«Зачем его выпустили? Пусть бы сдох как собака!», -- сказал отец подростка
Когда оперуполномоченный криминальной милиции по делам несовершеннолетних Жовтневого РОВД Алла Кудинова увидела Пашу Солдатенко, только что вернувшегося из Павлоградской колонии, ей стало жутко. Подросток с трудом передвигался. Лицо землистое. Ногти на руках, изъеденных чесоткой, синие. Но больше всего Аллу Андреевну поразил взгляд Павлика -- тоскливый, обреченный, как у загнанного зверька. Мучительно подбирая слова (парень с рождения заикался), Паша сказал, что его выгнал из дому отец… А через несколько часов в милицию явился и сам Солдатенко-старший. Официально заявив, что он отказывается принять сына на свою жилплощадь, он бесстрастно расписался в протоколе, который составила работник милиции. «Где он будет жить, мне не известно и не интересно», -- от себя добавил в объяснительной родитель.
Когда Павлуше, третьему ребенку в семье, было четыре года, его укусила собака. Испуг был таким сильным, что малыш стал заикаться. Что только родители не делали -- и логопеду показывали, и по бабкам водили -- все без толку. Младшего сына, и так не отличавшегося богатырским здоровьем, в семье жалели и баловали. Мать не разрешала мужу воспитывать его ремнем: «Он и так слабенький!». Учителя тоже относились к скромному стеснительному ученику снисходительно. Многого не требовали, ставили «троечки», лишь бы перевести в следующий класс. Казалось, это невинное дитя так и досидит до окончания школы, не причиняя никому вреда.
Но тут грянул трудный возраст. Павлик, откровенно скучавший на уроках, с восхищением обнаружил, что существует другая жизнь, в которой можно курить, объедаться шоколадом и днями напролет играть в видеоигры. Карманных денег, которые выделяли ему родители на эти удовольствия, катастрофически не хватало. Недолго думая, Паша вынес из дома два золотых фамильных кольца царских времен, доставшихся от бабушки. Кольца оборотистый малец продал на рынке по 12 гривен за каждое. Деньги спустил в мгновение ока. Дальше -- больше. «Все, что дома «плохо лежало», вплоть до консервации, Паша тут же сносил на базар», -- рассказывали родители.
Аппетиты подростка росли, и он обокрал торговый центр на 4-м Заречном микрорайоне. Но взяли воришку после того, как он похитил у родителей 1300 гривен, вырученных от продажи дачи. Покупатели передумали и потребовали свои деньги назад. Однако прыткий сынишка продавцов уже сорил этими деньгами направо и налево. Причину своей страсти к кутежам и непомерной трате денег Павлик позже объяснит так: «Если деньги есть -- то гуляешь. Если нет -- не гуляешь, скучно, нечего делать… А я не мог без денег».
Когда Пашу задержала милиция, он уже умудрился растратить почти половину дачных денег. Состоялся суд. Поскольку эпизодов краж государственного и индивидуального имущества было несколько, виновного отправили на три года в воспитательно-трудовую колонию общего режима. Родителей подростка обязали возместить нанесенный торговым предприятиям материальный ущерб, достигающий трех тысяч гривен. Этого Солдатенки простить своему сыну не смогли. За все время, пока он находился в Павлоградской колонии, они не приехали к нему ни разу.
Жизнь в колонии Пашка вспоминает как страшный сон. «Там друг к другу все были дикие», -- коротко описал он тамошние порядки, не вдаваясь в подробности. Заикающийся, отчаянно тоскующий по дому подросток, не имел шансов добиться «положения» на зоне, урвать лишний кусок хлеба. Ему постоянно хотелось курить и есть. Особенно ему хотелось шоколада, хотя бы крошечный кусочек… Депрессия и болезни, гуляющие на зоне, сделали свое дело. Сначала он заразился чесоткой, потом подхватил туберкулез. А когда убирал снег, сильно обморозил ноги. Очевидно, состояние здоровья колониста было таким плачевным, что его освободили условно-досрочно. 17 февраля работники колонии посадили его на электричку до Днепропетровска без копейки денег -- и так, мол, доедет. В Днепропетровске едва не падающий в голодный обморок подросток подошел к проводнику транзитного поезда, следующего через Кривой Рог. Увидев несчастное существо, покрытое струпьями от чесотки, которое закоченевшими руками тыкало справку об освобождении, проводница без слов впустила «уголовника» в вагон…
Домашние его встретили сдержанно. А наутро отец указал сыну на дверь. Трясясь от страха потерять дом и родных, Павлик начал было лепетать, что он уже изменился и никогда не возьмется за старое. Но увидев каменные лица домочадцев, потерянно замолчал. «Мы тебе не верим!» -- вынесли приговор родные. Надев казенные ботинки на распухшие обмороженные ноги, подросток побрел в криминальную милицию по делам несовершеннолетних.
Одного взгляда на Пашку было достаточно, чтобы определить, что он нуждается в срочной госпитализации, и его увезли в кожвендиспансер лечить чесотку. Затем отправили на лечение туберкулеза. Его отца, Виктора Петровича, вызвали в суд. Ведь согласно закону, ребенок имеет право проживать на жилплощади своих родителей, и до 18 лет они должны нести за него ответственность, хотят они этого или не хотят.
