На днях вышел в свет третий номер нового журнала со старым названием «Человек и Закон». Публика, интересующаяся детективами, леденящими душу историями, произошедшими с нашими соотечественниками, и острыми журналистскими расследованиями, может приобрести этот журнал в киосках и на раскладках.
А «ФАКТЫ» публикуют сегодня с некоторыми сокращениями материал из последнего номера «ЧиЗ», прочитав который, вы, надеемся, убедитесь: журналу есть чем заинтересовать своего читателя.
Нога журналиста ступает на территорию единственной в стране колонии усиленного режима для бывших сотрудников правоохранительных органов крайне редко. Специальные корреспонденты журнала «Человек и Закон» увидели, как отбывают наказание милиционеры, работники прокуратуры, суда, СБУ и таможенники. Призванные бороться с теми, кто преступил черту закона, они сами оказались за решеткой.
От других колоний «ментовская зона» отличается только тем, что здесь нет наркотиков и уголовного беспредела. Но зона есть зона. Быт заключенных в ней мрачен и тосклив. Никаких привилегий, тяжелая работа, невеселые мысли, сторожевые вышки… Многим, кто находится здесь, сидеть от «звонка до звонка». Попасть сюда не пожелаешь и врагу. Тем не менее едва ли не каждую неделю зона встречает очередное пополнение из числа «бывших»…
Колония усиленного режима для лиц, впервые совершивших тяжкое преступление, расположена в поселке городского типа Макошино Менского района Черниговской области. На официальном языке она именуется Учреждением по исполнению наказания ЧЕ 327/91, а на жаргоне известна как «ментовская зона». Впрочем, правильнее было бы назвать ее «инвалидно-милицейской», ведь, кроме бывших работников правоохранительных органов, тяжкий крест заслуженного наказания несут в ней и несколько сотен инвалидов первой и второй групп в возрасте от 18 до 80 лет.
Когда в 1982 году на окраине Макошино между железнодорожной веткой и красавицей Десной рядом с небольшим заводом железобетонных изделий началось строительство лечебно-трудового профилактория, никто и не предполагал, что десять лет спустя на этом месте будет «ментовская зона». В СССР для всех сотрудников правоохранительных органов, ставших преступниками, адрес был один: колония в Нижнем Тагиле Свердловской области. Именно туда этапировались все «бывшие» из всех союзных республик. Ведь попав в обычную зону, пусть даже на сутки, мало кто из них имел бы шанс проснуться утром живым и здоровым…
В том же году часть «лечащихся» в ЛТП-20 Новгород-Сиверского была срочно переброшена в Макошино для расширения завода. Одновременно началось и строительство зоны, с 1985 года ставшей колонией-поселением N 20. Несколько лет спустя на базе недостроенной колонии открывается ЛТП-45 для лиц, ранее судимых и проходящих курс принудительного лечения от алкоголизма. Они-то и продолжили «стройку века».
В 1990 году была получена новая команда: на базе ЛТП-45 открыть ИТК-91. Весной 1991 года УИН-91 «гостеприимно» распахнуло ворота перед первыми осужденными -- инвалидами I и II групп, прибывшими из ИТК-40, расположенного в Дрогобыче Львовской области. А почти через год, 27 марта, «новоселье» в зоне отметили бывшие работники правоохранительных органов Украины. В августе 1992 года несколькими этапами из Нижнего Тагила были доставлены и другие осужденные из числа «бывших». Так зона стала «ментовской».
Стремления прибывших из России «ментов» были противоположными. Одни хотели завести в колонии свои порядки, сделав законы уголовного мира нормой жизни. Другие -- те, кто стал на путь исправления, -- решили во всем поддерживать администрацию учреждения.
Старожилы-инвалиды в «штыки» встретили и тех, и других. Борьба за лидерство несколько раз вылилась в жесточайшие драки между «бывшими» еще во время этапирования. Однако, к чести администрации колонии, она успешно использовала возникшие разногласия для проведения профилактических и оперативных мероприятий, направленных на установление в зоне надлежащего порядка. С той поры в соответствующих кругах за колонией прочно закрепилось прозвище «красной зоны», где, в отличие от «черной», беспредел и крутая «отрицаловка» попросту невозможны.
Сегодня колония занимает территорию общей площадью около трех гектаров. Внешне ничем не отличаясь от «почтового ящика», внутри зона поражает и подавляет множеством зарешеченных окон и дверей. «Закутанная» со всех сторон в «колючку» и залитая выметенным до блеска асфальтом, она и в погожий солнечный день навевает тоску и печаль.
Свободой в зоне и не пахнет. Всюду ограничения. Передвижения по территории от подъема до отбоя -- только строем. Подъем в 6. 30. Туалет, заправка коек. 7. 00 -- утренняя проверка, затем завтрак, построение, развод на работу с обязательной перекличкой. С 12. 00 до 12. 40 -- обед, затем опять построение, перекличка и развод на работу, которая заканчивается в 17. 00. Ужин -- с 17. 30 до 18. 00. В 19. 00 -- вечерняя проверка. В 22. 30 -- отбой. И так изо дня в день.
