Юрий Владимирович Андропов руководил Советским Союзом год и три месяца. Срок, согласитесь, очень небольшой, чтобы человек успел осуществить свои планы на столь важном посту. До сих пор люди, хорошо его знавшие, спорят, кем же он был -- последним настоящим большевиком у власти или первым либеральным реформатором?
Когда Андропов вернулся в Союз из Венгрии, страна была на пороге больших событий. Никита Хрущев явно терял власть и влияние. На его место рвались другие, более энергичные и молодые. В первую очередь, Леонид Брежнев, опиравшийся на КГБ в лице его председателя Семичастного. Юрий Владимирович, ставший секретарем ЦК и курировавший отношения с социалистическими странами (руководство КПСС не забыло об опыте, приобретенным им в Венгрии), не мог этого не знать. Но он не лез в кремлевские истории. Андропов предпочел окружить себя группой молодых и подающих большие надежды интеллектуалов, сделав их своими советниками.
Отношения с ними у «молодого» секретаря сложились доверительные. «В моем кабинете вы можете говорить все, что думаете!» -- заявил им Андропов. Советники до сих пор с уважением вспоминают бывшего начальника. Он резко отличался от остальных членов и секретарей ЦК. Очень много читал, предпочитая философскую литературу. Работа заменила ему в жизни все остальное. Его хобби стала политика. Он был талантливым самоучкой. Но при всем этом играл по правилам партийного аппарата. Разговаривая с Хрущевым или Брежневым даже по телефону, Юрий Владимирович мгновенно превращался в другого человека: менялся тон и построение фраз, он даже привставал при этом.
Брежнев ценил Андропова и видел в нем своего союзника. Не боялся при Юрии Владимировиче обсуждать планы отстранения Хрущева от власти. Был уверен, что Андропов не расскажет ничего Никите Сергеевичу. И не ошибся.
Когда Хрущева «скинули», Брежневу пришлось принять меры против бывших союзников. Он считал, что им может понравится дергать за ниточки на самом верху, и следующим из Кремля вылетит уже он сам. В первую очередь нужно было заменить Владимира Семичастного, чтобы всесильный КГБперешел в руки «своего» человека. Брежнев решил доверить этот пост надежному Андропову.
Юрий Владимирович проработал на посту председателя КГБ 15 лет. В июле 1967 года он создал печально известное Пятое управление КГБ, перестроил работу органов госбезопасности, ориентируя ее на отношения власти с деятелями культуры.
Бывший офицер КГБ Олег Калугин, уехавший уже в годы перестройки на Запад, вспоминает, как на одном из совещаний новый шеф заявил, что главная опасность для советского строя исходит изнутри, а не извне. И осуществляют ее такие люди, как академик Сахаров! После этого и началась травля знаменитых правозащитников-диссидентов. Но вот что удивительно, тогда и теперь эти люди считают -- стране и им очень повезло, что Брежнев поставил во главе КГБ Андропова, а не Семена Цвигуна или Георгия Ценева, которых приставил к Юрию Владимировичу в качестве цепных псов. В противном случае репрессии могли быть более жестокими и массовыми.
Андропов, например, отстоял на ЦК свое мнение по поводу Александра Солженицина. Большинство настаивало на тюремном заключении для известного писателя. Юрий Владимирович убедил, что достаточно будет ограничиться высылкой за пределы страны. Писателю Жоресу Медведеву дал возможность спокойно уехать, решив его судьбу в телефонном разговоре с Брежневым. Защищал главного режиссера театра на Таганке Юрия Любимова, к которому испытывал пусть и странную, но явную личную симпатию. Оказывается, тот в свое время не принял в труппу сына и дочь Андропова. Любимов так резко поговорил с Игорем и Ириной, что те, вернувшись домой, плакали. Но Юрий Владимирович втайне был этому рад: он не хотел, чтобы дети стали актерами, поэтому был благодарен суровому режиссеру театра на Таганке. И Любимов получил возможность ставить те спектакли, которые хотел, имея в качестве покровителя самого Андропова!
