Об этом и других эпизодах своей жизни вспоминает заместитель председателя Совета Министров УССР в 1961-1978 годах Петр Тронько, Указом Президента удостоенный недавно звания Героя Украины
Празднование 85-летия академика Петра Тронько растянулось не на одну неделю. Официальная часть прошла в день его рождения, 12 июля, на работе юбиляра -- в Институте истории НАН Украины. Друзья и коллеги, не успевшие поздравить именинника, продолжают приходить и звонить до сих пор. Но кульминацией торжеств будет 24 августа: в девятую годовщину независимости Украины Президент Леонид Кучма наградит Петра Тимофеевича арденом государства, присвоив ему звание Героя Украины.
Неправда, что только хозяйки волнуются перед приближающимся торжеством. Петр Тронько попросил перенести интервью с ним на более спокойное время, когда волна поздравлений хоть немного схлынет. Правда, при этом Петр Тимофеевич дал слово поработать с корреспондентом столько, скольно понадобится для подготовки материала. Надо сказать, что свое обещание он выполнил.
Биография академика Тронько на три года старше истории Украинской Советской Социалистической Республики и продолжается в суверенной Украине. Босоногий пастушок со Слобожанщины выжил во время голодомора и сталинских репрессий, в годы войны в составе действующей армии отступал от самой границы до Воронежа, участвовал в Сталинградской битве и освобождении Киева, восстановлении Крещатика и праздновании 9 Мая 1945 года на Красной площади в Москве. В послевоенное время совмещал партийную и научную работу, представлял Украинскую ССР за рубежом. Сейчас в свои 85 лет Петр Тимофеевич руководит отделом Института истории Украины, на общественных началах возглавляет Комиссию по возрождению выдающихся памятников истории и культуры при Президенте Украины, Всеукраинский фонд имени Олеся Гончара, Союз краеведов Украины, журнал «Краєзвавство», является советником Президента по вопросам сохранения исторического наследия.
В семье все условия для плодотворной работы мужа созданы его половиной -- Валентиной Ивановной Тронько. Кстати, в следующем году супруги отметят 65-летие совместной жизни.
-- Помните ли вы свою первую любовь?
-- Честно говоря, в 17-18 лет по-настоящему мне не в кого было влюбиться. В этом возрасте после окончания месячных учительских курсов я учительствовал в своем селе под Богодуховом Харьковской области, был секретарем комитета комсомола, выступал с докладами в сельском клубе, зачитывался исторической литературой, знал напамять многое из «Кобзаря» -- «Сон», «Катерину», «Кавказ» и ряд других произведений.
Взрослая любовь ко мне пришла в Лебедине, куда я позже переехал со своей семьей: мамой, бабулей и больной сестрой. Все наши пожитки поместились в одной машине. Не забыли мы и дворовую собачку. Так же, как и я, моя будущая жена была из бедной семьи, мы оба выросли без отцов. Валя училась и работала ассистентом в аптеке. Поженились мы в начале 1936 года и живем счастливо на протяжении многих лет.
-- С 1951 по 1978 год вы занимали должности заведующего отделом науки Киевского обкома партии, секретаря, а потом заведующего отделом пропаганды ЦК КПУ, заместителя председателя Совета Министров УССР. Традиционно считалось, что работникам такого ранга положена прислуга. Была ли она в вашей семье?
-- В нашей семье никогда не было прислуги -- всю домашнюю работу своими руками делала жена. Мне досталась какая-то особенная женщина. В начале войны она вместе с двумя малолетними детьми, своей мамой и моей, спасаясь от оккупантов, добиралась из Лебедина в товарном вагоне на восток. Заехала в Мордовию и две недели сидела на вокзале в Саранске, пока добрые люди не взяли ее в село Блохино Берседевского сельсовета. Время шло, дела на фронте складывались тогда не очень хорошо, и я ей написал: «Бери детей и беги дальше, все может случиться… »
И вновь жена с двумя дочками и нашими мамами отправилась в дорогу -- в товарном вагоне доехала до Нижнепавловки Оренбургской области. Всех пятерых приютила в своей хате баба Акулина -- русская женщина, у которой тоже была своя семья. Холодной зимой двое наших и двое местных ребятишек тяжело заболели, трое из них умерли. Моя дочка Жанна спит вечным сном в оренбургской земле (голос Петра Тимофеевича задрожал, но ему удалось быстро взять себя в руки. -- И. Л. )… Уже давно нет в живых бабы Акулины, а с ее внучками мы до сих пор поддерживаем связь, переписываемся и помогаем всем, чем можем.
