Группой расхитителей социалистической собственности руководил управляющий Киевской областной торгово-текстильной базой
Осенью 1952 года Украину всколыхнул судебный процесс по делу группы расхитителей социалистической собственности во главе с управляющим Киевской областной торгово-текстильной базой сбыта Министерства легкой промышленности СССР Хананом Хаиным. «Дело Хаина» впечатляло: по нему проходило более сотни человек, из которых 30 были арестованы.
Преступное сообщество возникло в 1946 году. Если бы его 43-летний лидер Х. Хаин, коммунист с 18-летним стажем, энергичный организатор советской торговли, попал на Запад, несомненно, прослыл бы там удачливым бизнесменом и талантливым менеджером. Это подтверждает размах «предприятия», развернутого им в условиях плановой экономики и мощнейшего аппарата правоохранительных служб.
На базу «буревестника свободной торговли» поступали ткани и одежда с Харьковской фабрики «Красная нить», предприятий легкой промышленности Одессы, Сум, Богуслава. Завозились товары из Ленинграда, Москвы, Грузии. Механизм теневых операций был гениально прост: государственную продукцию с баз разворовывали и распределяли по торговым точкам, где заведующими были доверенные лица. Те, в свою очередь, налаживали связи со спекулянтами, реализовывавшими товар. Разумеется, цены накручивались лихо. К примеру, партия женских платков ушла налево по цене, в семь раз превышающей государственную.
Недостатка в ходовом товаре Хаин и КО не испытывали. За щедрые взятки сотрудники Украинской конторы сбыта Минлегпрома СССР пополняли закрома их базы продукцией «улучшенного ассортимента». Рубли текли рекой. Теневики понимали, что деньги должны делать деньги, но открыто вложить их куда-либо не могли -- легальным частным предпринимательством в те времена и не пахло. Правда, некоторые из будущих подсудимых строили иллюзии по этому поводу. Так, один из ближайших сподвижников Хаина, заведующий секцией шерстяных изделий базы Д. Герзон, заявил следователю: «Я думал, что Советский Союз во избежание войны по требованию развитых капиталистических стран пойдет на уступки и разрешит у себя частную торговлю». Он ошибся в своих надеждах на каких-нибудь 40 лет…
Кроме возможности «круто посидеть» и других радостей жизни, теневикам оставалось разве что вкладывать деньги в прямом смысле слова в чулок (об этом чуть позже). Возникает вопрос: как при развитой фискальной системе и тотальном контроле сталинского режима над всеми сферами жизни мог процветать «мануфактурный король» с партбилетом?
Бытует мнение, что коррупция в СССР появилась либо в смутное перестроечное время, либо, на худой конец, в брежневские шестидесятые, когда на всесоюзном слете профессиональных преступников (1967 год) известный «теоретик» этого ремесла, вор в законе Черкас (Черкасов) призвал отказаться от устаревших понятий, что иметь дело с представителями власти «западло», и агитировал братву активно налаживать связи с чиновниками госструктур, сотрудниками МВД, подкупать их и использовать как прикрытие.
Дело Хаина убеждает, что сращивание преступного мира с блюстителями социалистической законности и ревнителями партийной этики началось гораздо ранее -- при живом еще «отце народов».
Впервые уголовное дело против Хаина и его сообщников было возбуждено в 1950-м прокуратурой Зализнычного района Киева по результатам проверки базы Контрольно-ревизионным управлением Минфина. Дело, порученное следователю Шеляцкой (здесь и далее ряд фамилий изменен), быстро развалилось. Сама следователь за труды получила три тысячи рублей и отрез ткани на халат. Следственные действия перенеслись в будуар шикарной квартиры Хаина, любовницей которого вскорости стала Шеляцкая (встречи проходили, конечно же, в отсутствие преданной супруги Фени). Подпольный делец проявлял трогательную заботу о возлюбленной, время от времени посылая ей машину угля. Впрочем, адюльтер длился недолго и закончился на пороге женской «зоны».
