19 августа 1991 года принято считать началом конца СССР. Безусловно, до этой даты были перестройка, гласность, выступления бывших диссидентов на радио и телевидении, страницах газет, парад суверенитетов республик, наконец. Но именно три августовских дня разрушили устои некогда великого и могучего СССР. Хотя партноменклатурщики, затеявшие тогда путч, ставили перед собой совсем иную цель: приструнить распоясавшихся демократов, ввести чрезвычайное положение в стране и заставить всех вновь беспрекословно подчиняться приказам «руководящей и направляющей».
Однако затея не удалась. Даже несмотря на то, что очереди, как веревки, душили страну: магазины были пусты, люди все силы тратили на то, чтобы достать еду, одежду, лекарства, мебель… Вся страна оказалась в очередях. Но попытка вернуться назад, к Союзу нерушимому, стала толчком, который усилил стремление республик СССР к обретению независимости.
Правда, с годами точка зрения на московские события августа 1991 года несколько видоизменилась. Видимо, когда прошла эйфория от победы, народ начали беспокоить подозрения по поводу самого путча -- уж слишком много в нем было искусственного и нелепого. Но 9 лет назад говорить о беспомощности путчистов было все равно, что поставить под сомнение героизм и само значение одержанной победы. Поэтому на эту тему и не распространялись.
В ходу были сообщения такого содержания: «В ночь с 18 на 19 августа 1991 года отстранен от власти законно избранный Президент страны. Какими бы причинами ни оправдывалось это отстранение, мы имеем дело с правым, реакционным, антиконституционным переворотом».
«18 августа 1991 года Севастопольский полк войск КГБ СССР блокировал дачу М. С. Горбачева в Форосе, в Крыму. Двумя тягачами перекрыта взлетная полоса в Бельбеке, где расположены летные средства Президента — самолет ТУ-134 и вертолет Ми-8. Это сделано по приказу члена ГКЧП, генерал-полковника Мальцева, начальника штаба войск ПВО страны».
«К центру Москвы движутся бронетранспортеры. Они остановлены собравшимся перед Моссоветом народом. На БТР забрались демонстранты с лозунгами «Нет фашизму!». Говорят, что Борис Ельцин призывает всех к забастовке и объявит об этом на Манежной площади».
«18 августа в 12. 30 двумя троллейбусами демонстранты перегородили Тверскую улицу в районе гостиницы «Националь». Здесь появились 10 автобусов с омоновцами. К площади подъезжают машины скорой помощи. Площадь оцеплена митингующими. По неподтвержденным данным, около 10 часов утра у Дома Советов РСФСР арестован народный депутат РСФСР, председатель Союза защиты военнослужащих «Щит» Виталий Уражцев.
«По Москве продолжается передвижение военной техники. У всех мостов в центре города стоят танки с расчехленными стволами. Движение по Тверской улице перекрыто БТР. Комендант Москвы Николай Смирнов сообщил, что в Москве введено чрезвычайное положение, а войска введены в Москву «для поддержания порядка и для пресечения террористических актов». Он заявил также, что ничего не знает о местопребывании Президента СССР Михаила Горбачева».
«В 13. 00 Борис Ельцин вышел из Дома Советов и с танка Таманской дивизии обратился к москвичам, всем гражданам России с призывом дать достойный ответ путчистам и требовать вернуть страну к нормальному конституционному развитию».
Однако мало-помалу стали проявляться признаки того, что путч, несмотря на все сопутствовавшие ему драматические моменты, имел какой-то неоднозначный характер. Даже Егор Гайдар, преданный герою борьбы с ГКЧП Ельцину человек, не преминул описать в своих мемуарах поразивший его эпизод: «Все вокруг «Белого дома» в тревожном ожидании начала штурма, готовые умереть за всенародно избранного президента (Б. Ельцина -- президента Российской Федеративной Республики. -- Авт. ), а в это время совершенно спокойный Геннадий Бурбулис как в ни в чем не бывало набирает номер гэкачеписта Владимира Крючкова и мирно разговаривает с ним». Гайдару показалось это очень странным: «вроде вот-вот убивать будут, а они в то же время созвонились, побеседовали».
Да и Ельцин, когда защитники «Белого дома» готовились до конца отстаивать оплот демократии, вполне миролюбиво переговаривался с тем же Крючковым. Позже тот рассказал, что в ночь на 21 августа у него состоялись два или три разговора с Ельциным. «Ему я тоже говорил, -- вспоминает Крючков, -- что никакого штурма «Белого дома» не намечается. Разговоры были вполне спокойными. Я не почувствовал какого-то раздражения, более того, Ельцин сказал, что надо искать выход из создавшегося положения и хорошо бы ему, Ельцину, слетать вместе со мной в Форос к Горбачеву для того, чтобы отрегулировать ситуацию» (Крючков «Личное дело»).
