Завтра исполняется год со дня смерти выдающегося певца, народного артиста Украины Анатолия Соловьяненко
В доме Анатолия Соловьяненко, в самом центре Киева ничего не изменилось. Возле любимого кресла певца до сих пор лежит книга, которую он читал в последние дни своей жизни. Роман «Солнце и туман». На итальянском языке. Анатолий Борисович блестяще им владел. В этой же комнате стоит огромный черный рояль. Теперь на нем занимается Анатолий Соловьяненко-младший. Тоша, как ласково называл его отец. А еще в комнате много картин -- подарки друзей Анатолия Соловьяненко. Правда, портретов Анатолия Борисовича немного. Не любил он этого. Только фотографии, только любительские и только с женой Светланой. Они были вместе 37 лет…
-- Вам снится Анатолий Борисович?
-- Очень редко. Только в какие-то важные для меня моменты жизни. При этом говорит вполне реальные вещи, которые я должна сделать. Обычно это один и тот же сон: идет толпа людей, а в противоположную от них сторону -- Анатолий Борисович. Кстати, за несколько недель до смерти муж был на выставке художника Василия Дидыка. Ему понравилась его картина «Путь к звездам». На ней изображен мужчина с величественной осанкой, уходящий к звездам, а женщина в белом длинном платье остается на Земле. Василий сказал, что Анатолию Борисовичу очень понравилась эта картина, он хотел ее купить. Не успел. Дидык подарил ее мне уже на вечере памяти Соловьяненко. Я отвезла ее на дачу, туда, откуда Анатолий ушел. Теперь смотрю на нее и понимаю, что это было предзнаменование.
-- Вы с мужем когда-нибудь говорили о смерти?
-- Анатолий, бывало, говорил, что жизнь артиста может закончиться очень быстро. Его не пугали эти разговоры. Он был реальным человеком. Поскольку нас разделяла разница в 11 лет, иногда муж говорил, что я могу остаться одна. Но разве это воспринимаешь всерьез?! Муж был в прекрасной физической форме, и я даже не могла подумать…
-- Он вел вас по жизни?
-- Скорее оберегал. В конце концов мне стало казаться, что я смотрю на мир его глазами. Но он никогда не ущемлял моих интересов, прислушивался к моему мнению. Безусловно, мне как женщине это льстило. Мне кажется, в реальной жизни я более земная, а Анатолий часто летал в облаках. Но я давала ему возможность заниматься творчеством, а это было для него главное в жизни.
-- Значит, домашних хлопот он вовсе не знал?
-- Ну почему? Когда ко мне приходили подруги, Толя запросто мог пойти на кухню что-то приготовить и пригласить нас к столу. Но, пожалуй, самым любимым его блюдом были шашлыки, приготовленные на даче.
-- Муж любил шумные компании?
-- Нет, у него было немного близких друзей. И в основном не из мира искусства. Толя часто приглашал их на дачу, и там они подолгу беседовали. О чем? Да обо всем, но в основном о нашей жизни и стране. Последние годы его очень мучило, что он оказался не нужным.
-- При вскрытии у Анатолия Соловьяненко обнаружили несколько микроинфарктов. Вы знали, что он болел?
-- Увы, нет. Видимо, это случилось за последний год. До этого Толя прошел полное обследование, а санатории. Он не был слабым человеком, тем более не любил показывать, что ему плохо. Он очень следил за своим здоровьем. Просыпался рано, затем -- 40 минут зарядка и легкий завтрак. Толя практически не ел мяса, только овощи, фрукты и рыбу. Он никогда не курил, очень мало пил, хотя прекрасно разбирался в винах.
-- Он был оптимистом?
-- Скорее наоборот -- пессимистом. Но тем не менее ценил жизнь. Во многом за то, что он смог заниматься искусством.
-- Вы не задумывались над тем, что если бы вы в свое время уехали за границу или в Россию, ваша жизнь могла сложиться иначе.
-- Что уж об этом говорить… У каждого своя судьба. Мы говорили об этом не раз, особенно когда Толя ушел из оперного театра. Это был очень тяжелый период. Помню, тогда моя близкая подруга (она психотерапевт) провела с ним несколько сеансов. После она мне сказала, что Анатолий обязательно должен покинуть этот город. Она говорила, что у него дисбаланс с Киевом. И мы действительно предприняли такую попытку. Мы жили за границей, Толя имел там работу, приличные гонорары, потом нас пригласили в Москву, где мы уже стали подбирать квартиру. А позже вернулись в Киев, чтобы принять окончательное решение… и остались здесь навсегда.
-- Вы помните, что сказали ваши родители, когда Анатолий пришел просить вашей руки?
-- Конечно! Мама сказала: «Артист? Ты сошла с ума!» Я ей в ответ: «Люблю -- и все». По правде говоря, когда мама спросила, сколько ему лет, я ответила, что это меня не интересует, и я не знаю.
-- А сколько же лет было вам?
