Недавно «ФАКТЫ» рассказывали об истории жизни и любви супругов Дикерманов из городка Брацлав на Виннитчине. Они, почти как в сказке, жили долго-долго и умерли практически в один день. Старенькие супруги Пасько из Мариуполя тоже прожили вместе долгую жизнь и умерли в один день, но не естественной смертью…
В один из летних дней, ближе к полуночи, на тихой, утопающей в зелени мариупольской улице загорелся частный дом. Когда пожарные локализировали все очаги возгорания, в одной из комнат была обнаружена с признаками насильственной смерти 82-летняя хозяйка дома, а на следующий день морские волны прибили к пляжу тело утонувшего старика. Соседи признали в нем 84-летнего супруга погибшей -- Евгения Гавриловича Пасько. По факту гибели супругов-пенсионеров возбуждено уголовное дело, ведется следствие. Но вряд ли оно сможет восстановить события той жуткой ночи, поскольку в доме тогда находились только двое -- муж и жена. Причастность Евгения Гавриловича к убийству жены -- пока лишь одна из рабочих версий.
С помощью соседей супругов Пасько -- очевидцев несчастья -- мы попытались восстановить картину произошедшего.
-- Мы отмечали день рождения внучки, -- рассказывает Лидия Усольцева. -- Стол накрыли во дворе и засиделись допоздна. Примерно в половине двенадцатого ночи кто-то из гостей заметил языки пламени, вырывающиеся из окон Пасько, и крикнул: «Гаврилыч горит!» Вся компания бросилась к горящему дому. Калитка была заперта изнутри, поэтому мужчины махнули через забор, от соседей протянули резиновый шланг и начали сбивать пламя водой. У нас вся улица перекопана -- вот уже несколько лет здесь ремонтируют газопровод -- так что пожарные пробивались к месту несчастья с большим трудом и опозданием.
-- Мне удалось проникнуть с шлангом на кухню горящего дома, -- говорит Николай Борисов. -- Велел не открывать окна. Но в такой суматохе меня, видимо, не услышали, и кто-то разбил оконные стекла. От притока воздуха огонь вспыхнул с новой силой, и я уже не помню, как выбрался на улицу. Спасли меня женщины молоком -- это самое верное лекарство при отравлении угарным газом. То, что это был умышленный поджог -- ни у кого не вызывает сомнений, потому что одновременно загорелись дом и летняя кухня, где находились два баллона со сжиженным газом. Если бы рвануло, не только бы эта улица но и соседняя сгорели бы дотла. Поэтому мы с мужиками бросились тушить времянку. Кстати, все жители соседних домов до утра поливали крыши своих домов и гаражей водой -- дом Паськовых горел, как гигантский факел.
-- Насчет факелов я вот что скажу, -- вклинился в разговор еще один сосед. -- Когда пожарные залили водой все, что горело, во всех комнатах -- в шифоньере и даже под кроватью бабушки Паши -- обнаружили самодельные факелы -- добротно выструганные палки, на которых были намотаны тряпки, смоченные в бензине. Видать, основательно готовился дед. Жалко бабушку Пашу, она была святым человеком…
-- Когда Саша Черниченко, он у нас толковый парень -- инженер, побежал за дом перекрывать задвижки на газовой трубе, -- подкрепляя общую версию об умышленном поджоге, говорит Лидия Усольцева, -- он наткнулся на Гавриловича, который стоял, опираясь на палку, и безучастно смотрел, как горит нажитое годами. Соседка, Евдокия Николаевна, говорит: «Дедушка, пойдем ко мне!» А Гаврилович ответил: «Не, я до Паши пойду. Она уже там, и я за ней пойду». До этого дед Женька еле ходил, опираясь на палку, а тут такую прыть проявил: без деревянной помощницы вышел на улицу и быстрыми шагами ушел в темноту, в сторону моря. Больше его живым мы не видели.
-- Может, туго жилось старикам. Знаете, как сейчас пенсионеры перебиваются с хлеба на воду? Не поэтому ли решил Евгений Гаврилович одним махом избавить и себя, и жену от этой беспросветной жизни? -- задаю наводящий вопрос своим собеседникам.
-- Да что вы! -- хором отвечают соседи. -- Жили они зажиточно, пенсия у Гавриловича была хорошая. Он на «Азовстали» модельщиком в горячем цеху работал. А Паша -- медсестрой в четвертой больнице. Детей своих у них не было. Возле дома -- огород и лучший на улице виноградник. Словом, не бедствовали. Когда тушили пожар, люди видели в серванте толстые пачки двадцатирублевок -- понятное дело, гривнями. Дед был мужиком прижимистым и запасливым. Говорят, что пожарники обнаружили на чердаке их дома несколько ящиков еще советской «Московской» по доперестроечной цене -- 2,87. Правда, от огня и воды бутылки потрескались -- пропало добро…
Трудно теперь сказать, сколько в этом правды, а сколько вымысла, но соседки Пасько поведали мне, что Евгений Гаврилович еще смолоду не любил детей. Потому что, якобы, своих не мог иметь. Вот, мол, и заставил жену сделать операцию, чтоб, не дай Бог, от кого другого не родила. В молодости, поговаривают, из-за ревности и по причине крутого характера он частенько поколачивал свою супругу -- красивую гречанку с голубыми глазами. Семейные ссоры возобновились в последние полгода, после того как бабушка Паша завещала дом своим ближайшим родственникам -- внучатым племянникам. Молодые муж и жена каждую неделю приезжали к старикам на мотоцикле, помогали по хозяйству, делали покупки.
Милиция не нашла на месте преступления ни ножа, ни топора, которым раскроили несчастной бабушке Паше голову. Эти орудия преступления потом нашли в летней кухне, где они аккуратно висели рядом с другими инструментами.
-- За свою доброту и поплатилась бабушка Паша, -- подытожила наш разговор Лидия Усольцева. -- А он, чтобы никому не досталось нажитое, пустил все прахом, себя и жену погубил. Бог ему судья.
… Родственники бабушки Паши забрали из Мариуполя два гроба и отвезли в пригородный поселок Карань. Там, на местном кладбище, и похоронили стариков. Бабушку -- в общем ряду могил, а дедушку, по настоянию батюшки и с молчаливого согласия родственников, -- за кладбищенской оградой, на грешном месте, где хоронят самоубийц.