В зоне установлена рабочая шестидневка. Отдых -- в воскресенье плюс государственные праздники. В эти дни заключенные отсыпаются, читают, пишут письма. Кстати, в зоне неплохая библиотека. Кто хочет, смотрит телевизор или занимается спортом. Так что россказни о льготах и привилегиях в зоне для бывших работников правоохранительных органов -- не более чем досужий вымысел.
Чем же богата «ментовская зона»? Сторожевыми вышками с крепышами-охранниками, без резиновых дубинок, но с обязательными радиостанциями. Они всегда начеку. Побег отсюда невозможен. Впрочем, попыток к бегству еще не было, хоть желающие пуститься в бега все же находятся. Их выявляют работники оперативно-режимной части и ставят на особый учет. Таких служба надзора и безопасности проверяет каждый час. Тем не менее взаимоотношения зэков и администрации на удивление ровные. По крайней мере, внешне…
Инвалидам тоже не до побега. Хотя в штрафной изолятор (ШИЗО) и помещение камерного типа за грубые нарушения режима чаще всего попадают осужденные именно этой категории, среди которых много убийц. Согласно действующему законодательству, инвалиды-осужденные I и II групп освобождены от работы и находятся в местах лишения свободы на полном государственном обеспечении. Те, кому до осуждения была назначена пенсия, получают ее и в зоне, правда, не на руки, а на лицевой счет. У некоторых инвалидов пенсии довольно приличные -- свыше 300 гривен.
Заключенные живут в трехэтажных общежитиях, отделенных друг от друга высоченными заборами и толстыми решетками. «Бывшие» проживают, естественно, отдельно от инвалидов. На каждом этаже размещается по одному отряду. С реконструкцией общежитий быт осужденных постепенно меняется к лучшему. Конечно, остались еще огромные «казармы» человек на 70--80, переполненные двухъярусными солдатскими койками, застеленными сероватым бельем, но некоторые осужденные уже живут в комнатах по 10--20 человек.
В большом зале общежития -- людно, душно и неуютно. Тумбочки армейского типа образца 50-х годов оклеены рекламой и красотками из журналов, стены у изголовий кроватей -- фотографиями родных и близких. От общежития до самого дальнего участка работы -- метров 80--100, но и это расстояние нужно преодолевать только строем.
К сожалению, не все трудоспособные заключенные работают, хотя администрация колонии делает для этого все возможное. Тем не менее работа в зоне есть. Кто-то занят на вспомогательных работах по обеспечению коммунально-бытовой жизнедеятельности, кто-то -- в мастерской автосервиса, кто-то -- в цеху ширпотреба или швейной мастерской. Заработанного, к сожалению, не хватает даже на то, чтобы окупить содержание колонии. Большая часть уходит на оплату питания и бытовые услуги. Оставшиеся копейки перечисляются на лицевой счет, по которому каждый может купить в зоновском магазине кое-какие продукты, консервы и пр. Если, конечно, хватит денег. Цены в «отоварке» практически такие же, как и на свободе.
Первый заместитель начальника по надзору и безопасности УИН ЧЕ 327/91 Государственного департамента Украины по вопросам исполнения наказаний полковник внутренней службы Иван Шелупец:
-- У бывших работников правоохранительных органов, отбывающих здесь наказание, нет и не может быть никаких привилегий -- закон для всех один. Обеспечивая исполнение наказаний, предписанных судами, мы ведем в колонии активную работу по перевоспитанию осужденных. Достаточно сказать, что многие традиции уголовной среды в нашей зоне так и не прижились. Работа здесь специфическая, что определяется самим контингентом. Ведь до осуждения эти люди занимали ответственные должности в аппаратах государственной власти выработали определенные стереотипы мышления и поведения. К тому же многие из них имеют юридическое образование.
Длительное нахождение в режимном замкнутом пространстве делает свое дело. Одни становятся на путь исправления, другие -- озлобляются. Нередки случаи, когда «бывшие», сами того не замечая, деградируют, становятся настоящими зэками, увлекаются жаргонными словечками, пытаются воспроизвести в зоне уголовные традиции и обычаи. Они объединяются в так называемые «семьи», живущие по принципу землячества.
Начиная с середины ноября 1999 года, в зоне регулярно отключается свет. В среднем часа на четыре в сутки зона погружается во тьму. На это время подключается дизель-генератор, мощности которого едва хватает на внешнее освещение и бесперебойную работу сигнализации. Но случись что-нибудь с дизелем, в любой момент быть беде. К тому же отключение электроэнергии выводит из строя холодильные камеры на складах, отключается котельная, теплее от этого не становится. Трудно сказать, что дает такая «экономия», тем более что правительственной комиссией по вопросам расчетов за потребление электроэнергии пенитенциарные учреждения были включены в обобщенный перечень по группам потребителей, которые не подлежат ограничению и отключению от источников питания.
