В дни, когда внимание людей было приковано к трагедии «Курска», «ФАКТЫ» узнали невеселые новости о жизни мамы и младшего брата геройски погибшего весной 1989 года в Норвежском море командира атомной подводной лодки «Комсомолец» капитана первого ранга Евгения Ванина.
Любовь Лазаревна Белецкая, мать Евгения Алексеевича Ванина, живет одна в однокомнатной квартире в Харьковском районе Киева. Муж давно умер. Пенсия -- 57 гривен. Грешно жаловаться на жизнь, когда знаешь, что все пенсионеры нынче бедствуют. Но недавно ко всем болезням добавилась еще одна, лечение которой требует серьезных средств, -- сахарный диабет. Здоровье эта немолодая уже женщина потеряла еще в Германии, куда была насильно угнана девчонкой в 1942-м. Но она выжила. Всю жизнь держалась, бодрилась, работала. Там же, на работе, познакомилась с Алексеем, отцом Жени -- будущего командира «Комсомольца», и Виктора. Он был вдовцом, хорошим человеком.
-- А вас не пугала жизнь с чужими детьми, мальчишками?..
-- Жалко их стало. Ребята были смышленые. Они вскоре меня мамой звать стали, а я их -- сыночками.
Семья была дружной, работящей. Года четыре все вместе строили дом на хуторе Шевченко. Пока строились, жили во времянке. Трудно жили. Но счастливо. Мы с Алешей работали на мясокомбинате. Сыновья ходили в школу. Когда выросли, решили идти по стопам отца. Алексей ведь всю войну провоевал на боевых кораблях. Иногда рассказывал о морских походах, обучал ребят шребле на Днепре.
Женя с первого раза не поступил в Ленинградское высшее военно-морское училище подводного плаванья -- не прошел по конкурсу. Но духом не пал, пошел служить на флот и оттуда уже поступил.
А Витя вскоре поступил в Севастопольское высшее военно-морское училище. Став офицерами, сыновья женились. Оба служили на Севере. Потом Алексей тяжело заболел (рак пищевода) и умер. Осталась я одна в нашем опустевшем доме. Но раз или два в году меня посещало счастье: сыновья приезжали с невестками и внучатами в отпуск. Когда вместе, когда -- порознь. У военных ведь в отпуск идешь не всегда когда хочешь. Ремонтировали дом, забор. Ходили на Днепр, на рыбалку.
-- А потом наш дом снесли. Надо было строить Харьковский массив. Мне дали однокомнатную квартиру. К тому времени в нашем доме прописанной осталась я одна. Сыновья с семьями были прописаны по месту службы. Ловчить, хитрить мы не умели.
-- Неужели вам не положена хотя бы прибавка к пенсии за погибшего сына?
-- Положена. В том случае, если наши родственные отношения оформлены документально. Мы же с Алексеем в молодости об этом как-то не подумали. Потом, после смерти мужа, когда Виктору уже было за тридцать, он однажды во время отпуска пошел в райисполком. «Куда усыновлять? У тебя самого уже дети есть. До 16 лет надо было. Ты мог бы стать опекуном, но только в том случае, если бы мать не была дееспособной». А я тогда еще работала. Впрочем, что я? Уж как-нибудь проживу. Но никогда не думала, что после гибели Жени судьба сыграет злую шутку с младшим сыном, Витей. Он, как и Женя, всю жизнь служил на Севере. Условия там очень тяжелые. Все мечтал, успокаивал домашних: ничего, дескать, скоро закончу службу, вернемся на родину и заживем. В 1992 году, уволившись в запас, капитан третьего ранга Виктор Ванин сдал служебную квартиру в военном городке и приехал с семьей в Киев, где надеялся в течение трех месяцев, как положено по закону, или хотя бы одного-двух, в крайнем случае трех лет получить новое жилье. И вот уже восемь лет надеется. За это время выросли, стали почти взрослыми оба сына. Семья из четырех человек ютится у знакомых в старой времянке. На более приличное жилье на нынешнюю пенсию офицера, вынужденного за 180 гривен подрабатывать на автозаправке, не разгонишься.
Хотя многоэтажки в районе растут, как грибы, офицерам в год выделяют всего две квартиры, сказали в райисполкоме. И кому какое дело, что жизнь летит быстрее очереди.