На суде Солдатенко-старший подтвердил, что он и его семья против того, чтобы Павел проживал на их жилплощади. Они и так от него настрадались. Один иск, по которому им приходится возмещать магазину материальный ущерб, чего стоит. «Жинка тогда повеситься хотела!» -- восклицал Виктор Петрович. «А теперь его еще и лечить? Сдох бы, как собака, в колонии и зарыли бы его там. Зачем его выпустили?» -- возмущался он.
Услышав, что за уклонение от воспитания и содержания несовершеннолетнего ребенка судья Жовтневого райсуда Ирина Ляховская вынесла решение наложить на него штраф, папаша устроил бунт. Отказывался отвечать на вопросы стоя, мол, ноги болят. Постоянно перебивал судью: «О, это шо -- суд? Вы шо -- судья?». И лишь после того, как его оштрафовали за неуважение к суду, превратился в законопослушного гражданина.
… Через несколько дней после того как Пашу поместили на лечение от туберкулеза, в криминальную милицию позвонила медсестра диспансера:
--- Вы не знаете, почему к Солдатенко не приходят, что там за семья? --- спросила она Аллу Андреевну.
--- Да вроде бы, по нашим социальным меркам, семья благополучная, -- ответила Кудинова, вспомнив аккуратно, прилично одетого Виктора Петровича. -- Отец с матерью и двое взрослых совершеннолетних детей работают. Не пьяницы, не наркоманы. Может, они одумаются и простят своего ребенка? -- добавила она, надеясь, что в конце концов, родители отменят бойкот и жалость к больному сыну возьмет верх над обидой и неприязнью к нему.
-- Больной к нам поступил 25 февраля этого года с открытой формой туберкулеза, -- рассказывает лечащий врач Паши Солдатенко, заведующая вторым терапевтическим отделением второго городского противотуберкулезного диспансера Светлана Романюха. -- Мальчик уже пошел на поправку. В таком возрасте легочная ткань хорошо регенерирует и быстро восстанавливает свои функции. Павлик останется здесь не меньше чем на год, пока не вылечим. К счастью, сегодня мы обеспечены всем необходимым, чтобы поставить наших пациентов на ноги. С мая 1999 года исполком горсовета стал выделять средства из городского бюджета на медикаменты и усиленное трехразовое питание больных. Вот сегодня у них был обед: борщ с мясом, каша с колбасой и подливой, салатик из свежих овощей, хлеб с двумя кусочками масла и чай…
В тубдиспансере Пашка отъелся и похорошел. Исчезли следы чесотки, ушла из глаз тоска. Заботясь о том, чтобы подросток не попал в дурную компанию (две трети пациентов диспансера -- вчерашние уголовники и бомжи), Светлана Дмитриевна поселила его в «нормальную» палату. Подростку, намучившемуся в колонии, нравится, что палаты здесь с удобствами: туалет, душевая, шкаф, балкон. Павел не понимает тех больных, которые убегают через балконы на несколько дней, чтобы что-то украсть или уколоться. Зачем это? В больнице, ставшей для него родным домом, Паша почувствовал желание изменить свою жизнь: получить профессию, в будущем создать семью, «где все бы понимали и любили друг друга».
-- Я думаю, то, что произошло с Павликом раньше, -- недоразумение, издержки трудного возраста, -- говорит Светлана Дмитриевна. -- Ведь Паша -- очень добрый, искренний мальчик. Несмотря на его «художества» в прошлом, у него чистая неиспорченная душа. Это чувствуется! Поэтому все в отделении его очень любят и жалеют, стараются угостить чем-то вкусненьким. Он очень радуется, когда слышит, что им кто-то интересуется. Когда я говорю: «Павлик, звонили из Жовтневой службы по делам несовершеннолетних, интересовались твоим здоровьем», -- он просто светится весь.
Доктор считает, что когда больной окружен вниманием и заботой близких, он быстрее выздоравливает. Но опального члена семьи Солдатенко навещает лишь его старшая сестра. Чтобы как-то поддержать ребенка в трудный момент, когда от него отвернулись почти все родные, Светлана Дмитриевна решила добиться для Павлика выплаты социальной пенсии на период лечения. Для этого ей нужно свидетельство о рождении мальчика. Супруги Солдатенко пока не нашли времени принести документ. Павлику за них неловко. «Они так заняты, они работают!» -- старается он оправдать родителей.
На отца с матерью Паша не в обиде. Считает, что он перед ними виноват и такое наказание заслужил. Услышав, что я вечером собираюсь зайти к ним домой, Павел меняется в лице: «Я сейчас позвоню домой, чтобы они вас ждали!» Но телефон не работает, и я еду в гости без предупреждения. Дверь квартиры открывает девушка лет 25, очевидно, старшая сестра Светлана. Представившись и объяснив цель своего визита, я предлагаю поговорить о Павлике.
-- А о чем говорить? -- недоумевает Светлана, настороженно поглядывая на меня в дверную щель.
-- О том, что ребенка, по сути, выгнали из дома.
-- Не буду я об этом говорить! Мама в ночь, а мне оно не надо!..
«Facty i kommentarii «. 20 апреля 2000. Жизнь