Словом, вполне мирная беседа. Причем пока вокруг «Белого дома» его защитники строили баррикады, засевшие внутри российские лидеры, по признанию Александра Коржакова, сделанному в книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката», попивали понравившуюся российскому президенту «Метаксу», разбавляя ее шампанским. Видимо, поэтому многих непосредственных участников августовских событий не покидало чувство искусственности, неестественности происходящего. «Ощущался какой-то наигрыш, фальшь: телефоны работают, свет горит, водопровод действует, в столовой отлично кормят», -- пишет Коржаков.
В лагере же заговорщиков царил полный разброд: новоявленный «президент» Геннадий Янаев и премьер Валентин Павлов напивались до невменяемого состояния; министр обороны маршал Дмитрий Язов вывел войска из Москвы, когда, казалось, борьба была еще впереди… Сам маршал в интервью «Известиям» в октябре 91 года об этом говорил: «Мы ни о чем не думали ни на ближайшую, ни на длительную перспективу… Так всегда бывает с авантюрами: плана нет, никакой подготовки. И хорошо, что у нас не было никакого плана и что все рухнуло»… После того как подразделение «Альфа» отказалось штурмовать Белый дом, Крючков сник и фактически стушевался. Трудно было избежать ощущения, что происходит нечто похожее на фарс. Правда, у многих тогда не было уверенности, что фарс не перейдет в трагедию, тем более что появились первые жертвы. И если б кто-то тогда усомнился в реальности опасности, это показалось бы кощунством.
Подозрения в инсценировке возникли позже, когда все кончилось. Социолог Леонид Ионин в сентябре писал в «Независимой газете»: «Откуда же брались все драматические вести? Источник — внутреннее радио «Белого дома»… Вся информация от Руцкого… Знали ли сами журналисты, что сообщения, мягко говоря, не совсем соответствуют действительности? … Не могли не знать, ибо из «Белого дома» постоянно велись переговоры с военными властями разного уровня. Генерал-полковник Кобец, по его собственным словам, «по нескольку часов не отрывал трубку от уха», получая информацию и даже частично регулируя, совместно с командованием МВД, движение военных колонн (!). «Белый дом» знал, как мало угрожает ему армия… Нагнеталось напряжение. Люди в ответ на радиопризывы шли и шли к «Белому дому»… Ельцин совершил контрпереворот в эфире. Утром 22-го ему оставалось лишь подобрать упавшую власть… ».
Позже никто -- ни следователи, ни народные депутаты -- так и не смогли добиться от генералов, зачем те подняли войска на Москву. Правда, генерал Александр Лебедь вспоминает, что 17 августа 1991 года он получил от командующего ВДВ Павла Грачева приказ силами парашютно-десантного батальона Тульской дивизии организовать охрану и оборону здания Верховного Совета. Совершив марш-бросок на Москву и прибыв утром 19-го к «Белому дому», люди Лебедя наткнулись на баррикады и толпу. Александр Коржаков провел генерала в здание. Только там Лебедь, по его словам, впервые услышал о ГКЧП! Его провели к Ельцину, который поинтересовался, от кого десантники собираются охранять и оборонять здание ВС. Поскольку, как вспоминает Лебедь, ему самому это было неясно, он объяснил уклончиво: мол, от кого охраняет пост часовой? от любого посягнувшего на целостность поста и личность часового.
После этого Ельцин представил Лебедя большой группе защитников «Белого дома» как командира батальона, перешедшего на сторону восставшего народа. Лебедь не стал комментировать эти утверждения Ельцина. Он придерживался позиции большинства военных (за исключением танковой роты, перешедшей на сторону демократов, и «Альфы», действительно оставшейся в стороне): они не отказывались выполнять приказы, но предупреждали, что начни действовать армия -- и жертв будет очень много. И никто из ГКЧП не решился отдать приказ о штурме «Белого дома». После поражения путча Лебедь не захотел принимать незаслуженные лавры спасителя демократии, хотя их ему всячески навязывали: «Десятый раз повторяю, семнадцатый раз докладываю: ни на чью сторону я не переходил. Я -- солдат и выполнял приказ». На заседании одной из парламентских комиссий на вопрос о том, взял бы он «Белый дом», твердо ответил: «Взял бы».
Позже все сходились во мнении, что действия ГКЧП мало напоминали переворот. Не было сделано ничего, что делается при настоящем чрезвычайном положении: не отключены телефоны городской сети, не перекрыты дороги, не прекращена продажа железнодорожных и авиабилетов, не начато глушение нелояльных радиопередач и, самое главное, не произведено ночное интернирование всех потенциальных противников… 18 августа, когда вопрос о введении чрезвычайного положения уже решен, Ельцин прилетает в Москву из Казахстана, но в аэропорту «Внуково» его не арестовывают. Затем Ельцин едет на дачу в Архангельское, всю ночь остается там, а утром 19 августа спокойно отправляется в «Белый дом». Ни одна возможность его ареста не использована. Но уже после путча для правдоподобия создается история о том, как утром на дачу Ельцина якобы прибыла команда для его ареста, но… опоздала минут на двадцать. Приехав в «Белый дом», Ельцин встречается со всеми своими помощниками, советниками и министрами, которые (надо полагать, по чистой случайности) тоже на свободе.
