А бывший солист балета Нуреева в Англии научился класть кирпичи и замешивать цемент
… Чего стоило десятилетнему Коле Прядченко тогда, в 1961-м, перенести разлуку с домом! Общежития в хореографическом училище не было: за полгода мальчик поменял шесть частных квартир. Каждое воскресенье к нему приезжала мама, простая деревенская женщина, для которой любовь к искусству оказалась выше материнских чувств. Коля все ждал, что в очередной свой приезд мама скажет: «Все, сынок, поедем домой. Ты же еще такой маленький… » Но женщина целеустремленно шла вместе со своим сыном к мечте. И Николай Прядченко -- после долгих лет изнурительного и одновременно возвышенного труда достиг тех высот в балете, о которых мечтала его мама, скромная сотрудница сельского отделения связи. В 1983 году он получил звание народного артиста Украины. Перетанцевал всю балетную классику. Одного лишь Ромео танцевал 25 лет кряду. Вместо двадцати лет, как предусматривает трудовое законодательство, танцовщик отдал сцене тридцать три года своей жизни…
Неимоверно тяжелый физический труд балерины ученые сравнивают с трудом шахтера. Танцовщики практически всю свою жизнь живут с чувством ноющей боли в мышцах, сопровождающей постоянные растяжки. Трагедии на наших сценах -- чрезвычайная редкость, но ведь и они случаются.
-- Как-то в начале восьмидесятых я танцевала сольную партию в спектакле «Лебединое озеро», -- рассказывает народная артистка Украины Лариса Хилько. -- Партнер покачнулся и уронил меня. Я очень сильно ушиблась головой. От смерти меня спасла прическа (»кичка») --уложенные на затылке перышки.
Артистка получила сильное сотрясение мозга, повылетали диски позвоночника. Другая на ее месте вряд ли вернулась бы на сцену, но Лариса уже через три месяца снова танцевала Лебедя… Сейчас она уже на пенсии. Но никак не может свыкнуться с этим.
-- Боль расставания с балетом невозможно передать словами, -- говорит она. -- Трудно поверить, что праздник закончился. Я ведь тридцать сезонов не на работу ходила, а на праздник…
В Киевском театре оперы и балета бытует мнение, что тяжелей других переносят разлуку со сценой именно звезды первой величины. Частично компенсируют им эту ностальгию педагогические занятия, но ничто и никогда не в силах заменить в душе Бога под именем «Балет»… Многим танцовщикам после выхода на пенсию приходится кардинально менять жизнь -- научиться водить троллейбус или работать таксистами. Рассказывают, что бывшие балерины сегодня частенько осваивают специальность маляра-штукатура… Такова жизнь.
-- Все чаще слышу от балерин мнение, будто балет -- обычная работа, -- говорит Лариса Хилько. -- Никак не могу с этим согласиться. Ведь в таком случае наше искусство и для зрителя не станет праздником…
Сама же балерина, перестав танцевать на сцене, каждое утро торопится к десяти утром, чтобы попасть на урок к своему любимому педагогу Владимиру Денисенко: это необходимо для ее души. С грустью говорит Лариса Алексеевна о том, что в XXI век наш балет входит практически с тем же репертуаром, который был отработан еще в конце XIX-го века.
Лариса Хилько уверена: будь у нее сегодня возможность открыть свою собственную школу балета, на душе было бы легче. Но для такой идеи деньги нужны. А наши народные артисты получают 70 гривен пенсии да 250 гривен зарплаты. Однако бывшие балерины не жалуются -- натура у них гордая. Далеко не все артисты могут прожить на такие мизерные деньги. Потому подыскивают место за рубежом.
-- Уезжают, как правило, лучшие, -- утверждает народный артист Украины Николай Прядченко. -- Плохо нам без них… Без Иры Дворовенко, без Лены Горбач… Ира где-то в Нью-Йорке работает, Лена -- в Дрездене. Хотя труппа в нашем театре остается сильной, но с ними была бы куда сильней!
Единственным отъездом за границу, о котором говорят здесь без боли, был, пожалуй, отъезд Вани Путрова. Когда талант интересен всему миру, не грех им и пожертвовать. После двух лет работы на сцене Английского Королевского балета Ваня в этом сезоне танцует сольную партию в «Щелкунчике».
Николай Прядченко помнит Ивана с пеленок: он ведь сын его друзей. Когда Ваня прилетает к своим родителям в Киев, Николай Данилович приходит в их дом. На дружеских посиделках юная звезда мало говорит о своей работе. И Николай Данилович понимает его: в Лондоне ведь все совершенно иначе. В техническом отношении английская школа сильнее нашей. А вот в психологическом… Принято считать, что нигде в мире артисты балета не могут так глубоко передать психологию героев, как наши. Тем не менее запад и на нас уже успел подействовать.
Жизнь балерины -- каторжный труд, море слез, покалеченные ноги и порой искалеченные судьбы
Прима уколола палец и упала на сцене без чувств. Действие разыгралось точно по либретто -- в тот вечер труппа Лондонского Королевского балета ставила «Спящую красавицу». Однако Энн Дженнер, исполнявшая заглавную партию, не поднималась. Минуту-другую партнеры на сцене продолжали считать, что она в образе. Но Энн вовсе не играла -- у нее случился острый приступ аппендицита.
Через полчаса Энн Дженнер уже лежала на операционном столе. Спектакль довели до конца -- к счастью, в зале была другая балерина Королевского балета, которая знала роль. Ее выхватили из кресла -- пара пощечин, чтобы пришла в себя, пачка, пуанты -- и на сцену! Публика так ничего и не заметила.