-- В эвакуации в селе Нижняя Павловка Валентине Ивановне приходилось много работать в местном колхозе, она умела сеять-веять, делать все по хозяйству. Почему-то в селе ее называли «майорша». Наверное, потому что я имел звание майора. Может, поэтому позже ее взяли на работу в детский сад воспитателем.
Когда после освобождения столицы Украины я начал работать в Киеве, супруге пришлось заниматься домом, потому что за работой я ничего не видел. К тому же дочь Лариса тогда шла в первый класс. Кстати, школу она закончила с серебряной медалью. Конечно, я бы хотел, чтобы она пошла по моим стопам -- занималась историей, наукой наук (у нас собраны большая домашняя библиотека и приличный фотоархив). Но у дочки технический склад ума, она прекрасно знает математику. Лариса мне сказала: «У тебя, папа, свое дело, у меня -- свое» -- и отнесла документы в КПИ на электротехнический факультет. Успешно сдав экзамены, дочка поступила. Никто и не знал, что ее отец -- партийный начальник. По распределению Лариса попала в Институт автоматики, в котором работает уже около 40 лет: с должности млпдшего инженера доросла до ученого секретаря института, защитила кандидатскую диссертацию и сейчас заведует его двумя отделами.
За 10 лет моей деятельности в Киевском обкоме партии и 17 лет -- в Совмине жена ни разу не была у меня на работе и ни разу не позвонила в гараж, чтобы вызвать машину. Вот какая натура у Валентины Ивановны!
-- От ваших сотрудников я знаю, что каждую свою идею вы начинаете внедрять в жизнь со слов: «Нужно сделать доброе дело». Какими же из них вы сегодня можете гордиться?
-- Не мне судить, что я сделал. Пусть об этом скажут люди и мои руководители. НО как мне кажется, первым хорошим делом я бы назвал выход в свет в 1975 году 26-томной «Iсторiї мiст i сiл Української РСР», инициатором издания и председателем редколлегии которой был я. На сбор информации и издание этого труда, насчитывающего 2400 печатных листов (печатный лист равен 24 машинописным страницам через два интервала. -- И. Л. ) ушло 12 лет моей жизни и напряженной работы в Совете Министров УССР. В мире нет аналогов этому изданию. За научный труд два моих заместителя, ученый секретарь и я были удостоены Государственной премии СССР в области науки, которую нам вручил в Москве председатель Комиссии по государственным премиям СССР, президент Академии наук СССР, трижды Герой Соцтруда Мстислав Келдыш. Кстати, в СССР было всего четверо историков, удостоенных Государственной премии.
Еще я был инициатором создания Музея народной архитектуры и быта под открытым небом в селе Пирогово под Киевом, закладывал первый камень в его строительство. Там, к примеру, есть хата ХVI столетия. Если она пропадет, где мы ее потом возьмем? Пока ничего, подобного этой жемчужине, не создано, хотя во время строительства музея мне и пришлось выслушивать замечания.
Случилось так, что для создания экспозиции мимо здания ЦК КПУ по улице Орджоникидзе везли в грузовике разобранный ветряк. Может быть, Владимир Васильевич Щербицкий увидел это из окна, но, скорее всего, «доброжелатели» доложили о сборе патриархальщины. В общем, первый секретарь ЦК мне позвонил и сказал: «Петр Тимофеевич, ты что там рухлядь возишь? Тебе что, делать нечего?» Я ему спокойно в ответ: «Вы когда-то мне за эту рухлядь спасибо скажете».
В 1976 году строительство первой очереди музея было завершено, и на его открытие пригласили членов правительства. Я позвонил Щербицкому, а он мне говорит: «Сначала нужно посмотреть, что ты там наделал». До этого ему второй секретарь ЦК КПУ Соколов Бог знает что наговорил: средства загублены, одно гнилье, никому не нужное, да к тому же это пахнет национализмом. Он как раз мно-о-го понимал в этом деле!
