Выйдя замуж за сына Никиты Сергеевича Хрущева, Светлана сначала приобщилась к роскошной жизни правящей элиты страны, а позже за все прелести этой жизни сполна отработала в лагерях…
Сейчас она живет в уютной, хорошей планировки квартире на проспекте Победы в Киеве. Одета Любовь Илларионовна С. (фамилию героини не называю по ее просьбе. -- Авт. ) в добротные шерстяные вещи неярких тонов, которые очень ей к лицу. Она предупредительна, любезна и до сих пор прекрасно выглядит. Смотришь на эту женщину -- и понимаешь, почему именно ее, дочь простого банковского служащего, Леонид Хрущев выделил из огромного множества активисток, комсомолок, спортсменок. В ее квартире много книг и фотографий Никиты Сергеевича. На видном месте -- четырехтомник «Воспоминания о Хрущеве».
-- Тут в Киеве, в институте этнографии, состоялась презентация этих воспоминаний, -- кивнула Любовь Илларионовна. -- Приезжали из Москвы Рада, дочь Никиты Сергеевича от второго брака, и Юла, моя дочь, из Америки -- Сергей, сын Хрущева. Все они останавливались у меня…
Любовь Илларионовна рассказала, как, будучи сотрудницей Совнаркома, она познакомилась с Леонидом Хрущевым -- сыном тогдашнего секретаря ЦК Компартии Украины. Леня работал летчиком-инструктором на популярных тогда курсах штурманов в школе Осовиахима, учил ее летать. И за каждым полетом следовала прогулка с провожанием домой, благо, жили они оба на Шелковичной, недалеко друг от друга.
-- Леня без конца меня фотографировал, сам проявлял и печатал карточки. И каждый день приносил мне новую партию снимков. Однажды в его комнату заглянул Никита Сергеевич и, обнаружив огромное количество моих фотографий, скомандовал: «Пора мне уже познакомиться с этой Любой. Пригласи ее к нам на ужин».
-- Вы, наверное, были на седьмом небе от счастья, что такого парня отхватили?
-- Я всегда пользовалась успехом у молодых людей. Помню, сильное впечатление произвела на капитана крейсера «Червона Украина» Кузнецова, который потом стал адмиралом флота. Когда отмечали юбилей крейсера, Кузнецов называл меня хозяйкой вечера, все время ухаживал. Словом, почитателей хватало. Тем не менее на чувства Лени я отозвалась… И вот -- первый вечер в доме Хрущевых. Здорово волновалась, ведь я уже побывала замужем, к тому же у меня был ребенок, и Хрущев наверняка знал об этом. Никита Сергеевич опаздывал на ужин, все перезванивал, просил, чтобы я дождалась, не уходила. Наконец пришел, мы сели ужинать. Ела я очень немного, и он пошутил, что сложит мне все несъеденное в котомку -- на вынос. Вообще же, все Хрущевы отнеслись ко мне хорошо.
-- А как Леонид сделал вам предложение?
-- В конце 1938 года я упросила Гонтаря, будущего директора Оперного театра и мужа Юлии Хрущевой, работавшего тогда в отделе культуры Совнаркома, помочь мне посетить Москву. Там как раз происходил съезд народных депутатов. Я остановилась у друзей. В украинскую делегацию на мое имя пришла телеграмма: «Поздравляю. Люблю. Надеюсь ты хочешь того же, что и я». А вслед за телеграммой примчался и сам Леня. В Москве мы вместе встретили Новый, 1939 год, расписались и в Киев вернулись уже мужем и женой.
Летом мы уехали в столицу. Леня поступил в летную академию Жуковского, а я -- в школу летчиков-штурманов при аэроклубе в Тушино. В выходные дни встречались в правительственной квартире Никиты Сергеевича -- в доме «на Набережной». Там жили почти все члены Политбюро. Мы, как и они, были на полном государственном довольствии. Еду, очень вкусные, просто роскошные обеды -- туда все привозили. В этой же квартире останавливались и Никита Сергеевич, его жена Нина Петровна, когда приезжали в Москву.
-- А известные всей стране люди на той квартире бывали?
-- Помню, как к нам на ужин вместе с Никитой Сергеевичем приехали Маленков и Булганин. Завели речь о газетах и сошлись во мнении: «Передовицы лучше не читать». Много говорили об охоте. Никита Сергеевич «жаловался», что с охраной нет никакого спасу: мол, зайцев чуть ли не к деревьям привязывают, чтобы охотиться легче было. А Маленков всегда брал на охоту свою дочь. Звали ее Воля. Отчаянная была девчонка, просто сорвиголова. Позже, уже во время эвакуации, в Куйбышеве она привлекала всеобщее внимание тем, что бесшабашно гоняла на мотоцикле.