Быть балериной -- не всегда означает блистать на сцене, получать восторженные записки от обожателей и принимать ванны из шампанского. Увы! Их жизнь -- каторжный труд, море слез, покалеченные ноги и порой искалеченные судьбы.
Больше всего те, кто только пришел в труппу, боятся на всю жизнь остаться танцевать в кордебалете. Что может быть хуже?! Кордебалет -- это как конвейер, как «Макдональдс», -- призналась одна бывшая танцовщица кордебалета. -- Все усилия направлены только на то, чтобы соблюсти точность движений. Все ноги, все локти, все подбородки -- на одной линии». «В кордебалете ты чувствуешь себя как солдат, который выполняет сложные маневры. Ошибиться нельзя, это считается оскорблением зала», -- говорит еще одна бывшая балерина.
Балерина должны быть точна, как хирург! Это правило повторяется тысячу раз в школе Королевского балета. Приходится жить с неубывающим страхом травмы и все время терпеть физическую боль. «На сцене всегда кто-нибудь из балерин падает -- гораздо чаще, чем вы можете подумать, -- сказала Реджис Милена, бывшая танцовщица Королевского балета. -- Или от сильного напряжения у вас начинаются судороги. Но вы должны терпеть -- уйти со сцены нельзя! Кто будет танцевать, если половина кордебалета сбежит за кулисы посреди действия?!»
Некоторые балерины, прежде чем выйти на сцену, глотают обезболивающее, чтобы меньше чувствовать боль, если растянешь мышцу или начнется судорога во время спектакля. Но чаще случается что-либо не столь серьезное, но очень болезненное, например натертые пятки, волдыри или вросшие ногти. Иногда от многочасовых упражнений на пуантах ногти чернеют и отпадают.
Одного таланта мало, чтобы поступить в школу Королевского балета. «Фигуры у всех разные, и не все физические параметры подходят для танца на пуантах», -- корректно отмечают преподаватели школы балета. Зрители платят не за то, чтобы смотреть на коренастых коротконогих балерин. Еще несколько лет назад при поступлении в школу Королевского балета мальчики и девочки должны были, помимо ряда экзаменов, пройти медосмотр, в том числе обязательный рентген кистей рук. По рентгенснимку можно было определить, какой рост у детей будет лет в 17--18.
В балетной труппе -- огромная конкуренция, поэтому здесь не место состраданию! Только четыре--шесть выпускников школы Королевского балета ежегодно получают контракт на работу. Но даже после этого им приходится ждать как минимум год или два, а иногда и всю жизнь, прежде чем из танцовщицы кордебалета стать солисткой, первой танцовщицей или примой. Девочки ждут надеются, что художественный директор заметит их в последнем ряду кордебалета.
«В шесть лет все девочки мечтают стать принцессой, -- говорит Дана Фурас, бывшая балерина Королевского балета. -- Но когда вам 20, 30 лет, а вы по-прежнему танцуете, вы не взрослеете. В компании хотят, чтобы все девочки были как можно более худыми, чтобы оставались подростками. Из-за физических нагрузок половое созревание начинается позже. Но все равно в 16--18 лет вы уже не можете выглядеть, как в 13. Природа берет свое -- девочки становятся женщинами. В 20 лет моя фигура стала развиваться, я набрала лишних три килограмма. Мне перестали давать важные партии, потом отправили по врачам -- проверяли щитовидную железу, нервную систему. «Ты должна сбросить вес!» -- говорили мне. Я пробовала по четыре дня подряд сидеть на одном кофе, чувствовала себя несчастной. Я возненавидела свое тело. В конце концов я ушла из Королевского балета».
Карьера балерины коротка. Нельзя танцевать вечно. В 35 лет ты прыгаешь уже не так высоко и легко, как раньше. Кости становятся более хрупкими, риск получить серьезную травму удесятеряется. В парижской Гранд-Опера в контракте с самого начала оговаривается возраст: 40 лет для женщины, 45 -- для мужчины. В Лондонском Королевском балете пенсионный возраст не устанавливают. «Вам просто не продлевают контракт. Случается, жизнь кончается после того, как вы уходите из балета», -- говорит Ренек Дрис. «После Королевского балета вы можете рассчитывать на пенсию после 35 лет, но ни днем раньше», -- говорит Дана Фурас.
Если балерина начинает карьеру независимой танцовщицы, то она не всегда имеет медицинскую страховку на случай травмы. Балерина танцует, пока ее кости целы. В Великобритании есть «Dance Companies Resettlement Fund» -- этот фонд ссужает деньги бывшим балеринам и танцорам, желающим освоить новую профессию, -- но при условии, что балерина отработала профессионально восемь лет, из них шесть -- в компании, являющейся членом этого фонда. Реджис Милена оттанцевала в Королевском балете пять лет, для нее это условие невыполнимо. Дане Фурас повезло больше. С помощью 9 тыс. фунтов стерлингов (14 тысяч 206 Евро), перечисленных фондом, Дана прошла курс физиологии и патологии. Теперь она квалифицированный терапевт и имеет частную практику.
«О! Танцоры чем только не занимаются! -- говорит Эдриан Дэвис, бывший танцор Королевского балета. -- Мой знакомый Стивен Уикс открыл свой магазин цветов, кстати, недалеко от Ковент-Гарден. Другой мой знакомый (он танцевал главные партии у Нуреева) бросил сцену и стал строителем: учился класть кирпичи, замешивать цемент и проработал так даже несколько лет. Потом решил вернуться в балет -- преподавать. Сейчас он в парижской «Гранд-Опера». Еще один мой коллега стал водителем автобуса. Вы знаете, он всегда собственной машине предпочитал автобусы».