Очередное, десятое по счету, заседание суда по рассмотрению иска о лишении родительских прав Ирины Иваненко состоялось 19 марта. Однако на него, как и на несколько предыдущих, ответчица не явилась. Не появляется Ирина и дома: вот уже три месяца, как она исчезла вместе с семилетней дочерью Наташей.
В том, что это произошло, бабушка Наташи Вера Ивановна склонна винить и редакцию, ведь она к нам обращалась. Да, Ирина пьянствовала, временами куда-то пропадала, но всякий раз возвращалась домой, и Наташу еще можно было вызволить из ее рук. Отчаявшаяся бабушка отказывалась понимать, что, вмешайся редакция в судьбу Наташи Иваненко раньше, это было бы расценено как давление на суд. Теперь же, когда он потерял из виду девочку, которую должен был защитить, мы обязаны сделать случившееся достоянием гласности. Может быть, узнав историю Наташи, читатели наведут правоохранительные органы на след нерадивой матери.
Известие о том, что дочь выходит замуж, Веру Ивановну не обрадовало. Они с Аркадием Евгеньевичем считали себя людьми благополучными (она -- банковский служащий, он -- уважаемый человек в министерстве), зять же достался, по их представлениям, весьма сомнительный: мать у него дворничиха, а отец-алкоголик умер в печально известной Глевахе. Но дочь Ирина была уже на четвертом месяце беременности -- не заставлять же ее избавляться от ребенка. И родители смирились.
Зажили вчетвером в трехкомнатной квартире Иваненко. Только разве это была жизнь? Ирина не работала, зять же Саша периодически трудоустраивался, но первую же зарплату пропивал до последней копейки. После запоя Саша снова искал работу… Молодые до глубокой ночи смотрели телевизор, а днем отсыпались. В таком режиме жил и родившийся ребенок. Чтобы иметь возможность заниматься внучкой, Вере Ивановне пришлось сменить работу.
Мало того, что Ира и Саша не просыхали от пьянок, они еще и гостей приводили. Однажды застолье так затянулось, что Аркадий Евгеньевич был вынужден просить дочку с зятем проводить своих гостей, чтобы Наташа могла заснуть. Но не успел он договорить фразу, как Саша обрушил на тестя кулак (у Аркадия Евгеньевича до сих пор хранится заключение о перенесенной травме). Подавать на зятя в суд не стали: как ни крути, а он отец любимой внучки.
По словам Веры Ивановны и Аркадия Евгеньевича, Ира и Саша пили неделями, подолгу не выпуская Наташу из своей комнаты. К шести годам девочка стала невротиком: от постоянного недосыпания, недоедания и домашних скандалов у Наташи дрожали руки, а во взгляде появилось что-то старушечье.
-- Ира била Наташеньку, -- рассказывает Вера Ивановна, -- таскала ее с собой по кабакам… И это вместо того, чтобы готовить дочку к школе!
Два года назад Вера Ивановна убедила-таки Ирину в необходимости отдать девочку в детский садик. Работники детсада приняли Наташу хорошо. Считали ее послушной и способной девочкой, даже несмотря на речевые нарушения (Наташа заикалась) и нервозность (во сне вскрикивала, вздрагивала). О том, что творится в семье Иваненко, детсадовские работники узнали, лишь когда Наташенька «исчезла».
-- Встретив бабушку, я поинтересовалась, чем болеет девочка, -- вспоминает учитель группы продленного дня Ирина Кравчук. «Какое там болеет! Мать забрала ее куда-то, вот ищу… » -- был ответ. Когда Вера Ивановна все рассказала, многое стало понятно. Например, почему Наташа не поделилась, где провела лето. Припомнился и странный рисунок девочки: вместо еловой веточки по всему листу -- сгустки зеленой краски. Психолог сразу увидел бы, что у ребенка есть психическое нарушение -- боязнь жизни. Да и как не бояться того ада, в котором Наташа жила?..
Когда Ирина вновь привела дочку в садик, я пыталась объяснить ей, как отражаются на ребенке пьянки и скандалы. Женщина заявила, что это все выдумки ее сумасшедшей матери. Но однажды Ирина явилась за дочерью в ТАКОМ состоянии, что сомнений не оставалось: она пьет. Мы не хотели отдавать Наташу, но Ирина выхватила девочку: «Я -- мать. Что хочу, то и делаю!»
Садик Наташа посещала до середины декабря 1999 года. Она запомнилась мне на утреннике в роскошном белом платьице, которое купила ей бабушка. А ночью милиция обнаружила девочку с мамой в местной забегаловке. После того случая Ирина еще несколько раз приводила Наташу, а потом забрала ее из детского садика. Сказала, что нечем за него платить. А одна из мам видела, как Ирина с дочкой роются в мусорнике. Думаю, даже если Вера Ивановна вырвет внучку из рук дочери, Наташе понадобится помощь психиатра: то, что девочка пережила, бесследно не проходит.