Постоянные отключения электроэнергии в зоне «достали» даже заключенных. Вот что пишет в Менский районный суд бывший старший сержант милиции, младший инспектор уголовного розыска Московского РОВД Киева 36-летний Николай Ткаченко, осужденный за умышленное убийство к 12-ти годам лишения свободы: «Администрация системы исполнения наказаний обязана создать необходимые жилищно-бытовые условия, но администрация УИН ЧЕ 327/91 не может этого сделать, как и своевременно обеспечить нас питанием из-за частого отключения электроэнергии. Не говорю уже о том, что недремлющий глаз администрации обязан контролировать ситуацию, дабы не допустить кровопролития между осужденными и нарушения режима содержания. Условия экономического кризиса не могут служить основанием для ограничения прав человека. Из-за частых отключений электроэнергии я подвергаюсь суровому, жесткому и бесчеловечному наказанию, что причиняет мне множество дополнительных физических и нравственных страданий, не предусмотренных законом. На основании вышеизложенного прошу:
1. Привлечь к ответственности начальника Менского РЭС.
2. Возместить мне моральный ущерб в сумме 100 тысяч гривен, причиненный незаконными действиями начальника РЭС при осуществлении своих полномочий».
«Бывшие» -- люди дисциплинированные и стараются не нарушать установленный режим
А как другие осужденные относятся к своему нынешнему бытию?
По-разному. Находясь в «ментовской зоне», мы имели возможность пообщаться с некоторыми «бывшими»…
Евгений Исаев, 44 года, в 1990 году осужден судебной коллегией по уголовным делам Крымского областного суда к 13-ти годам лишения свободы за превышение власти и служебных полномочий, а также умышленное убийство, совершенное с применением табельного оружия. До осуждения работал участковым инспектором милиции Гагаринского РОВД Севастополя. Старший лейтенант милиции.
-- После осуждения я был направлен для отбытия наказания в колонию УЩ 349/13 в Нижнем Тагиле. Климат там не из легких, да и работа тяжелая. Конечно, отбывать наказание лучше на родине. В Нижнем Тагиле мне довелось общаться с заместителем министра внутренних дел СССР Юрием Чурбановым. Человек он был крайне порядочный, ничем не выделялся из общей массы, вел себя достойно и всегда мог дать дельный совет. Там сидело много именитых людей. Усманходжаев, бывший председатель Совмина Молдовы Вышку и другие. Что сказать о макошинской зоне? Зона как зона. Голодными мы не ходим. К сожалению, на досрочное освобождение мне рассчитывать не приходится, хотя когда меня судили при Союзе, то по моим статьям были шансы со временем попасть в колонию-поселение. Но украинское законодательство все отменило, все переиграло, и теперь шансов нет…
Евгений -- не единственный, с кем нам довелось общаться в зоне. Сколько людей, столько и мнений. От других заключенных мы узнали, что по зоне подпольно ходят не только гривни, но и доллары. Основной же «разменной монетой» являются сигареты и чай.
Приезжающие родственники останавливаются в специально отведенных комнатах, где в течение трех суток могут жить вместе с осужденным и готовить ему домашнюю пищу. Под контролем администрации ведутся и междугородние переговоры. На сегодняшний день в УИН ЧЕ 327/91 отбывают наказание даже иностранцы -- бывшие работники правоохранительных органов других государств, совершившие преступления в Украине: белорус, чеченец и пятеро русских. «Ветеранов» из Нижнего Тагила осталось мало -- человек восемь, остальные, отбыв наказание, вернулись домой.
Александр Соловей -- начальник отряда N 9 УИН ЧЕ 327/91, лейтенант внутренней службы. В пенитенциарной системе с 1995 года, в УИН ЧЕ 327/91 служит полтора года:
-- Работа не легкая (я нахожусь в отряде с подъема и до отбоя), но интересная. «Бывшие» -- люди дисциплинированные и стараются не нарушать установленный режим. Многие осужденные не имеют надежды на досрочное освобождение, все равно «трубить» им от «звонка до звонка». Если раньше у заключенных был стимул хорошо работать, зарабатывать поощрения, то сейчас такого стимула фактически нет, что усложняет процесс перевоспитания.
Кстати, освободиться пораньше шансов не так уж много. Для этого нужно либо добиться пересмотра дела (с соответствующим снижением срока), либо, отправив прошение, ждать помилования. Бывали в колонии случаи, когда помилование приходило даже вопреки желаниям администрации и выданным характеристикам. Видимо, находились у заключенных определенные рычаги воздействия на сильных мира сего.
«Facty i kommentarii «. 5 февраля 2000. Право