Члены правительства во главе с первым секретарем ЦК КПУ приехала в Пирогово за несколько дней до открытия музея. Их водили по территории четыре часа. А там мельник молол муку, кузнец подковывал коней, девчата бренчали на бандурах -- красота! После осмотра я предложил Владимиру Васильевичу записать свои впечатления в книгу отзывов. Он и написал: «Спасибо вам, дорогие товарищи, за музей». -- «А что я вам говорил?». Владимир Васильевич ответил: «Такое, Петро, бывает».
Если мы говорим о возрождении духовности и культуры, то начинать нужно с музея в Пирогово и ему подобных, которых всего пять в Украине. Тем, кто занимается этими вопросами в правительстве, нужно думать, как завершить строительство этого уникального сооружения. Необходимо провести туда троллейбусную линию. Если бы мэр Киева Александр Омельченко с присущей ему энергией взялся бы за это дело, тогда бы и деньги пошли в музей, и больше людей воспитывалось бы на духовности.
-- Расскажу вам еще один случай. Какой-то «народный умелец» написал в Москву первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву письмо: «Дорогой Никита Сергеевич! В Киеве есть такие Барановский (министр финансов УССР. -- И. Л. ) и Тронько (заместитель председателя Совмина. -- И. Л. ), которые не понимают политики партии и дают деньги на памятники». После такого сигнала на одном из Пленумов ЦК КПСС Хрущев, размахивая руками, говорил, что в Украине деньги расходуют на памятники, а не на больницы и детские сады. Пришлось мне стоять на ковре перед Щербицким, который в то время был председателем Совета Министров УССР. Он вообще иногда был вспыльчивым человеком, но таким, как тогда, я его еще не видел. Из его речи можно было понять только одно: зачем вы даете деньги на восстановление музея в Полтаве? Разве это первостепенное дело?
Кстати, музей, о котором шла речь, еще царь строил. Немцы его сожгли, а мы начали восстанавливать. Через месяц после нашего разговора Щербицкий поехал в Полтаву, походил там, все посмотрел. А после приезда позвонил мне: «Ты меня, Петр Тимофеевич, извини. Я был неправ. Такой музей грех не восстанавливать. Давайте на это еще деньги». Разве этот случай не характеризует его как человека? Ведь у нас любой начальник -- самый умный, а Владимир Васильевич, оценив нужное дело, не посчитал зазорным извиниться перед подчиненным.
Я достаточно долго работал со Щербицким и должен сказать, что это был честный и принципиальный работяга, беспощадный к жуликам и тунеядцам. В 1963 году, будучи председателем Совмина республики, он выступил на Политбюро ЦК КПУ против создания отдельно сельских и городских промышленных обкомов партии. Это дошло до Хрущева, и Владимира Васильевича перевели из Киева в Днепропетровск. В сложившейся ситуации даже провожать человека было нежелательно. На вокзал пришли только управляющий делами Совмина УССР Константин Бойко и я. О нашем неблаговидном поступке стукачи сразу же донесли первому секретарю ЦК КПУ Шелесту. На следующий день он попросил меня зайти: «Провожал?» -- «Провожал. И вас буду провожать, если в этом будет необходимость». Так оно и случилось.
Чего нельзя было отнять у Шелеста, так это его чувства национального самосознания. При нем принимались решения, связанные с возрождением культуры. В частности, в 1965 году было принято, я бы сказал историческое, постановление об увековечении памятных мест, связанных с историей украинского казачества, и строительстве мемориала на острове Хортице, который так до сих пор и не завершено. Интересно, что все эти начинания активно воплощались в жизнь уже при Щербицком.
В 1965 году Запорожью исполнялось 200 лет, и Политбюро ЦК КПУ поддержало нашу идею о создании на острове Хортица казацкого городка-музея. Началась интересная работа, но после перевода Шелеста в Москву по указанию секретаря ЦК КПСС по идеологии Михаила Суслова на такую же должность в ЦК КПУ был избран Валентин Маланчук. Последний усмотрел в музее на Хортице преобладание национального момента, и началось гонение на ведьм. Созданная во главе с Маланчуком комиссия стала выяснять, где же именно скрывается национализм. Ну, предположим, я еще могу быть националистом -- это еще куда ни шло, я украинец. Но при чем тут русский Виктор Цветков (заведующий отделом ЦК КПУ. -- И. Л. ), который полностью поддержал эту идею?
