Народный депутат и академик АМН Украины Юрий Спиженко не считает себя новичком в политике: все-таки как-никак почти два последних десятилетия пребывал на высоких медицинских должностях, имеющих прямое отношение к большой политике. Пожалуй, он единственный депутат 14-го созыва, отказавшийся от главенства в парламентском комитете, но втайне мечтающий о том, чтобы в некогда возглавляемом им Министерстве здравоохранения появились профессионалы, способные вселить веру в будущее медицины не только специалистам, но и рядовым гражданам.
Поэтому целью своей политической карьеры член депутатской группы «Трудовая Украина» Спиженко видит такую ситуацию, когда у государственных мужей хватит мудрости обратить свой взор на здравоохранение, а состояние здоровья нации будет ничуть не хуже, чем в Европе. В кругу своих близких г-н Спиженко предпочитает не распространяться о политике, но семья все равно в курсе его дел: сами следят за всеми его успехами, а порой и неудачами. А на реплики матери «Юрко, не шукай собi проблем!» Юрий Прокофьевич лишь обреченно машет рукой. Он всю жизнь привык делать то, что считает нужным…
-- Юрий Прокофьевич, каково медику, привыкшему работать в стерильных условиях, браться за политику, называемую, как известно, грязным делом? Судя по тому, что в политике вы уже почти столько же лет, сколько и в медицине, можете ли назвать некие общие принципы деятельности в той и другой сфере?
-- Принципы везде одинаковые: быть во всем порядочным человеком. До недавнего времени мне как-то удавалось совмещать хирургию и политику. Сейчас я окончательно выбрал второе и убежден: причина бедственного положения нашей медицины — не только в том, что правительство слишком мало внимания ей уделяет, но и в том, что слишком мало медиков в парламенте. Посмотрите, как работает в парламенте аграрное лобби. А где же медицинское?.. Уже ни для кого не секрет, что смертность в стране в два раза больше рождаемости.
-- Как не секрет и то, что Комитет ВР по вопросам материнства и детства депутаты считают самым непрестижным…
-- Совершенно верно, именно поэтому я в свое время отказался его возглавить. Просто мне не хотелось своих коллег-парламентариев буквально из-под палки загонять на его заседания, чтобы даже не разработать, а рассмотреть уже готовый законопроект. А ведь такое положение вещей весьма показательно -- отношение государства и общества к какой-то проблеме экстраполируется и на ВР. Вот сейчас готовится очень серьезный закон о трансплантации органов, поскольку существующий проблему не решает. К этому документу нельзя походить формально.
Расскажу такой случай. Когда-то очень известный академик Ландау попал в аварию с тяжелейшими последствиями: у него были многочисленные переломы черепа, переломы ребер, осколки которых попали в легкие, перелом бедра, разрыв печенки и т. д. Одним словом -- травмы, несовместимые с жизнью, и если бы это был не Ландау, то, скорее всего, он бы не выжил. Академика держали 40 суток на искусственном дыхании, специально вызывали врачей из Японии, США и Швейцарии. Он таки выжил и после всего еще получил Нобелевскую премию за заслуги перед наукой. Вот и судите теперь, что было бы, если бы его «разобрали» на органы…
-- Действует ли в политике, исходя из ваших собственных наблюдений, один из главных медицинских постулатов -- «не навреди»?
-- Каждый политик проблему нравственности решает для себя сам. Для меня это требование важно всегда. Я не могу, например, у себя на округе выступать с какими-то популистскими заявлениями. Как после этого смотреть в глаза людям? Ведь только за нынешний созыв я был в одних и тех же селах по четыре-пять раз.
-- Юрий Прокофьевич, а вы не боитесь обвинений в конформизме: еще вчера вы были во фракции НДП, а сегодня -- в депутатской группе «Трудовая Украина»?
-- Я не считаю обязанным себя чем-либо НДП. Ведь я шел не по партийному списку, а по мажоритарному округу, где люди меня очень хорошо знают. Тем более мы все прекрасно знаем, как формировалась фракция НДП. А вот в «Трудовую Украину» я пошел вполне сознательно и в соответствии с собственным желанием. К тому же ни в одной другой фракции руководители не проявляют такой заинтересованности к проблемам каждого своего депутата, как у «трудовиков».
-- Вы достигли больших высот в медицине, и не только в чисто профессиональном плане: были многие годы главным врачом в различных больницах, стали доктором наук, академиком, министром здравоохранения… Скажите, почему вы выбрали именно медицину?
-- По воле случая. Я любил историю и решил поступать на истфак университета, но друзья убедили меня выбрать мединститут. Зачем лукавить: призвания к врачеванию не чувствовал. Но после первого курса, наверное, сказались здоровые амбиции: мне захотелось стать профессионалом. И на четвертом курсе я был единственным на весь вуз студентом, имевшим свою экспериментальную операционную. В подвале дома, где я жил, проводил операции на животных. К слову, далеко не все они умирали. Но это дало мне возможность во многих случаях избежать смерти людей на операционном столе.
-- А как преподаватели смотрели тогда, в советские времена, на то, что вы кого-то там в подвале режете?
-- Преподавателям было важно, насколько студент знает предмет, а вот как он этого добивается… У меня самого потом, уже в бытность врачом, был такой принцип: работай, как хочешь, -- важен результат. Ведь операции на животных давали такие необходимые практикующему хирургу навыки, как ощущение сосуда, живой ткани.
-- Кто-то из древних сказал: «Лекарь, исцели себя сам». А вы, когда болеете, к кому-то обращаетесь?
-- Мне ближе так называемые нетрадиционные методы, хотя на самом деле наша медицина до них еще не доросла. У меня есть близкий друг Владимир Берсенев -- это уникальный врач-самородок, врач от Бога, каких очень мало. К сожалению, он не насколько известен, как Амосов или Шалимов, но у него собственная практика и множество пациентов из США, Франции, Швейцарии… Более того, раз в месяц он выезжает на неделю в Швейцарию делать операции.
-- В чем же нетрадиционность его метода?
-- Он разработчик теории метамерной медицины. Известно, что за каждый орган «отвечает» конкретный межпозвонковый нерв. Сегодня врачи определили, что эффект от внутримышечных инъекций, например, церебролизина, составляет 30--40 процентов. А Берсенев разработал свою схему: в определенную зону вводится ничтожно малая доза препарата, а эффект в три раза сильнее -- именно за счет точной подводки лекарства.
-- Считается, что врачи, как никто другой знающие истоки болезней, сами стараются избегать причин, приводящих к недугам. Это правда?
-- Я регулярно по часу делаю зарядку, не курю, спиртное употребляю крайне редко и стараюсь не переедать. Но это не потому, что я такой сознательный. Просто понимание такой необходимости приходит с возрастом. И потом мне легче «перенести» час тренировки, чем ежедневно выпивать пригоршню таблеток. А еще у меня крестьянский генотип -- и я не могу без нагрузок, физических в том числе. На руках вон даже мозоли от перекладины. И когда нет физической нагрузки, у меня портится настроение.