К весне 2000 года обстановка в доме Иваненко стала невыносимой: Ирина начала забирать из квартиры одежду, посуду… Решив спасти хотя бы то, что осталось, Вера Ивановна с мужем поставили замок на двери своей комнаты. Это еще больше накалило отношения, и вскоре пришлось Вере Ивановне вызывать комиссию из районо -- чтобы составили акт обследования семьи. Члены комиссия застали нетрезвого зятя валяющимся на кровати прямо в обуви. А когда к нему обратились с вопросами, Саша вскочил: «Я сейчас вас всех поубиваю и сам выброшусь из окна!» Гости, естественно, ретировались, а вызванный ими участковый предупредил Александра: за угрозы могут привлечь к уголовной ответственности. Испугавшись, зять ушел и больше в доме не появлялся. Ирина встречалась с мужем где-то на стороне, но в отместку запретила Наташе даже подходить к бабушке и дедушке. И вместе с дочкой стала пропадать из дома.
О «похождениях» молодой матери рассказывает ее соседка Софья Александровна, подрабатывающая дежурствами в подъезде:
-- До того как мы установили в подъезде вахту, о горе Веры Ивановны никто и не догадывался. Потом увидели, как Ирина выносит из дому вещи. Бедную Наташеньку весь дом кормил. Однажды она прибежала ко мне в синяках и с температурой: «Бабушка, спаси меня, за мной дяди гонятся!» Хорошо бы Ирину отправить на принудительное лечение!
Да кто же отправит, если участковый Николай Требух не видит в происходящем трагедии:
-- Никто Веру Ивановну не обворовывает, -- говорил он мне уверенно. -- Ира хорошо вяжет и зарабатывает деньги, торгуя носками на базаре. Да, она стоит на учете по 178 и 185 статьям административного кодекса -- за «появление в пьяном виде» и «злостное неповиновение работникам милиции». Так ведь такое бывает с людьми: войдут «в штопор», а потом резко успокоятся. И Саша стоит на учете, но как пьяница и семейный скандалист, а чужая семья -- потемки.
Когда Ирина с Наташей исчезли на целых три недели, Вера Ивановна подняла на ноги милицию -- чтобы вызволить внучку из рук непутевой матери. Где искать «пропащую», знала: Наташа показывала двери квартир, где они с мамой ночевали. В одну из них и привела бабушка сотрудника отдела криминальной милиции Сергея Билыка. Увидев грязь и прыгающих вшей, милиционер зайти побоялся, хотя обитатели жилища и подтвердили, что Ирина с Наташей находятся там. Стоя у двери другой подобной квартиры, начальник отдела Тарас Полюлях объявил, что выбивать дверь не имеет права. После этого, говорит Вера Ивановна, она потеряла всякую надежду на помощь милиции.
И отчаявшись вызволить Наташу мирными методами, Вера Ивановна решила через суд лишить свою дочь родительских прав. Но истцами по данному вопросу могут быть лишь опекунский совет либо прокуратура, а в опекунском совете женщина поддержки не нашла. «У меня дети-сироты, их нужно одевать-обувать. А ваша внучка, слава Богу, имеет родителей», -- заявила Вере Ивановне председатель опекунского совета Жанна Лисовая.
Мне же при встрече сказала, что не имела причин для подачи иска:
-- Из разговора с Ириной и Сашей на заседании совета мы поняли, что родители занимаются ребенком: Наташа тогда посещала школу, и оттуда поступали хорошие отзывы. Затребовали справки из милиции того района, где проживает Александр, -- никаких сведений, что он ведет антиобщественный образ жизни. А что мать и дочь исчезли из дому -- так это еще не повод вмешиваться в семейные дела.
Не захотели вмешиваться в дела Иваненко и работники райотдела образования. Почему? Специалист по вопросам опеки и охраны детства Наталья Шевченко сначала вообще не хотела разговаривать, а посоветовавшись с юристом, пояснила, что работой, которую должны выполнять пять человек, она занимается одна:
-- Сироты сейчас растут как грибы после дождя, у меня на учете стоит 217 детей!..
Навстречу Вере Ивановне пошли лишь в прокуратуре Харьковского района столицы. 16 июня 2000 года прокурор Алексей Баганец (ныне заместитель Генпрокурора), расценив поведение родителей Наташи как антиобщественное, подал в районный суд иск о лишении Ирины и Александра родительских прав. Вера Ивановна уже представляла, как будет водить внучку в престижный лицей -- спокойную, чистенькую, опрятную… Но с заседания суда, на которое она пришла (не получив, как ни странно, повестки) вместе со свидетелями -- двумя соседками и воспитателями детского сада, судья ее выгнала: «А вы, кляузница, выйдите из зала!»
