиологи, которые возглавляют почти все кафедры Киевского медицинского университета и не только.
-- Добрый вечер! Беспокоит Александра Ивановна из Киева. Выполняются ли в вашем институте малотравматичные операции?
В. С. : -- Спасибо мэру столицы -- он в конце прошлого года подарил институту видеоскопическую установку. Чаще всего такие операции применяют при удалении желчного пузыря. Параллельно начали делать другие операции -- на желчных путях, надпочечниках, пищеводе. Борис сообразил, что малотравматичные операции можно использовать и в кардиохирургии.
Б. Т. : -- Действительно, на основе кардиохирургии и общей хирургии рождаются интересные идеи. Если при классическом подходе разрезаются мышца на груди, межреберье, разводятся ребра, внедряются туда инструменты, то после нашей тороскопической операции остаются три пятимиллиметровые дырочки, которые зашиваются косметически. Их практически не видно. Внутри остаются две титановые клипсы, которые не нагнаиваются, не отторгаются. В результате обычной операции всегда образуется послеоперационный рубец. Для женщин это все равно что послеоперационное осложнение, психологическая травма. Как молодой девушке раздеться где-то на пляже или в интимной обстановке, если у нее через всю грудь и вдоль спины будет грубый рубец? Совсем другое дело -- три маленькие точки.
P. S. Во время прямой линии нашим гостям звонили с просьбой проконсультироваться или установить диагноз. Но медики не могут делать это заочно. Те, кому необходима консультация специалистов, могут обратиться в Институт хирургии и трансплантологии (Киев, ул. Героев Севастополя, 30).
Прямую линию подготовили Виолетта КИРТОКА, Светлана ОЛЕФИР, «ФАКТЫ»