14 октября Лесь Александрович Сердюк -- признанный мэтр отечественного кинематографа -- отпраздновал свое 60-летие
Народный артист Украины, член корреспондент Академии искусств, доцент Национального университета культуры и искусств. В его послужном списке более ста картин, среди которых: «Гибель эскадры», «Олекса Довбуш», «Карпаты, Карпаты», «Соломенные колокола», «Вавилон XX», «Казацкая быль», «По-модньому», сериал «Роксолана». Недавно Лесь Александрович завершил работу в сериале Владимира Попкова «Оборотень», а в новой картине Юрия Ильенко «Мазепа» готовится исполнить роль гетмана Ивана Самойловича.
Казалось бы, можно позволить себе немного расслабиться и спокойненько почивать на лаврах, но юбиляр относится к своим заслугам с большой долей иронии, называя себя «народным артистом Лесного массива» и «сомнительным актером». По признанию Леся Александровича, в свои 60 лет он начинает жизнь заново. А подарили ему эту новую жизнь любимые ученики, студенты Киевского национального университета культуры и искусств. Его гордость и надежда.
Пожалуй, в былые годы какой-нибудь серьезный критик написал бы о Сердюке следующее: «Он является носителем реалистического искусства, великой жизненной правды». Написал бы и не ошибся. Лесь Александрович не привык «прогибаться» и лукавить. В жизни это очень открытый, искренний человек. Может быть, именно в этом и заключается самый большой талант АКТЕРА?!.
-- Какой смысл в интервью, если не говорить правду? Зачем строить перед людьми «мульки»: «Ах, я гениальный актер, у меня на носу юбилей, и вообще в своем творчестве я достиг сияющих вершин». Да глупости все это и чепуха! Мои студенты -- вот моя самая большая заслуга в жизни. Я работаю с будущими режиссерами телевидения и точно знаю, что эта профессия даст моим ребятам хлеб, они будут востребованы и обеспечены. Это непедагогичное заявление, но мне иногда кажется, что они все уже знают и все прекрасно понимают.
-- Чему же вы их тогда учите?
-- Когда у выпускников курса Степанкова, среди которых были известные сейчас актеры Леша Горбунов, Вика Малекторович, Костя Шафоренко, спросили, чему же такому особенному научил их Кость Петрович, они ответили просто: «Он учил нас быть людьми». По-моему, это наивысшая оценка работы учителя. Это студенческий «Оскар».
-- Поскольку путь к любому «Оскару», даже студенческому, каждый актер начинает с детства, расскажите, пожалуйста, о том, где вы родились, в какой семье.
-- Родился я в Харькове, в актерской семье и первое, что услышал в свой жизни, было слово «роль». Мои родители дружили с Александром Довженко и Юлией Солнцевой. В доме часто бывали Антонович, Крамов, Дубовик, режиссеры и актеры умирающего театра «Березиль». На сцену я впервые вышел, когда мне было 7 лет. В опере «Пиковая дама», где моя мама Анастасия Зиновьевна Левицкая исполняла одну из ведущих партий, я сыграл слугу-негритенка. Мой отец Лесь Иванович Сердюк работал в Харьковском драматическом театре имени Шевченко вместе с легендарным Иваном Марьяненко, актером, который играл на одной сцене с Марией Заньковецкой! А кем Иван Александрович был для меня? Нормальным дедком, другом моего батьки, с которым они многие годы обитали в одной гримерке. И если я приходил к ним на спектакль «Ярослав Мудрый», то мог подержать в руках булаву или по ходу действия «Гибели эскадры» выстрелить из пистолета холостым патроном. А еще мне могли прикрепить усы и надеть парик с оселедцем, разрешали потрогать кольчугу и помахать саблей! Все мое детство было связано с театром. И даже щенка, которого мне подарил режиссер Крушельницкий, я назвал Ролик, от слова «роль».
-- Когда же ваше театральное детство переросло в кинематографическую юность?
-- Во время учебы в Харьковском театральном институте на курсе Ивана Александровича Марьяненко и после его окончания, я очень много пробовался в кино, но меня, увы, не снимали.
-- Как вы думаете, почему?
-- Откровенно говоря, я был, как желторотый воробей, которому все ужасно любопытно. Кинокамеры, актеры -- вся эта атмосфера была такой интересной, что я абсолютно забывал, что мне вообще делать на съемочной площадке. В 1961 году я закончил институт, но только в 1963 был утвержден на роль в картине «Гибель эскадры». Первая работа в кино и такие потрясающие партнеры! Я работал на одной площадке со Стржельчиком, Ливановым, Жженовым, со своим отцом Лесем Сердюком, Михаилом Заднепровским. Я был благодарен судьбе за одну только возможность общаться с ними, обмениваться какими-то мыслями, идеями. Как говорил Эйнштейн, когда ты обмениваешься с кем-то яблоками, то у тебя остается одно яблоко, и у другого человека одно яблоко. А вот если вы обмениваетесь мыслями, то у тебя уже две мысли и у твоего собеседника две. В кино процесс взаимообогащения очень важен, особенно если рядом такие актеры. Когда, например, мне сказали, что в картине Евгения Хренюка моего отца будет играть Николай Крючков, я очень испугался: «Играть с самим Крючковым!» Но при первой же нашей встрече все мои страхи растаяли. Николай Афанасьевич оказался прекрасным человеком. За время съемок он стал для меня настоящим другом и наставником. И даже давал мне три рубля на водку. Было и такое!