Но вот тем, кто Юрию Владимировичу не нравился, приходилось туго. Нет, он не расстреливал и не отправлял в лагеря, как это было при Сталине. Андропов очень любил фразу, когда-то сказанную Хрущевым: только сумасшедший может критиковать Советскую власть! Он воспринял ее как руководство к действию. Люди, выступавшие с критикой политики партии, объявлялись душевно больными. Диагноз им обычно ставили в Институте судебной психиатрии им. Сербского и отправляли на принудительное лечение в специализированные психбольницы. Самой либеральной считалась ленинградская. Самой жестокой -- сычевская. Там санитарами были уголовники из зоны. Поэтому многие умоляли отправить их в обычную тюрьму, а не в психушку.
Интересно, что подобная судьба ожидала и нынешнего министра внутренних дел Израиля Натана Щаранского. При Андропове КГБ впервые стал давать евреям разрешения на выезд на их историческую родину. Делалось это, конечно, не из гуманных соображений. Это уже была высокая международная политика. Этакие уступки Западу в обмен на уступки для СССР. Люди годами ждали необходимых документов, а могли и отказ получить. А неприятности у них начинались с момента подачи заявления. Их исключали из всех общественных организаций, увольняли с работы. Щаранский был в числе первых, кто изъявил желание уехать в Израиль. Но ему отказали. Он не смирился. В это время президентом США стал Джимми Картер, который объявил о возможности советским евреям писать ему напрямую. Щаранский так и поступил. КГБ объявило его сумасшедшим. На Западе началась активная компания за его освобождение.
К Андропову обратились с просьбой коллеги из ГДР. Штази хотела обменять Щаранского на своего провалившегося агента Гюнтера Гийома. Юрий Владимирович, обычно шедший навстречу немецким друзьям, категорически отказался. Он объяснил, что подобный обмен может повлечь за собой очень серьезные негативные явления. Щаранский для Запада станет еще одним Сахаровым, а для советских евреев -- знаменем. Отпускать его в Израиль нужно без лишней шумихи. И вот парадокс судьбы -- сейчас Натан Щаранский занимается на своей новой родине приблизительно тем, чем занимался Андропов!
КГБ при Юрии Владимировиче имело огромную власть. Недруги называли его «творческим полицейским». Он предложил ЦК взять на учет людей, которые могут оказаться неблагонадежными в военных условиях.
Брежнев в конце 70-х уже был очень слаб. Руководство страной фактически перешло в руки так называемой «ореховой тройки» -- Громыко, Устинова и Андропова. Этот триумвират своим прозвищем был обязан ореховым кабинетам Кремля, в которых они любили собираться вместе. И все же генсек особое предпочтение отдавал председателю КГБ. На заседаниях ЦК часто твердил: «Этот вопрос без Юрия Владимировича рассматривать не будем!» Брежневу нужно было вернуть своего друга в ЦК. Он это сделал в мае 1982 года, сразу после смерти Суслова.
В ЦК только Константин Черненко мог противостоять Андропову как преемнику. Он тоже имел основания метить на пост генсека. Черненко был у Брежнева чем-то вроде мальчика на побегушках, очень хорошо лавировал в коридорах власти. Но в один прекрасный день Леонид Ильич расставил точки над «i». Черненко по своему обыкновению вел заседание ЦК. Брежнев удивился этому. Захотел узнать, где Андропов. И услышал в ответ, что Юрий Владимирович еще не вошел в курс дел. «Хорошо, я с ним поговорю… » -- спокойно сказал генсек. Через неделю Андропов первым пришел на заседание и уселся в кресло председателя со словами: «Давайте начинать!». Это был маленький кремлевский переворот.
10 ноября 1982 года Брежнев умер. В 68 лет Андропов занял пост генерального секретаря ЦК КПСС. Вопрос о переходе власти к нему решился быстро и бескровно. Первым об этом узнал Михаил Горбачев. Они познакомились еще в 70-е. Андропов страдал почечной недостаточностью и ездил отдыхать в Ставропольский край, к минеральным источникам. Он сразу заметил молодого и непривычно хорошо образованного первого секретаря крайкома. В том, что Михаил Сергеевич стал секретарем ЦК, была заслуга Юрия Владимировича. Но Андропов старался их дружеские отношения не афишировать.