-- Едва исполнилось двадцать. Мы познакомились с Толей на работе, а Политехническом институте. Я была лаборанткой на кафедре, а он преподавателем. Мы жили в одной стороне, куда ходил один-единственный трамвай. Ехать надо было минут 30, и мы частенько оказывались там вместе. Я хорошо помню день, когда он впервые открыто обратил на меня внимание. Это было 8 Марта 1962 года. Кстати, в то время это был рабочий день. Толя принес мне шикарный букет цветов и предложил проводить домой. Для меня это было полной неожиданностью. Но я быстро отказала всем своим кавалерам и согласилась. И на полпути Толя вдруг говорит, что он забыл кого-то поздравить, желает мне провести приятно вечер и уходит. Помню, я остановилась посреди центральной улицы Донецка в полной растерянности. Даже сейчас, вспоминая об этом, разволновалась.
-- Он вам тогда уже нравился?
-- Да за ним бегали все девчонки. Высокий, черноволосый, красивый. не пил, не курил. О нем никогда на кафедре не было никаких сплетен. Конечно, я была в него безумно влюблена. Так вот: в тот вечер он таки позвонил мне и пригласил в кино. Как сейчас помню, мы смотрели фильм «Человек-амфибия». Потом стали встречаться.
-- Вам льстило, что рядом такой популярный человек?
-- В то время он не был популярен. Я знала, что Толя безумно увлечен пением. 10 лет он занимался индивидуально с преподавателем. А когда мы стали встречаться, он уехал в Киев на смотр художественной самодеятельности и имел там колоссальный успех. Это было как взорвавшаяся бомба. Его сразу пригласили стажером в Киевский оперный театр, а затем, а Москве на отборочном туре он получил право на поездку и учебу в Италии. Так началась его карьера. Я же к тому времени поступила на первый курс Политехнического института. Помню, он вернулся из Италии, приехал ко мне домой и сказал: «Светлана, я хочу на тебе как можно скорее жениться». Через два года мы уже переехали в Киев.
-- Наверняка одновременно решились и все бытовые проблемы?
-- До того, как переехали в Киев, у нас даже не было своей квартиры. А здесь Соловьяненко сразу предложили квартиру недалеко от Киево-Печерской лавры. Но, по правде говоря, бытовые проблемы нас мало интересовали. Как раз в это время Анатолий принял участие в конкурсе «Неаполь крутит всех» и с песней «Подмосковные вечера» стал лучшим среди иностранных исполнителей. Ему сразу предложили миллионное турне. Надо было проехать с концертами по всем столицам мира и в самом конце получить миллион долларов. Мне как жене предложили тоже участвовать в этом турне. Однако когда мы обратились в Госконцерт, а те видимо, в ЦК партии, нам в выезде отказали. Видимо, боялись, что мы, так как у еще не было детей, станем невозвращенцами.
-- Значит, сейчас вы запросто могли быть миллионершей?
-- Анатолий всегда говорил: не в деньгах счастье. И я его всегда в этом поддерживала. Помню, в 1980 году Анатолий получил Ленинскую премию, а это 10 тысяч рублей. Колоссальные по тем временам деньги. Так получилось, что об этом он узнал в больнице, где лежал с подозрением на самую страшную болезнь. Но, слава Богу, оказалось, что это просто дает о себе знать старое воспаление легких. А я в это время была на последнем месяце беременности нашим младшим сыном Анатолием. Помню, он мне позвонил и сказал: «Светлана, я хочу отдать все деньги в Фонд мира», и я не задумываясь ни на минуту, с ним согласилась. А мы тогда только въехали в новую квартиру, делали ремонт, влезли в долги. Но это было неважно. Мы тогда наивно полагали, что должны отдать эти деньги. Да и до последнего своего дня Анатолий считал, что добро всегда побеждает. Что ничего не проходит даром.
-- Он часто объяснялся вам в любви?
-- Да, он умел находить какие-то необыкновенно красивые слова для выражения своих чувств. Многие удивлялись, как можно прожить 37 лет вместе и сохранить такую чистоту чувств. Он был прекрасным семьянином, моим большим другом…
-- Анатолий Борисович хотел детей?
-- Очень! Однажды он мне даже сказал: «Света, нам надо было не тем заниматься. Я так сожалею, что у нас только два сына». Он очень хотел дочку. Но так получилось, что у нас только два сына. Прекрасных сына. Андрей и Анатолий. Когда родился Толя-младший, Андрею было 13 лет.
-- Это муж настоял на том, чтобы завести еще одного ребенка?
-- Получилось, что в один момент мы с мужем как бы поняли, что Андрей вырос, что он уходит от нас. мы как бы стали терять связь с ребенком. Вот мы и решили, что нужно еще одного ребенка. После рождения Толи (дома мы его ласково называли Тошей) я немного еще поработала, а затем осталась дома. Тоша был слабым, болезненным ребенком, и, наверное, мы больше боялись и переживали за него.
-- Братья похожи между собой?
-- Нет. Они совершенно разные. Единственное, что их объединяет -- это целеустремленность. Внешне на мужа похож Андрей, а по своим внутренним качествам -- Анатолий.
-- Чья была идея так его назвать?
