В этом году исполнилось бы 90 лет замечательной летчице, первой женщине -- Герою Советского Союза, а затем и Герою Социалистического Труда Валентине Гризодубовой. Она прославилась в мирные, а затем и военные годы не только как отважная летчица, но и как общественный деятель, не жалеющий ни сил, ни времени, чтобы помогать другим. Порой рискуя не меньше, чем в небе. Ведь в те прекрасные и одновременно страшные 30-е немного было храбрецов, которые отважились бы, скажем, вступиться за репрессированного! Валентина Степановна не боялась. Используя всю силу своего авторитета, она добилась освобождения из сталинских лагерей пяти тысяч незаконно осужденных честных граждан, среди них -- будущего конструктора космических кораблей Сергея Королева.
Но сегодняшний наш рассказ -- о трагических событиях, связанных с рекордом Валентины Гризодубовой, Полины Осипенко и Марины Расковой. В сентябре 1938 года три подруги совершили перелет Москва -- Дальний Восток на двухмоторном бомбардировщике АНТ-37бис (ДБ-2) «Родина», созданном конструкторской бригадой П. А. Сухого под руководством А. Н. Туполева. Подробности журналисту «ФАКТОВ» поведали в свое время участники памятных событий -- сама Валентина Степановна и полковник в отставке киевлянин Алексей Иванович Олянишин, в те дни -- лейтенант, командир десантной поисково-спасательной группы.
-- Как проходил перелет?
-- Было нелегко, -- Гризодубова затянулась папиросой. -- 26 часов в воздухе, практически без сна. Какой сон в кабине бомбардировщика, где все пространство занимают дополнительные баки и снаряжение и изматывает вибрация. Вылетели 24 сентября в 8 часов 12 минут со Щелковского аэродрома. Над Уралом отказала радиосвязь -- нам неправильно дали частоты. Вдобавок у Марины в астролюк вытянуло карты, и при отсутствии связи сориентироваться было невозможно. Я взяла магнитный курс 90, стараясь никуда не отклоняться. Шли в облачности, снос определить не могли -- тогдашние навигационные приборы этого не позволяли. Справа вдоль границы -- Китай… Так мы летели от Байкала до Дальнего Востока. В результате вышли не на Хабаровск, как предполагалось, а в район Шантарских островов, и только над океаном удалось визуально сориентироваться. Повернули почти на 180 градусов, пересекли линию побережья и летели, пока не загорелась лампочка, оповещающая, что топлива осталось на 30 минут полета, Тогда я присмотрела место для посадки в районе Амуро-Амгуньского междуречья.
-- Вы летели над сушей и могли бы сесть на промежуточном аэродроме, чтобы отремонтировать рацию, скорректировать частоту. Но продолжили полет…
-- Не думайте, что это были безрассудство молодости, желание почестей и славы. Мы боялись, что у людей, готовивших к полету машину и радиоаппаратуру, будут неприятности -- за десять дней до вылета был арестован начальник связи нашего авиасоединения.
-- Вы и чувство страха? Не верится. Неужели у вас не было неприятностей из-за непростого характера?
-- Видите ли, я всю жизнь ценила людей исключительно за их деловые и человеческие качества. Познакомившись с Сергеем Павловичем (Королевым. -- Авт. ), например, я поняла, что за такими людьми будущее страны. И была удивлена и возмущена, когда узнала, что его осудили как врага народа. Больше всего меня возмутило то, что из-за мифической вины Королева его мать оказалась на улице. Я приютила ее, а многие знакомые, узнав об этом, удивленно-испуганно смотрели на меня: «Валька, что ты делаешь, дура! Сама загремишь… »
Я пошла к Берии. Он смотрел на меня глазами похотливого кота и вначале пытался отделаться шуточками, делал вид, что не понимает, чего я хочу, кто такой Королев. Все норовил перевести разговор в игривую плоскость. Летчиц он, видите ли, еще не трахал. Как будто мы из другого теста слеплены. Получив от ворот поворот, Берия отрезал: «Партии виднее, кто друг, а кто враг».
А какой гнусной личностью оказался Поскребышев, когда я решила попасть на прием к Сталину! Я не скрывала своего отвращения к таким типчикам.
-- Ну и что Сталин?
