В состав специальной комиссии, которая должна установить причины возгорания барокамеры в реанимационном отделении Луганской областной детской больницы, включили представителя японской фирмы, изготовившей это медицинское оборудование
Медсестра отделения реанимации Луганской областной больницы Инна Цатурян первой бросилась на помощь полуторамесячной девочке, когда увидела, что барокамера, где она лежала, вспыхнула. К сожалению, малышка получила 40 процентов ожогов тела. Несмотря на все усилия врачей, в четверг вечером она умерла. Из-за этого Инна и ее коллеги категорически отказались фотографироваться для газеты.
Трагедия произошла вечером в минувший вторник. Инна до сих пор с содроганием вспоминает о случившемся. В пять часов вечера она, как обычно, заступила на смену. Все было спокойно, ничто не предвещало беды. Отделение работало в обычном размеренном режиме. Врачи осматривали детей, медсестры готовили инструменты и лекарства для манипуляций. В тот момент в палате находилось четыре ребенка: два малыша пяти и девяти месяцев, годовалый мальчик и полуторамесячная девочка. Девчушка родилась с многочисленными врожденными пороками и с первых минут жизни находилась в барокамере под особым наблюдением медиков. Инна как раз готовила ей раствор для капельницы на стерильном столике рядом с кувезом.
— Боковым зрением я заметила яркое свечение в камере с малышкой, — рассказывает она. — Повернулась и увидела возгорание в кувезе. Сразу бросилась к ребенку. Первое, что сделала, перекрыла подачу кислорода. Затем открыла крышку барокамеры, чтобы выхватить девочку. В этот момент огонь вспыхнул со страшной силой. Я буквально вырвала дитя из огня. Рядом с барокамерой находится рукомойник, я открыла воду и ополоснула малышку. Когда она закричала, я прижала кроху к груди, как котенка, и стала целовать от радости, что она жива, причитая: «Господи, что ж это происходит?!» (Инна едва сдерживает слезы. ) Врач мне кричит: «Бегом неси ее в токсикологию!» Я бросилась туда. Врачи в отделении токсикологии подхватили девочку и стали оказывать ей помощь… А я побежала обратно в зал.
Еще двух детей из горящего помещения вынесла врач, которая также находилась в зале в тот момент. Последнего малыша вывезли на кровати, потому что его нельзя было тревожить после недавно перенесенной операции. Едва медики эвакуировали детей, зал реанимации полностью охватил огонь.
— Что самое поразительное — никто не паниковал, не растерялся, — отмечает Инна Цатурян. — Среагировали на происходящее мгновенно. Как будто каждый из нас, как «Отче наш», знал, что нужно делать в такой ситуации.
— Вы знаете, я и не удивлена, — дополняет коллегу старшая медсестра реанимационного отделения Лариса Легкодух. — Работая в реанимации, где ежедневно приходится смотреть смерти в глаза, мы, как никто другой, знаем цену жизни. Разве могли врачи думать о себе в такой ситуации? Мысль была одна — спасти детей. Ведь эти малыши нам здесь как родные. Мы их кормим, купаем, обмываем — на период лечения становимся вторыми мамами. А как известно, для матери нет ничего дороже, чем свой ребенок.
Когда все дети были в безопасности и за ними наблюдали врачи токсикологии, медики ринулись спасать оборудование в отделении. А санитарка тем временем звонила пожарным, в МЧС, руководству больницы. Огонь распространялся очень быстро — пластик, которым покрыта аппаратура, вспыхивал как спичка, и едкий дым в считанные минуты заполонил здание.
— Пластмасса выделяла жуткую копоть и удушливый дым, за ними даже пламени не было видно, — вспоминает Инна. — В зале температура накалилась так, что стали плавиться выключатели на противоположной от барокамеры стене, лопались стекла на окнах. Оплавились пластиковые трубы отопления, и из системы брызнул кипяток. Огонь в одно мгновение перебрался в смежную комнату на другое оборудование.
Возможно, другие люди уже бежали бы подальше от небезопасного места. Но только не наши медики. Одни оттаскивали еще уцелевшее оборудование, другие пытались потушить пожар огнетушителями…
Лишь когда на место происшествия прибыли спасатели, медперсонал покинул помещение реанимации.
— Мы вышли из здания, посмотрели на происходящее со стороны и только после этого, наверное, осознали весь ужас случившегося, — продолжает медсестра Инна. — Вот тогда меня одолел страх. Руки в прямом смысле слова затряслись от пережитого шока. У всех начался истерический смех вперемешку с плачем. Потом наступило молчание… — Инна на секунду прерывает свой рассказ, стараясь справиться с волнением. — Все произошло так быстро — с момента возгорания до того, как пожарные потушили огонь, прошло минут двадцать. Но кажется, полжизни пронеслось за это время.
— Не успели мы отойти от потрясения после трагедии в 7-й горбольнице, а тут у нас такое произошло… — глаза старшей медсестры Ларисы наполняются слезами.
Полуторамесячная малышка, которую выхватила из огня Инна, прожила после пожара еще два дня. Однако врожденные пороки и полученные ожоги оказались несовместимы с жизнью.
Инна Цатурян до последнего надеялась на чудо. Она практически не отходила от крохи во время дежурств, постоянно интересовалась у врачей ее самочувствием.
А вот мама девочки восприняла трагическую новость довольно спокойно. То ли она уже потеряла надежду на выздоровление дочери, то ли 19-летняя ученица профтехучилища и не была готова взять на себя материнские обязанности…
Почему загорелась японская барокамера, которой всего два года, выяснит следствие. По факту пожара возбуждено уголовное дело. Врачи даже предположить не могут, что послужило причиной возгорания. Говорят, оборудование новое, работало исправно и уже спасло жизнь не одному маленькому луганчанину.
— У нас в реанимации почти все дети проходят через эти кувезы, и всегда все было нормально, — недоумевает Лариса Легкодух.
— В случае сбоя программы или перепада напряжения оборудование обычно начинало пищать. А тут даже лампочки не мигнули, предупреждая об опасности, — подтверждает Инна Цатурян.
Начальник Луганского областного управления здравоохранения Павел Малыш утверждает, что все инкубаторы в реанимационных отделениях города находятся в технически исправном состоянии, что подтверждается проверками и документацией.
— Эти инкубаторы были поставлены нам в рамках соглашения между правительствами Украины и Японии, — говорит чиновник. — Это абсолютно новые барокамеры — не секонд-хэнд, как пытаются многие представить. Оборудование регулярно проходило сервисное обслуживание. В последний раз — 19 ноября 2009 года. И после этого аппаратуру опять сдали в эксплуатацию.
Кстати, это не первая экстремальная ситуация, в которую попадают врачи детской областной больницы. Несколько лет назад на территории лечебного учреждения загорелась машина с кислородными баллонами. Испугались все, кроме… врачей отделения реанимации.
— Пока остальные медики и пациенты пытались преодолеть шоковое остолбенение, мы выносили детей из реанимации на другую сторону здания, — рассказывает Лариса Легкодух. — Я думаю, наши врачи в стрессовых ситуациях забывают обо всем на свете, кроме своих маленьких пациентов.
Сегодня отделение приводят в порядок, отмывают от черной копоти. И, конечно, продолжают спасать жизни маленьких луганчан.
Предварительное заключение МЧС о причинах пожара — неисправность инкубатора или короткое замыкание.
Для расследования ЧП создана специальная комиссия. В ее состав войдет и приглашенный из Японии специалист — представитель фирмы, которая изготовила барокамеру, вспыхнувшую в Луганской областной детской больнице.