-- Когда я только родила, ко мне в палату пришел Анатолий Борисович, взял меня за руку (я даже сейчас чувствую его прикосновение) и сказал: «Ты не будешь возражать? Мне бы очень хотелось назвать его Анатолием». Честно говоря, в первый момент я просто опешила. А потом говорю: «Это будет просто замечательно! Анатолий Анатольевич».
-- Вы никогда не перечили мужу?
-- Ну-у-у, не могу сказать, что никогда не перечила. У меня всегда была своя позиция, и порой мне даже удавалось его переубеждать. И у Анатолия, и у меня был сильный характер. Конечно, это сложно, но в нашем доме никогда не было ссор, мы никогда не повышали друг на друга голос.
-- Анатолий Борисович любил делать вам подарки?
-- Просто обожал. Он так часто делал мне подарки! И такие, о каких я даже не могла мечтать. Он мог из Италии себе привести себе пластинки и книги, а мне -- шубы и драгоценности. Мне всегда казалось, что у меня все самое лучшее.
-- Он вас ревновал?
-- Не знаю. По крайней мере, он этого никогда не показывал. Он был закрытым человеком и старался не проявлять каких-то низменных чувств. Кстати, его очень часто окружал рой поклонниц. Правда, Анатолий Борисович старался, чтобы я все время находилась рядом с ним. Я чувствовала, что ему это очень нравится.
-- Он обращал внимание на то, как вы выглядите?
-- О, да, конечно! Ему нравилось, что я всегда хорошо одета, подтянута, с улыбкой. Всегда замечал, если я делала новую прическу. И очень любил, когда я надевала короткие юбки. Запрещал ходить мне в длинных. Даже моя мама иногда говорила: «Светлана, тебе сколько лет? У тебя взрослые сыновья. Что ты надеваешь?!» Но Анатолию Борисовичу это очень нравилось. Хотя сам был консервативен в одежде. Он не любил ее часто менять, привыкал к вещам. У него был трикотажный джемпер, который он купил еще тогда, когда учился в Италии. Когда ему было не себе, он всегда его одевал. Как будто заряжаясь от него силой. У него было много таких вещей…
-- Вы до сих пор их храните?
-- Где-то полгода назад мне приснился сон. Появился Анатолий, открыл шкаф в нашей комнате, вынул оттуда серебристый костюм, которого у него никогда не было, и сказал: «Это я заберу с собой. Остальное -- раздай людям». После его смерти я перенесла все вещи Анатолия Борисовича на второй этаж дачи и, по правде говоря, боялась открывать тот шкаф. Но, увидев этот сон, я все вещи раздала людям.
-- У вас была любимая песня в исполнении Анатолия Борисовича?
-- Я очень любила, когда он пел украинскую народную песню «Чом дуб не зелений». Она всегда вызывала у меня слезы. А из оперных арий я очень любила в его исполнении «Лючию ди Ламмермур».
-- Вы сейчас слушаете его записи?
-- Нет… Не могу… Мне очень тяжело. Я постоянно вожу с собой кассету с его записями, но не могу ее включить.
-- Он любил дома просто напевать что-то?
-- Каждый день после завтрака он обязательно садился к инструменту. И мне часто казалось, что ему это тяжело, потому что он не видел реализации. Как-то мы остались с ним вдвоем, и Толя сказал: «Знаешь, я даже доволен, что сейчас меньше выступаю. Я могу работать над каждой нотой, над каждым звуком». Он ждал, что его пригласят в Киевский оперный театр…
-- Я помню, многие удивлялись, что Анатолия Борисовича похоронили в Козине, а не в Киеве. Тем более, что завещания не было…
-- Сейчас я понимаю, что мой первый порыв похоронить Анатолия Борисовича в Козине был правильным. Ему были чужды суета, помпезность. Нам сразу предложили место на Байковом кладбище, но я всегда знала, что покой он обретал только у себя на даче в Козине. Теперь Анатолий Борисович лежит под высокой сосной, в замечательном, спокойном месте. Каждый цветок, положенный на его могилу, умирает своей смертью, никто их не забирает. Люди, проходя мимо могилы, останавливаются.
-- Вы помните события последнего дня жизни Анатолия Борисовича?
-- В то утро, когда это случилось, он проснулся в замечательном, как редко бывало в последнее время, настроении. И говорит: «Я собираюсь поехать на дачу, наведу там порядок, уберу и буду дожидаться вашего приезда». На следующий день к нам на дачу должен был приехать посол Италии в Украине, наш посол в Италии. Мы собирались провести там выходные, жарить шашлыки. Я сказала: «Толя, давай я отвезу тебя». Последние три года Анатолий не садился за руль. Он ответил: «Я не хочу. Лучше поеду автобусом». У Толи никогда не было звездной болезни. Я все-таки довезла его до автобуса. Он поцеловал меня и сказал: «Жду тебя завтра, не задерживайся». И все…
Для меня он не ушел навсегда. Я привыкла быть одна, Анатолий Борисович бывал часто на гастролях. Как-то я сказала своей маме: «Он не умер, он уехал от нас на какие-то очень длительные гастроли… «Мне кажется, что он придет ко мне. Может быть, тогда, когда я приду к нему… Так мне легче.
«Facty i kommentarii «. 28-Июль-2000. Жизнь.