Летом, когда мы сдали экзамены, Хрущев предложил нам пожить в Киеве -- на его даче в Межигорье. Там были лошади, мы катались верхом и очень хорошо отдохнули. А когда пришло время возвращаться в Москву, Никита Сергеевич взял нас к себе в правительственный вагон. С нами тогда уже был мой сын Анатолий. На перроне Толик замешкался. К нам подошли люди из охраны и сказали, что Никите Сергеевичу нужно было срочно ехать, а за нами машина прибудет через пять минут. Мы приехали домой и у самой двери услышали раздраженный голос Никиты Сергеевича: «Где дети? Почему мы уехали без детей?» Вообще, Никита Сергеевич был прекрасным, заботливым отцом и свекром. Когда у нас родилась дочь (мы назвали ее Йоландой, а потом называли Юлой), он прислал из Киева абсолютно все, что нужно ребенку.
-- И что, неужели ни разу с ним не ссорились?
-- Один раз, просматривая карточки, Никита Сергеевич обратил внимание на новогодний снимок: я несколько фривольно сидела с бутылкой шампанского. Он возмутился: мол, как ты могла, Люба? Разве это достойно советской женщины? Я искренне не понимала, в чем крамола. Но спорить не стала…
Когда началась война, нас эвакуировали в Куйбышев. Жили мы в одном доме с Булганиными, Маленковыми, Жуковыми, Буденными. Ни в чем не нуждались. Помню, как мы все поразились, когда увидели Марию Васильевну -- жену Буденного. Первую его супругу арестовали, и во второй раз он женился на совсем юной девочке -- лет восемнадцать ей было. А дочь Буденного, Ниночка, вот уже много лет очень близка с моей дочерью.
… В марте 1943 года Леонид погиб. Он был летчиком-истребителем, и его сбили над Полесьем. Хрущеву предложили поискать его сына, но он отказался: шансов, что тот остался жив, практически не было. Жену Леонида арестовали. Повод -- «подозрение в шпионских связях».
-- Дальше у меня было все, как у других, -- продолжает Любовь Илларионовна. -- Москва, следователь Абакумов, который кричал: «Люба, признайтесь, иначе хуже будет». А я ему: «Мне следовало бы вас или уважать, или ненавидеть. Я же не испытываю ни того, ни другого». В общем-то со мной обходились более-менее гуманно, меня ни разу не ударили. Затем была Бутырка, затем -- лагерь в Мордовии, лесоповал, матерчатые ботинки на деревянной подошве… Очень скоро я заболела, и меня перевели подлечиться в лагерную больницу, да так и оставили там санитаркой. А потом там же выучилась на медсестру. Вот так и пережила все это.
Вопросу, почему свекор не вмешался и не помог, Любовь Илларионовна искренне удивляется:
-- Как он мог помочь?! Молотов и Калинин сидели. А я еще в мирное время во всех анкетах писала, что у моей матери немецкие корни. Однажды мне в лагерь пришла посылка. В ней был мой комбинезон летчика-штурмана, шапка и много теплых вещей. Я до сих пор не знаю, кто мне так помог, но предполагаю, что Хрущевы.
Старший сын Любы находился в детском доме, дочь воспитывали Хрущевы. Любовь Илларионовна провела пять лет в лагерях в Мордовии, потом в ссылке в Казахстане, где работала в Центральном казахстанском геологическом управлении. С дочерью ей советовали не общаться, пока та не выйдет замуж, и встретились они с Юлой только в 1956 году. После смерти Сталина Любовь Илларионовну полностью реабилитировали, и она смогла выехать из Казахстана. Когда в Москве случайно зашла к бывшим соседям -- Дунаевским (брату и невестке Исаака Дунаевского), -- узнала, что ее ищет сын, взяла его адрес… На вопрос, предпринимал ли Хрущев попытки увидеться с ней, когда был первым секретарем ЦК КПСС, ответила, что одну встречу пыталась организовать Нина Петровна, жена Никиты Сергеевича.
-- Я заехала в Москву по дороге из Казахстана в Крым, -- рассказывает Любовь Илларионовна. -- Одну ночь переночевала в доме Хрущевых. Нина Петровна очень просила меня погостить еще, говорила, что девушки-работницы хорошо меня помнят и приготовили мне ванну с особой пенкой, как я любила. Но когда я подумала, что будут приходить родственники, проявлять сочувствие, жалеть меня, то решила все же уехать. Позже я еще раз побывала у Хрущевых. В тот вечер пришла Рада -- она взяла меня за руку и долго стояла рядом, ни о чем не расспрашивая. А еще через несколько лет Юлочка устраивала день рождения своей дочке Оксане -- и я приехала к ним в гости. Был там и Никита Сергеевич. Он тепло со мной поздоровался, но сидели мы в разных концах стола, и пообщаться нам не удалось.
Выйдя на пенсию, Любовь Илларионовна решила поселиться в Киеве, здесь жил ее старший сын, он недавно умер. Юла живет в Москве, работает советником генерального директора РТР. Отношения у матери и дочери теплые, они встречаются то в Москве, то в Киеве. Общается Любовь Илларионовна и с внуками, и с родственниками Никиты Сергеевича.
«Facty i kommentarii «. 7 апреля 2000. Человек и общество