-- Работа в кино как-то повлияла на вашу личную, семейную жизнь?
-- Я считаю, что жены актеров, и успешных, и неудачников -- это великомученицы. Каждой из них приходиться справляться не только со своими проблемами, но и переживать все муки, которые терзают ее мужа. Деньги нашему брату платят за то, что он уничтожает сам себя. И если он уничтожает себя здорово, значит, почет ему и уважение.
-- Это мне напоминает круги на воде, которые даже от маленького камешка далеко расходятся. Пожалуй, если очень активно уничтожать себя, то можно уничтожить и самых близких тебе людей?
-- Естественно. Когда я прихожу домой, жена должна тут же участливо спросить: «Как у тебя прошел день? Что с тобой произошло, снова что-то на работе?» Зачем мне все это нужно? Для того, чтобы я мог выговориться. И все! Я покричу две, три минуты, и в доме наступит покой. Ведь чем больше ты ролей играешь, тем труднее от них избавиться. Они никуда не деваются, наоборот накапливаются. Сидят в тебе до поры до времени, а в один подходящий, а чаще неподходящий момент выскакивают! И тогда ты начинаешь мучаться, правильно оно из тебя вылезло или не правильно. А ведь часто невпопад вылазит, и ты оказываешься в неловком положении. Так что, еще раз повторюсь, все актерские жены -- великомученицы.
-- И ваша?
-- И моя.
-- Сколько же лет она с вами «мучается»?
-- Ой, много. 5 октября мы отметили 15 лет совместной жизни. Этот день я называю «Днем печати», днем, когда мы, наконец, «проштамповали» свои отношения.
-- Как я понимаю, у вас это был не первый брак.
-- До этого я был женат пять раз. Всех своих жен очень уважаю, всех помню. Но жизнь неоднозначна, да и пил я тогда, как не в себя. Я не стыжусь об этом говорить. Более того, для меня до сих пор остается загадкой, почему режиссеры снимали актера Сердюка. В большинстве случаев происходит так: ты пьешь и тебя просто «забывают», или ты берешь себя в руки и работаешь. Совмещать кино и водку очень трудно. Но поскольку я боялся, что каждая роль может стать последней, я ни разу не позволил себе отказаться от предлагаемой работы. Чтобы не остаться не у дел, я играл все подряд. Кроме того, мне ведь постоянно нужны были деньги на водку. А теперь подумайте, легко ли жить с пьющим артистом?! Кому это под силу?! Моя Асенька столько вытерпела, но только благодаря величайшей мужественности этой хрупкой женщины мы сейчас отметили наше 15-летие.
-- Как вы познакомились с Асей Ивановной?
-- Это произошло еще в конце 50-х в Харьковском театральном институте (я учился на актерском факультете, а она -- на режиссерском), а после окончания института расстались на 20 лет. У нее началась своя жизнь, у меня своя. Ася рано вышла замуж и уехала в Донецк к мужу-шахтеру. Случилось так, что вскоре он трагически погиб в шахте, и она осталась одна с маленькой дочкой на руках. И знаете, эта удивительная женщина не только поставила на ноги дочь и дала ей прекрасное образование, но и сама стала одним из ведущих режиссеров Донецкого оперного театра. Спустя годы на кинофестивале в Жданове мы снова встретились… Пообщались, обменялись телефонами и разъехались. А через какое-то время я допился до такой степени, что решил «пошутить». Вышел из своей комнатушки, в которой «поселилось» человек 20 (кто и откуда, тогда меня это мало волновало), и направился на почту. Как я туда дошел, не помню, видимо, сам Господь Бог меня направлял. Я позвонил ей в Донецк и сказал: «Асечка, по-моему, мне скоро конец. Если хочешь, приезжай на мои похороны». Повесил трубку и вернулся домой пьянствовать. Через три часа Ася была у меня дома. Бросила все: благополучную работу, шикарную квартиру в центре города, села в самолет и прилетела, как говорится, «чтоб душу друга вырвать жадными руками». И она вырвала мою душу из той тьмы, в которой я жил до нее.
-- Она приехала в Киев, чтобы спасти друга или все-таки любимого человека?
-- Как оказалось, любимого человека.
-- Вы это сразу поняли?