«Кляузницей» Вера Ивановна, видимо, стала после рассказов Ирины: та «играла» многострадальную мать, у которой хотят отнять дитя. Ирина не просила помощи, как «сумасшедшая» Вера Ивановна, а боролась за себя сама -- это, наверное, всех и подкупало.
Вот что вспоминает учительница 81-й киевской школы Елена Ходорко:
-- Документы в первый класс родители Наташи подали 30 августа. Я не знала о сложной ситуации в семье и, когда меня попросили составить отзыв об Иваненко, написала, что Ирина -- заботливая мать, а Наташа -- способная девочка. Ирина производила хорошее впечатление. Она спрашивала, чем можно помочь школе, заклеивала окна в классе. Доверительно рассказывала мне, что мать собирается уезжать за границу и вывозит вещи из дома на дачу. Я всему верила, а сейчас думаю, что она просто «готовила» из меня свидетеля, -- вздыхает Елена Юрьевна.
Тем временем дело о лишении Ирины Иваненко родительских прав затягивалось. 25 сентября заседание не состоялось из-за неявки представителя опекунского совета. 13 октября Ира заявила, что будет нанимать адвоката, чем еще отсрочила рассмотрение дела. А на заседание 3 ноября она просто не явилась. Поскольку к тому времени Наташа уже перестала приходить в школу, позиция Елены Юрьевны изменилась. Но поздно: Ирина с дочкой как в воду канули.
Исчезновение Наташи можно было предотвратить?
Вера Ивановна ходит на приемы к чиновникам, пишет письма в Комитет по защите прав человека, в фонд «Україна -- дiтям»… «Инстанции» рекомендуют решить проблему на местном уровне, но там от «сварливой бабушки» устали.
Не странно ли слышать такое, когда речь идет о судьбе ребенка, решить которую легко с помощью Кодекса о браке и семье? Статья 70 гласит: «Родители или один из них могут быть лишены родительских прав, если будет установлено, что они уклоняются от выполнения своих обязанностей по воспитанию детей или злоупотребляют своими родительскими правами, жестоко обращаются с детьми, оказывают вредное влияние на детей своим аморальным, антиобщественным поведением, а также если родители являются хроническими алкоголиками или наркоманами». С таким иском и обратился прокурор. А вот что говорит статья 76-я: «Суд может принять решение об отобрании ребенка и передаче его на попечение органов опеки и попечительства независимо от лишения родительских прав, если оставление его у лиц, у которых он находится, для него опасно» -- этой статьей, на случай, если суд не найдет достаточных оснований лишить отца или мать родительских прав по иску прокурора, могла бы воспользоваться бабушка, подав иск об определении места жительства ребенка. Если законодательная база есть, почему не опираются на нее чиновники?
В поисках ответа я перебираю в памяти свои встречи с бабушкой и мамой Наташи. Отчего, спрашивала я Веру Ивановну, не сложились у нее отношения с Ириной? Вопрос всегда оставался без прямого ответа. «Ира уже конченный человек», -- говорила ее мать тоном, не терпящим возражений. Чувствовалось, что Вера Ивановна привыкла диктовать собеседнику условия. И Ира это подтвердила: «Она хочет, чтобы все было только по-ее». Беседуя с Верой Ивановной, я думала, как часто такие матери лишают детей воли, а еще чаще провоцируют их на протест. И если он вызревает в раннем возрасте, то проявляется, как правило, в крайних формах, а ведь ребенок не умеет «тормозить» на опасных поворотах. 17-летние, попав в омут, могут вынырнуть, 11-летним это еще не по силам!
Именно с 11 лет, по словам Веры Ивановны, ее дочь начала куролесить. Ирину и учиться устраивали, и работать, а она все норовила в «плохую компанию».
-- Когда Ира прыгала с балкона, надо было Аркадию ее не ловить, -- говорит Вера Ивановна. -- Уж если бы забрал ее Господь, то развязал бы нам руки.
От этих слов у меня мороз пошел по коже. А может, не только у меня? Ведь те чиновники, на которых обижается Вера Ивановна, тоже, видно, задумывались, почему у «правильной» мамы выросла «неправильная» дочь и почему Вера Ивановна не хочет об этом говорить -- будто боится искать ответ. Но какие бы сомнения их ни терзали, они обязаны были добросовестно отследить жизнь этой семьи. Теперь же Ирина просто спрятала дочь, причем, судя по всему, не в лучшем для ребенка месте.
Учебный год уже на исходе, но Наташу в школе так и не видят. А вдруг не год, а всю жизнь Ирина у дочери отнимет? Однако у тех, кто уполномочен решить судьбу девочки, головы по этому поводу, похоже, не болят. Хотя то обстоятельство, что Наташа исчезла из поля зрения, не только не снимает с них ответственности, но даже напротив: накладывает дополнительную. Ведь исчезновение ребенка можно было предотвратить.