-- Он оказался умнее, понимая, наверное, что Королева нерезонно гноить в лагере. Но после окончания срока моих депутатских полномочий меня в Верховный Совет больше не выдвигали. За то что правду-матку резала в глаза, хамства не терпела, вольностей мужских. Однажды мы с Чкаловым и Героем Советского Союза штурманом Спириным ехали по Садовому кольцу в моей машине. Чкалов был человеком, мягко говоря, не самого примерного поведения. Начал рассказывать непристойные анекдоты. Я потребовала прекратить безобразие. Валерий Павлович не унимался. Спирин подзадоривал. Тогда я остановила машину, выгнала их обоих под проливной дождь и уехала.
-- Насчет страха… По-настоящему я испугалась позже, во время войны. Мы по ночам летали на Ли-2 (советская копия американского «Дугласа») в тыл к партизанам. Возили оружие, боеприпасы, продовольствие. Назад забирали раненых. Но вот однажды получаю приказ комдива загрузиться авиабомбами и днем вылетать бомбить противника. Представляете, на тихоходном транспортном самолете тащиться днем под огонь зениток и истребителей! Попытались возмутиться. А комдив: «Извини, Валентина, это приказ Новикова… »
И тут я все поняла. В конце 30-х главком ВВС Новиков (тогда он был сошкой помельче, но карьеристом первостатейным!) просился ко мне в экипаж. К нашей славе захотелось примазаться. А ведь летал ужасно! Я тогда отшутилась: что это вас, товарищ комбриг, в бабский экипаж потянуло? Никогда не думала, что он -- такой злопамятный.
А еще кошмарное чувство страха я испытала, наблюдая послевоенные воздушные парады над Красной площадью, когда пьяный Васька Сталин со своими соколами такое в небе вытворял, что того и гляди самолет рухнет на праздничную толпу.
-- Но вернемся к вашему перелету. Из-за отсутствия радиосвязи больше всего рисковал сам экипаж?
-- Когда я приняла решение садиться на большое замерзшее озеро-болото, то велела Марине покинуть машину с парашютом. Находиться в носовой штурманской кабине во время посадки на брюхо было опасно.
Но сели мы благополучно. Только законцовки винтов покорежили. Сразу разожгли костер, чтобы было легче нас найти. Тревожились за Марину. Ведь вокруг болота -- дальневосточная тайга, в которой и медведи, и тигры.
Через девять суток нас нашли десантники. А вскоре вдали показалась одинокая фигурка. Марина брела почти без сил. Оказывается, во время прыжка с парашютом она повредила ногу, потеряла в болоте унт. Но держалась мужественно.
«По обгоревшим петлицам мы узнали штурмана знаменитого летчика Коккинаки»
Что же случилось в небе над дальневосточной тайгой через несколько суток после рекордного полета? Об этом мне рассказал полковник в отставке Алексей Олянишин.
-- В то время я служил 202-й воздушно-десантной бригаде на Дальнем Востоке, -- вспоминает Алексей Иванович. -- В нашу бригаду прибыл командующий авиацией 2-й Отдельной Краснознаменной Дальневосточной армии, герой гражданской войны и Хасана комдив Яков Сорокин. Он приказал срочно организовать из лучших десантников поисково-спасательную группу, которая должна была высадиться на месте приземления самолета «Родина» и вывести экипаж из тайги. Командиром группы назначили меня.
На рассвете 4 октября мы вылетели из Хабаровска на тяжелых бомбардировщиках ТБ-3РН и ТБ-3 в Комсомольск-на-Амуре. Там дозаправились и взяли курс на тайгу.
В первой машине летели комдив Сорокин, основная группа парашютистов, корреспонденты газет. Во второй -- командир авиабригады Еременко, начальник парашютно-десантной службы капитан Полежаев, военврач Тихонов и я. Предполагалось, что сначала над местом приземления «Родины» прыгнем мы с капитаном и врачом.
На подлете к месту, где уже несколько дней ожидали помощи бесстрашные летчицы, нас догнал неизвестный «Дуглас». Откуда он взялся, никто из летевших с нами начальников понятия не имел. То, что произошло потом, я до сих пор вспоминаю, как кошмарный сон. Пилот «Дугласа», наверное, решил обойти справа неповоротливый ТБ-3РН, который не спеша полз на 500-метровой высоте. Возможно, летчик допустил ошибку в расчетах, ибо взоры у всех были прикованы к земле, но «Дуглас» неожиданно ударился крылом в хвостовую часть, а затем -- в правое крыло бомбардировщика, вспыхнул и стал падать. Перевернулся и повалился в тайгу и громоздкий ТБ-3РН. От него отделились несколько точек. Это были те, кто успел выпрыгнуть или кого просто от удара выбросило из кабин от удара. Впоследствии выяснилось, что спастись на парашютах удалось немногим.