Дальнейшие события тоже косвенно подтверждают плохую режиссуру якобы антигосударственного заговора. Вспомним серию странных самоубийств главных путчистов. Военный советник Горбачева Ахромеев якобы повесился, имея при себе пистолет. Пистолет застрелившего себя и жену министра МВД Пуго лежал на тумбочке в полутора метрах от его тела: получается, убив жену и выстрелив себе в висок, он положил оружие на тумбочку, лег и умер. Управделами ЦК Кручина, его предшественник Павлов, замзавотделом ЦК Лисоволик -- все они странным образом «прыгали с балконов» — их тела находили в 5--8 метрах от стены. Выходит, разбегались и прыгали через балконные перила?..
Но это будет потом. А была ли тогда реальная угроза демократии? Напомним, приказ штурмовать «Белый дом» так и не поступил. Более того, маршал Язов с самого начала приказал не применять огнестрельное оружие. В решающий день, 21 августа, Крючков в разговоре с Бурбулисом еще раз подтвердил, что штурма не будет. Показательно, что часть соратников Ельцина, которым, видимо, претило приукрашивание тех событий, вспоминали август-91 без особого желания.
Так что новая эпоха в истории постсоветских стран начиналась с имитации, а победители, похоже, имели немало причин желать, чтобы реальная картина тех дней была забыта, и как можно скорее. Не очень охотно о деталях трех дней, которые развалили СССР, говорит и Горбачев. 18 августа к нему приехали пять человек, которых на следующий день назовут руководителями ГКЧП. По различным данным, произошел примерно такой разговор. От президента СССР потребовали решения: «Михаил Сергеевич, настало время о котором мы с вами много говорили: нужно ввести чрезвычайное положение». Вероятно, Горбачев согласился с выводами ГКЧП, но отказался подписывать указ o введении чрезвычайного положения, мотивируя это тем, что он слишком тесно связал свое имя с демократией, посему его лучше иметь в качестве неприкосновенного политического запаса. Видимо, ради алиби Горбачева путчисты сделали вид, что арестовали президента, отключили его связь…
В Украине события тех дней развивались так. Утром 19 августа генерал армии Варенников предупредил Председателя Верховного Совета Леонида Кравчука о том, что Вооруженные Силы готовы выполнять все возложенные на них ГКЧП задачи. Во второй половине дня по украинскому ТВ Л. Кравчук сделал заявление, что Киеву пока не все известно о происходящем в стране и нужно время, чтобы разобраться во всем. О ЧП в Украине не может быть и речи. А главной задачей Кравчук назвал защиту демократии, законности и конституционного порядка на основе законов Украины, украинского суверенитета и решений законно избранных органов власти. Народным же депутатам принять решение в тот день не удалось: из-за отсутствия кворума на заседании Верховного Совета оно перенесено на 20 августа.
Однако еще 19 августа заместитель Л. Кравчука Б. Гринев заявил на республиканском ТВ: «Все это — военный переворот. Организаторы его — государственные преступники, поскольку пошли они на незаконные, неконституционные действия. Сегодня главное — не допустить, чтобы комитет привел к кровавой бойне. В войсках Киевского военного округа объявлена боевая готовность. Но думаю, что не удастся противопоставить армию народу. »
А вечером, в 22 часа состоялось внеочередное совещание «Народной Рады», в которую входили более ста депутатов Руха, Демпартии, Партии демократического возрождения Украины и Украинской республиканской партии, на котором принято обращение о готовности N1 к проведению всеукраинской забастовки. Демократы решили поддержать существующие в Украине структуры власти, в первую очередь ВС Украины, если последний встанет на защиту интересов республики и осудит организаторов переворота.
На следующий день, 20 августа, на заседании Президиума ВС не удалось принять итоговое заявление. Коммунисты, коих было большинство, настаивали на признании ГКЧП. Представители «Народной Рады» возражали против такого решения. Но после заседания Леонид Кравчук произошедшую смену власти в стране назвал антиконституционной и заверил, что республика будет отстаивать суверенитет. Он предупредил по телефону Анатолия Лукьянова, что чрезвычайная сессия Верховного Совета УССР, которая намечена на 22 августа, ГКЧП не признает. 24 августа в Украине был провозглашен акт о независимости.
… Вскоре после путча Ельцин исчез с политической сцены. Его не было в Москве две недели. Журналисты сбились с ног в поисках героя, спасшего демократию от верной гибели. Его соратники невнятно объясняли, что российский президент отдыхает после временных сердечных трудностей. Появилась информация, что Ельцин в Кисловодске. Потом оказалось, что Ельцин все же в Сочи. До него пытались дозвониться и Руслан Хазбулатов, и Александр Руцкой, но якобы безуспешно. Политическая публика застыла в недоумении. Лишь потом стало известно, чем Ельцин занимался в Сочи: по свидетельству Анатолия Собчака и некоторых других его соратников, он учился играть в теннис…