-- Мужчина не может не почувствовать флюиды, исходящие от женщины. В таком случае это не мужчина, а колода какая-то! Естественно, я это почувствовал. Но нужно знать мое тогдашнее состояние. Почему я так страшно пил? Дело в том, что прямо на моих глазах погибла моя жена Людмила. Пошла купаться на Днепр и не выплыла. После ее кончины я был весь такой растопыренный! И вдруг в моей жизни снова появляется этот светлый человечек. Ну, какое, скажите, я имел право что-то ей говорить, а тем более просить ее руки?! Да и что потом? Уезжать с ней из Киева и устраиваться в Донецкий областной театр?.. На то время я так «наелся» кино, что оторвать меня от него было уже просто невозможно. Ася все прекрасно поняла и добровольно пошла на жертву, оставила «донецкое благополучие» и всецело посвятила себя моим заботам и проблемам.
-- Вероятно, после этого ваша жизнь кардинально изменилась. Вы распрощались с алкоголем?
-- Да, вот уже 13 лет я не употребляю спиртного.
-- Получается, два года вы еще сомневались: пить или не пить?
-- Не сомневался. Более того, мне ужасно не хотелось пить, но я ничего не мог с собой поделать. Я прекрасно понимал, чем все это может кончиться, перед глазами было столько трагических примеров, но это было сильнее меня. Чтобы перестать пить, мне нужно было пережить какое-то потрясение. Я сейчас не могу разложить по полочкам все, что со мной происходило в то время, но, видимо, однажды я все-таки переступил этот рубеж.
-- То есть вы утверждаете, что настоящая любовь крепнет в разлуке?
-- Я вспоминаю нашу «аэрофлотскую» любовь -- она туда, я сюда. Одно время у нас на кухне висел календарь, и Асенька красным карандашом отмечала дни, когда я бываю дома. Отметок этих было крайне мало, потому как я много снимался. Очень. Я когда-то в шутку сказал Ивану Миколайчуку: «Ты, Иван, зрителя «берешь» качеством, а я его буду брать количеством». Мы тогда посмеялись, а вон как все вышло.
-- Вы не пытались подсчитать, сколько всего у вас киноработ?
-- Одно дело, сколько я ролей сыграл, а другое -- в скольких картинах снимался. Я уже говорил, что в то время соглашался на все предложения без разбора.
-- Сейчас не бывает стыдно за опрометчивое «участие» в некоторых фильмах?
-- Нет, не стыдно. Знаете, со мной был Бог! И он меня оберегал. От плохих режиссеров, плохих сценариев. Мне очень везло на партнеров. Картин на моем счету более сотни, а настоящих ролей -- около 70. Получалось у меня или нет, это уже судить зрителям и критикам. Конечно, бывает, что роль выписана плохо, но если вместе с этой плохонькой ролькой ты начнешь трудиться, то вдвоем можно найти выход даже из самой тупиковой ситуации.
-- А над какой ролью вы работаете сейчас?
-- Скажу образно. В картине Юрия Ильенко «Мазепа» я буду играть заплеванную и униженную Украину в образе гетмана Ивана Самойловича. Но для начала расскажу вам одну историю из нашего времени. Не так давно бывший вице-премьер министр Украины Валерий Смолий пришел в российское Дворянское собрание вручать грамоту на пользование или владение каким-то домом. Когда он поприветствовал присутствующих словами: «Шановнi панове!», сидящие в зале «дворяне» затопали ногами и потребовали от него говорить «на понятном языке». Мой герой оказывается в подобной ситуации, только не с дворянами 2000 года, а с князем Голициным, который никак не может смириться с тем, что гетман Самойлович посмел разговаривать с ним на своем родном украинском языке. За эту «вольность» гетьмана уничтожают. Это очень емкая и очень болючая роль. Я благодарен Юрию Герасимовичу за то, что он мне ее доверил.
-- И последний вопрос. Лесь Александрович, вы счастливы?
-- Я вот тут сижу с вами и совершенно точно знаю, что дома меня ждет гениальный борщ, приготовленный Асенькой, которая, как декабристка, везде и всегда со мной: в Москве, в Свердловске, Крыму и Ивано-Франковске. В нужную минуту она всегда рядом, следит, чтобы я был сыт, здоров и опрятен. Мои отношения с детьми складываются непросто, но я их очень люблю. Я очень рад, что у них все хорошо складывается. У дочери Анастасии три года назад родилась маленькая Клавдия, а сын Олесь подарил мне замечательную внучку Марусю. Еще в моей жизни есть внук Аси Ивановны Евгений, которого я считаю и своим внуком. Женя стал для меня самым преданным другом и отрадой. Ну разве я не счастливый человек?!! А ведь у меня еще 30 удивительно талантливых заек в институте! Я жалею только об одном, что обо всем этом мои родители не знают. Хотя нет, знают! И очень за меня рады. А бывают такие минуты, когда они даже гордятся мною.
«Facty i kommentarii «. 19-Октябрь-2000. Культура.