«Надо спасать потерпевших!» -- крикнул комбриг. Я бросился в бомболюк, врач Тихонов -- к дверце. Капитан Полежаев вывалился в воздух через люк, в котором на турели вращается пулемет.
Многие из нас приземлились на деревья. Обрезав стропы и спустившись на землю, бросились через бурелом на помощь товарищам. Столкнувшиеся самолеты упали недалеко друг от друга. Высота ведь была небольшая, а падали они почти вертикально. «Дуглас» горел. В разбитом ТБ-3РН стонал тяжело раненный парашютист Сосков. В самолете мы нашли тела 16 десантников.
В кабине «Дугласа» по обгоревшим ромбам на петлицах мы опознали комбрига Бряндинского, флагманского штурмана ВВС 2-й армии. За пару месяцев до гибели за успешный перелет из Москвы на Дальний Восток на бомбардировщике ДБ-3Ф Бряндинский вместе с известным летчиком Владимиром Коккинаки был удостоен звания Героя Советского Союза.
Погибшим уже не поможешь. Мы поспешили выполнять основную задачу. Путь сквозь непроходимые чащи, бурелом, через многочисленные речушки был очень трудным. Через восемнадцать часов, лишь немного передохнув ночью, мы вышли на болото, увидели дым костра и самолет. Долгожданная встреча с Валентиной Гризодубовой и Полиной Осипенко состоялась. Но где же Марина Раскова? Вскоре вдали мы увидели фигурку одиноко бредущего человека. Бросились навстречу -- Марина. После нескольких суток скитаний по тайге и болоту она совсем обессилела. Мы положили ее на самодельные носилки. Сняли с «Родины» барографы, которые регистрировали полет, другое спасательное снаряжение, закрыли самолет, оставив записку: «Экипаж цел, все ушли к реке Амгунь».
Вскоре нас встретила группа колхозников-эвенков. Они помогли быстрее выйти к горной реке -- притоку Амгуни. Там нас ждали две лодки. В одну из них посадили Раскову и врача. Основная группа двинулась пешком вдоль берега через сопку Юкачи. К вечеру мы все встретились на берегу Амгуни, где развернули лагерь. Спали на еловом лапнике, чтобы не замерзнуть, всю ночь жгли костер.
Утром мы с Полиной Осипенко приготовили завтрак. Отойдя за дровами, я не заметил, что она посолила суп и тоже плюхнул в котелок изрядную порцию соли. Это немного развеселило всех -- после трагедии настроение было подавленным.
-- Как же завершилась спасательная экспедиция?
-- 11 октября гидросамолет МБР-2 доставил нас из Керби в Комсомольск. Семнадцатого вместе с летчицами мы прибыли на военном корабле в Хабаровск. За успешное выполнение правительственного задания по поиску и эвакуации участниц перелета капитан Полежаев, военврач Тихонов, (ставший в последствии генерал-майором медицинской службы), я и другие десантники были награждены орденами Красной Звезды. К сожалению, Герои Советского Союза Полина Осипенко и Марина Раскова позже погибли в авиакатастрофах -- первая в 39-м, вторая в 43-м.
Как оценивала случившееся сама Валентина Гризодубова?
-- Думаю, что катастрофа явилась следствием вопиющей недисциплинированности, я бы сказала, воздушного хулиганства одного из пилотов. И в первую очередь бездумности некоторых командиров-авиаторов. «Дуглас» в районе поиска не должен был появляться. Позже мы узнали, что Бряндинскому было запрещено лететь в район поисков да и комдиву Сорокину тоже. Но кое-кому захотелось, злоупотребляя служебным положением и славой, устроить цирк в небе. Это позор. Три бабы смогли пролететь почти вслепую, в скверных погодных условиях, почти через всю страну. А эти… Ладно, не хочу говорить о погибших плохо…
Вместо эпилога
Прожив большую интересную жизнь, прославленная летчица умерла 1993 году. Говорят, умерла не от возраста, а от открывшейся язвы желудка. Недавно ушел из жизни и ее спаситель, Алексей Иванович Олянишин. Но они оставили --- каждый по-своему -- след в небе и сердцах. Значит -- надо летать.
«Facty i kommentarii «. 20 января 2000. Человек и общество