Второй раз непотопляемого Хаина, его заместителя Самохина и директора фабрики им. Розы Люксембург Скрипника «прихватил» в 1951 году прокурор Киева. Однако и это дело с легкой руки следователя по особо важным делам Гриценко приказало долго жить. Хаин отмазался щедрыми подношениями и уже традиционным отрезом на костюм, который Гриценко через непродолжительное время вынужден был сменить на лагерную робу.
Чтобы продлить благостное время обогащения, в ход пошли связи в высоких партийных кругах. На склады к Хаину наведывалась супруга одного из секретарей ЦК республиканской парторганизации. Доверительные отношения установились с заведующим отделом ЦК -- куратором торговой сферы, а секретарь Киевского обкома партии запросто похлопотал о его переводе на другое, не менее хлебное место работы. Был даже пущен слух, что, обижая честного торгового работника, коварные органы собирают компромат на членов Политбюро ЦК КП(б)У!
В конце концов в феврале 1952-го материалы на подпольный синдикат органы БХСС передали в Министерство государственной безопасности УССР. Отметим ради справедливости, что сотрудники спецслужбы в те времена не только выискивали «врагов народа» и прочих «безродных космополитов», но и вполне профессионально обезвреживали реальных особо опасных преступников -- как доморощенных, так и заброшенных с Запада. Да и контроль за личным составом был весьма строг: достаточно сказать, что в 1949 году к дисциплинарной, административной или уголовной ответственности был привлечен почти каждый шестой(!) сотрудник МГБ республики.
В январе 1952-го за Хаиным захлопнулась дверь камеры внутренней тюрьмы МГБ в Киеве. Уповая на высокопоставленных покровителей, он упорно отрицал предъявленные обвинения. Однако добытые оперативным путем материалы не только изобличали его самого, но и позволили в апреле того же года арестовать ближайших его подручных -- упомянутого уже Д. Герзона, завскладом М. Грушко, товароведа Обуховского райпотребсоюза Л. Теплицкого.
Следователи и оперативники МГБ проделали колоссальную работу, выявляя основные вещдоки -- деньги и драгоценности. Под давлением улик подследственные все чаще вынуждены были передавать родственникам записки типа «Папаша, отдайте органам МГБ все золото, которое я вам дал спрятать. Ваш Лева».
Обыски напоминали восточные сказки о пещерах с золотом и жемчугами, а содержимое старых чулок и искусно припрятанных коробок могло дать фору сундукам старика Флинта. Пачки с десятками тысяч рублей, червонцы старой чеканки, дорогие портсигары, золотые цепи до полутора метров длиной и прочие ювелирные изделия -- все это изымалось и долгими часами тщательно описывалось следователями. Встречались и находки, украсившие бы Алмазный фонд СССР. Так, например, в квартире М. Грушко изъяли высокохудожественное ожерелье из 13 звеньев с 47 крупными жемчужинами.
На республиканском совещании сотрудников МГБ в августе 1952 года было названо общее количество изъятого в ходе следствия -- 14 кг золота, 5 кг серебра, до 600 тысяч советских рублей и на 13 тысяч золотых червонцев, на несколько сотен тысяч рублей описано личного имущества. Здесь нелишне вспомнить обнародованный в исторической литературе факт: после инспекционной поездки министр здравоохранения СССР Смирнов докладывал товарищу Сталину -- в ряде больниц вместо посуды пациенты используют консервные банки…
В сентябре суд вынес расхитителям приговор: высшая мера наказания для Х. Хаина, Д. Герзона, Л. Ярошецкого, 25 лет лишения свободы для М. Грушко, Л. Теплицкого. Интересно, что почти одновременно подобные процессы прошли в Харькове, Одессе и Виннице. Правда, вскоре расследование особо опасных преступлений в сфере экономики исключили из компетенции органов государственной безопасности.
Кому из нас не доводилось слышать: «При Сталине не воровали», «Демократы довели», «Стрелять их всех надо… ». Как видим, стреляли воров и при Сталине, и позже. Но объективных законов экономики не обмануть, и лишний раз следует признать, что теневой бизнес -- детище отнюдь не пресловутого переходного периода, а следствие неудовлетворенного человеческого желания свободно трудиться и получать достойное вознаграждение за свой труд.