В ЦК КПУ пошла докладная записка, подписанная Маланчуком и другими: пересмотреть концепцию музея, переименовать Музей истории казачества в Музей истории Запорожья -- филиал Запорожского краеведческого музея, на кургане вместо скульптуры казаков в дозоре установить памятник, символизирующий дружбу народов. Мне указали на превышение служебных полномочий и неорганизованность. Единственным, не поддерживающим эту пропагандистскую кампанию, был председатель Совета Министров УССР Александр Ляшко -- человек высочайшей культуры, с колоссальным опытом работы: «Что же вы делаете? Это же наша история и слава!» Организатор музея Киценко вскорости умер после такой критики на Политбюро
Сейчас мы уже независимые, но на Хортице все находится в том же состоянии, что и 25 лет назад, в «союзные времена»: как не было декоративного парка-музея, так и нет, как не был настоящим Музей казацкой славы, так его нет по сути и сейчас. В свое время с помощью правительства я достал 100 тонн бронзы для скульптур которые должны были быть возведены на кургане. Куда делась половина -- не известно. Неужели руководители местных гигантов «Мотор-Ciч» и «Запорожсталь» не могут профинансировать альма-матер нашей духовности? Ведь именно отсюда казачество распространилось по всей Украине. Если что-то сейчас и делается, то, как мокрое, горит. Правда, недавно председатель Кабмина Виктор Ющенко как истинный борец за возрождение духовности украинского народа побывал на Хортице, немного помог деньгами. А что же остальные?
-- Не могу не сказать и об инициативе возрождения Михайловского Златоверхого монастыря в Киеве, с которой в 1994 году выступил Олесь Гончар. Президент Кучма не только положительно отреагировал на его докладную записку, но также издал указ «О возрождении выдающихся памятников истории и культуры Украины». Мы являемся свидетелями того, как после принятия указа поднялись другие святыни нашей духовности, в частности Михайловский златоверхий монастырь и Успенский собор Киево-Печерской лавры.
К сожалению, Олесь Терентьевич не дожил до принятия этого решения. После его смерти был создан Фонд имени Гончара, который концентрирует средства на возрождение 56 выдающихся памятников, утвержденных правительством и Президентом, в том числе музея на острове Хортица, памятники Батурина, Чигирина, Успенского собора в Полтаве и многих других. К великому сожалению, на возрождение святынь буржуи дают деньги очень неохотно. Скорее бедный человек отдаст последние 10 гривен, и это особенно дорого. Но правил без исключений не бывает: один американский священник собрал в своей парафии и пожертвовал в наш фонд, председателем которого я являюсь, 28 тысяч долларов!
-- Как же страна оценила вашу кипучую деятельность и какое награждение для вас было самым-самым?
-- За трудовые и боевые заслуги я награжден 12 орденами и 30 медалями. Первуя медаль «За боевые заслуги» мне вручили в 1942 году на фронте. 9 Мая 2000 года в Музее истории Великой Отечественной войны из рук Президента Украины я получил последние два ордена Богдана Хмельницкого за участие в разгроме фашистской Германии. А самое-самое, как вы говорите, я думаю, будет 24 августа, когда Президент вручит мне орден государства в связи с присвоением высокго звания Героя Украины.
Сейчас часто критикуют нашего брата-партократа за привилегии. Хочу сказать, что в те времена люди, относящиеся к партийной и государственной элите, ничего не имели. У меня нет ни сбережений, ни частных квартиры, дачи, машины, только государственные. Мое богатство -- супруга Валентина Ивановна и дочь Лариса. Знаю, что такая же ситуация в семье Щербицкого, Ляшко. А привилегии, которые имеют сегодня, и те, что имели мы, несравнимы.
-- Что мы все с вами о работе, да о работе. А как отдыхает академик Петр Тронько?
