В стране победившего социализма, несмотря на декларировавшийся интернационализм, антисемитизм был распространен и на бытовом, и на государственном уровнях. Все заклятые интернационалисты прекрасно знали, кто виноват в том, что в кране нет воды. Конечно, идея «жидо-масонского заговора» почти не прорывалась в официальных документах, но в недрах «народной души» она была достаточно живуча. Заслуженный юрист Украины Григорий Гинзбург рассказал об одном достаточно показательном судебном деле, в котором он принимал участие как адвокат обвиняемой.
… Конфликты между санитарным врачом санэпидстанции одного из районов Киева Ритой Михайловной Бердичевской (имя и фамилия врача изменены из этических соображений) и коллективом детского сада начались давно. Медичке, убежденной в том, что нет греха тяжелей, чем непрохождение профосмотра, страсть как не нравились пигалицы-воспитательницы и нянечки, мало того, что никогда вовремя не являющиеся на осмотр, так еще и подделывающие даты профосмотров в своих карточках. В очередной раз пригласив детсадовских дам на осмотр, Рита Михайловна была настроена по-боевому. Ее не смутило отсутствие в тот день гинеколога, работавшего на полставки: она и сама не лыком была шита -- в свое время специализировалась в этой области. Из кабинета одна за другой вылетали осмотренные дамы.
-- Пожалуйста, не смотрите на меня с зеркалами, я девица, -- попросила очередная посетительница.
-- Мы всех смотрим, -- Рита Михайловна была непримирима. -- Я покажу тебе, какая ты девица!
Врач Бердичевская была из тех многоопытных хамоватых врачей, которые запросто могут злорадно заявить роженице: «Наслаждалась -- теперь мучайся!» И тут она радостно сообщила осмотренной молоденькой женщине, что никакая она не девица.
Однако та, вставая, заметила на клеенке кровь, и разгорелся скандал. Забегая вперед, скажу: была ли воспитательница на момент осмотра девицей, так и осталось невыясненным. Обе дамы утверждали свое, а экспертиза сработала неубедительно. Впрочем, суть дела не в этом.
Обиженная воспитательница оказалась племянницей заведующего одного из отделов ЦК партии, к которому она тут же помчалась, прихватив, как знамя, клеенку со следами преступления. Дядя направил ее к главному гинекологу Минздрава, а тот -- к эксперту, отмахнувшемуся от несанкционированной судом клиентки. Экспертизу все-таки провели, но позднее, после чего против Бердичевской было возбуждено дело по ст. 166, ч. 2 УК (превышение служебных полномочий, повлекшее тяжкие последствия).
Надо сказать, что дефлорация, даже насильственная, никогда не относилась к тяжким телесным повреждениям. Да и для чего врачу понадобилось совершать ее умышленно? Ответ на этот вопрос в суде звучал не единожды -- и в коридорах, и в зале, где проходило заседание: «Она, вероятно, со всеми православными так поступала».
Эта цитата из речи общественного обвинителя красной нитью прошла через все разбирательства. Воспитательницы, нянечки и администрация садика в прямом смысле слова рыдали над судьбой «честной православной девушки» (в 1969 году, когда разворачивались события, честность и девственность были синонимами), кричали, что это, конечно же, ритуальное преступление, а Бердичевская использует кровь православных. Все было очень бурно. Саму же Бердичевскую, которая на следующий день после злополучного профосмотра пошла в детсад объясняться, обозвав жидовкой, избили.
-- Дикая, дремучая атмосфера царила на том заседании, -- вспоминает Григорий Гинзбург. -- Я назвал тогда дело «малым делом Бейлиса». Оно носило явно заказной характер, что не скрывалось участниками процесса. Мою подзащитную приговорили к лишению свободы, после чего я пошел в административный отдел ЦК с бумагой. Заместитель заведующего этим отделом, которому я объяснил суть дела, оказался честным человеком и был возмущен антисемитской его направленностью. В результате приговор был отменен, дело передали на доследование и тихо замяли. Таким образом, круг замкнулся -- начатое по указке из ЦК дело закрыли по указке… ЦК.