Конечно, Горбачев был рад, что к власти пришел Андропов. Михаил Сергеевич был уверен, что новый генсек изберет политику реформ. Страна устала от пустых речей, бесконечных награждений, очередей за дефицитом. Юрий Владимирович после своего официального избрания заявил: «Мне кажется, что мы не знаем общества, в котором живем». Но, похоже, что и сам Андропов во многом заблуждался. Он был уверен, что систему можно спасти. Нужно лишь немного навести порядок, подкрутить гайки. И по стране начались облавы по кинотеатрам, кафе, магазинам. Посетителей останавливали люди в штатском и вежливо интересовались, что они здесь делают в разгар рабочего дня. Одновременно вернулась в продажу дешевая, но качественная водка. Народ в благодарность прозвал ее андроповкой. Но это было все, что успел сделать Юрий Владимирович. Многие сейчас утверждают, что он не знал об облавах и проверках. Что его бывшие подчиненные из КГБ перегнули палку.
Во внешней политике тоже все осталось без изменений. Запад надеялся, что Андропов будет в состоянии решить проблемы, возникшие при Брежневе. В первую очередь, Афганистан. В 1983 году американский журнал «Тайм» назвал нового советского генсека человеком года. Вместе с президентом Рональдом Рейганом. Но сделано это было скорее в качестве аванса. И тут же последовал инцидент с южнокорейским пассажирским самолетом, который силы ПВО СССР сбили в советском воздушном пространстве. Минобороны назвало его вторжение тщательно спланированной разведывательной акцией и даже не пыталось извиниться перед корейцами. Казалось, вернулись времена холодной войны.
А Андропов продолжал гнуть свою линию. Он будто на своем примере пытался показать огромной стране, как нужно жить. Причитавшуюся ему надбавку к жалованию за звание генерала армии полностью отдавал детским домам. О его аскетическом образе жизни ходили легенды. Но чувствовалось, что Андропов устал. Отдушиной для него были книги и… хоккей. Генсек болел за «Динамо», клуб КГБ. Помогал его тренерам и игрокам квартирами, путевками, чем мог.
В 1983 года Андропов вернулся в Москву после отпуска в Крыму. Там, видимо, посидел пару раз на холодном камне. Для его больных почек этого оказалось достаточно: обе отказали. Врачи прописали постельный режим и постоянный медицинский уход. Специальная палата в больнице лечсанупра Кремля (Нынешняя ЦКБ) стала для Юрия Владимировича и домом, и рабочим кабинетом. Из нее он уже не вышел.
Никто от генсека не слышал в этот период жалоб. Он продолжал работать, не жалея ни себя, ни других. В больнице его каждый день посещали секретари ЦК. Дни для визитов были строго расписаны. Чаще других бывали Горбачев, Устинов, Чебриков.
Андропов хотел оставить после себя преемника. Даже уйти в отставку. Он подготовил доклад для декабрьского пленума, который должны были зачитать в его отсутствие. Там было сказано об уходе по состоянию здоровья. На пост генсека Юрий Владимирович предлагал Горбачева. Об этом в Кремле знали многие. Но на пленуме эта небольшая часть доклада зачитана не была. Явно приложил руку Черненко, понимавший, что при таком варианте у него не останется ни одного шанса. В начале 1984 года Юрий Владимирович уже не вставал, ослабели сердце, легкие, упало зрение. Но он продолжал читать, работать.
В Кремле заговорили: не жилец! 9 февраля 1984 года при подключении аппарата искусственной почки у Андропова остановилось сердце. Умер Генеральный секретарь ЦК КПСС, имя которого стало почти легендой. Если бы Андропову судьба отвела лишних годков пять или шесть, вряд ли что-то изменилось бы. Во всяком случае, так утверждают все законы диалектики, которую Юрий Владимирович столь любил и очень хорошо знал.
«Facty i kommentarii «. 10-Ноябрь-2000. Политика.