-- Как и раньше: раз в год обязательно езжу по путевке в санатории Украины и только с женой. Последние четыре года лечуть в санатории «Украина» в Хмельницкой области. Никаких багам и турций в последнее время я не посещал.
Когда был моложе, увлекался охотой. В те времена перекупил за большие деньги у одного начальника отличное английское ружье марки «Голанд-Голанд», которое сейчас храню как реликвию, потому что уже давненько не охочусь. Интересно, что, имея звание почетного охотника, за всю жизнь не убил ни одной козы и никому не позволял этого делать. Охотился только на зайца, лисицу, кабана. Наша компания никогда не приезжала в специальные угодья, охотились, как все: в Переяславе, на Каневском водохранилище. Самым большим удовольствием для нас была утиная охота: добывали не более 3-4 утят, а главное -- отдыхали на осеннем воздухе. Правда, числится за нами один грех: наш товарищ как-то перепутал и убил десяток домашних уток.
Сейчас мы с женой обязательно выезжаем по пятницам на дачу в Конче-Заспе, где на огороде 10 х 10 метров я выращиваю… калину, молодые саженцы которой мне привез из Переяслава лет 6-7 назад директор заповедника Михаил Сикорский. Поскольку грунт здесь песчаный, ее приходится постоянно поливать. За это время калина выросла высотой в три человеческих роста.
-- А вы знаете, раньше удавалось отдохнуть и во время рабочих поездок и встреч. Например, в 1945 году в составе комсомольской делегации я посетил Англию и 13 ноября на английском стадионе смотрел матр местного «Челси» с московскими динамовцами. Когда нашим забили первый гол, мы не растерялись, но когда они пропустили второй, мы уже сидели как оплеванные. Во втором тайме динамовцы сначала забили один, потом второй. Нашей радости, конечно, не было границ. В итоге встреча закончилась со счетом 3:3. Кстати, входной билет на этот матч я как реликвию сдал в Музей Университета физкультуры и спорта в Киеве.
Вспоминается мне еще одна рабочая поездка -- руководителем делегации УССР на ХХ Ассамблее ООН в 1965 году. Тогда в Нью-Йорк съехались представители всех 112 стран-членов ООН, для которых был организован прием. На него прилетел и Папа Римский Павел VI и вручил каждому рукодителю делегации и постоянному представителю государства серебряную медаль и четыре почтовые марки со своими изображениями. Здесь же я видел Жаклин Кеннеди -- жену бывшего президента США Роберта Кеннеди. Она была одета в черный строгий костюм и даже без косметики выглядела прекрасно. Когда Жаклин Кеннеди подошла к нашей делегации и поздоровалась, мне запомнились ее печальные глаза (прошел год со дня убийства ее мужа. -- И. Л. ). Француженка перешла к следующей делегации, а мы смотрели ей вслед, как кот на горячее молоко.
-- Мечтаете ли вы еще о чем-то?
-- Моя мечта -- услышать колокольный звон восстановленных церквей-памятников и переиздать «Iсторiю мiст i сiл Української РСР». Со дня ее издания прошло уже 25 лет. За это время появились новые документ, новые подходыы. Поэтому нужно исправить допущенные недостатки. Только не знаю, увижу ли я конечный результат этой работы…
-- Скажите, пожалуйста, есть ли у вас какие-то секреты сохранения такой работоспособности и потрясающей памяти?
-- Возможно, тут гены сыграли свою роль. Моя мама умерла на 96 году жизни. Мой прадед Никита пережил своего сына (моего деда), своего внука (моего отца) и умер в возрасте 92 лет. Я его еще застал в живых.
Что касается моего образа жизни, то в еде я не переборчив. Всегда ел все подряд, но не переедал. Никогда не злоупотребляю «зеленым змием». На своем 85-летии выпил 20 граммов коньяка. Курить бросил еще после войны. Зато сколько себя знаю, столько я работаю. Вот уже почти 70 лет. Нужно «плуга перти, а не хекати» и отдавать отчизне все, что можешь. Если каждый с гривни возьмет себе только 10 копеек, оставив 90 государству, тогда мы будем получать хорошую зарплату и ездить по заграницам. Счастье наше в наших же руках.