Рыбаков обвинили в браконьерском лове рыбы запрещенными донными тралами. О том, что произошло на самом деле, рассказывают члены экипажа украинского сейнера
«ФАКТЫ» уже сообщали о том, что 5 апреля рыболовецкое судно «Босфор» (порт приписки -- Мариуполь) было задержано в Азовском море в районе Белосарайской косы военными катерами охраны морских биоресурсов федеральной пограничной службы России. Причину ареста украинских рыбаков из рыбколхоза «Прибой» российские пограничники мотивировали якобы имевшим место нарушением правил рыбного промысла — браконьерским ловом рыбы запрещенными донными тралами. Несмотря на протест команды «Босфора», судно вместе с экипажем было отконвоировано в порт российского города Ейск. Задержанных рыбаков, как матерых преступников, поместили в отдельные камеры местного милицейского изолятора временного содержания. Только благодаря вмешательству и официальным протестам МИД Украины украинские рыбаки вернулись домой.
Старший помощник капитана «Босфора» Николай Морозов встретил нас на палубе судна не очень гостеприимно: «А что теперь писать! Тогда надо было вызволять экипаж. Да, собственно, сейчас все ребята в отпусках, а мой рассказ не будет полным. » И все же у неразговорчивого старпома удалось выудить некоторые подробности.
-- Промысловый лов судака мы вели в районе Белосарайской косы, — вспоминает Николай Морозов. -- В море находились уже пятый день. 5 апреля выбрали сети, в трюме находилось примерно четыре тонны выловленной рыбы. Убрав снасти, взяли курс домой. Около 11 часов 30 минут примерно в пяти милях от «Босфора» появился военный катер, от которого в сторону нашего судна направились два быстроходных глиссера. Они подошли к нам, не подавая предупредительных сигналов, -- на судах не было опознавательных знаков. Поэтому «Босфор» шел своим курсом, команда занималась уборкой палубы, поливая ее водой из шлангов.
Неопознанные глиссеры подошли к нам на полном ходу по левому и правому борту. Ничего не объяснив, люди без военной формы и знаков отличия начали стрелять из автоматов. Все находившиеся на палубе «Босфора» попадали: а что делать, когда с двух сторон раздаются автоматные очереди. Наши рыбаки бросили шланги на палубу и, возможно, вода попала на кого-то из российских пограничников. Но это обстоятельство потом фигурировало во всех документах, мол, украинские рыбаки оказали сопротивление стражам российских рубежей, поливая их водой из шлангов.
По всем правилам международного мореплавания, задержавшие украинское судно федералы должны были зафиксировать координаты в точке его задержания. Однако российские пограничники этого не сделали, потому что долгота и широта места инцидента -- это украинская зона Азовского моря. Под дулами автоматов «Босфор» подогнали к находившемуся в пяти милях от него базовому пограничному катеру. Затем экипаж заперли в кубрике, а Николаю Морозову объявили: «В море нашли трал, а, поскольку в этом районе моря никто не рыбачит, значит, это запрещенное браконьерское орудие лова принадлежит «Босфору».
Под конвоем пограничного катера «Босфору» приказали следовать в российский порт Ейск. И вновь российские пограничники допустили прокол. Комментируя по просьбе «ФАКТОВ» этот, по сути, пиратский захват украинского судна, начальник Мариупольской госрыбинспекции Петр Пискурский в тот же день заявил:
-- В соответствии с установленными международными нормами и Протоколом совместного контроля акватории Азовского моря и Керченского пролива пограничными войсками Украины и России, подписанным еще 27 августа 1994 года, россияне должны действовать исключительно в рамках этих документов. Если «Босфор» действительно зашел в российскую зону Азова и занимался там браконьерским промыслом, то пограничники должны были составить протокол о нарушении, а один его экземпляр доставить в украинскую госрыбинспекцию для принятия мер. Именно так поступают наши инспекторы, когда за нарушение правил рыбного промысла задерживают в своих водах российские суда. Никакой самодеятельности и самоуправства здесь быть не должно.
Чуть позже такую же позицию высказал и официальный Киев. В ноте МИД Украины, адресованной российским коллегам, было указано, что вторая сторона в одностороннем порядке нарушила протокол от 27. 08. 1974 года, официально не уведомив украинскую сторону о задержании украинского судна с экипажем и не передав нарушителей Украине.
Однако события в Ейске развивались по другому сценарию. Вот что рассказал матрос рыболовецкого судна «Босфор» Игорь Ерлыков:
-- Когда нас доставили в Ейск, сразу же поместили в изолятор временного содержания, причем всех в разные камеры. В первый же день пребывания в милицейской каталажке среди ночи меня вызвали на допрос. Следователь уговаривал: «Ты подпиши, что был трал на борту, -- тогда пойдешь свидетелем, а не участником преступления».
-- Такая же процедура повторилась через два дня, -- продолжает разговор матрос Иван Дяченко. -- 7 апреля всем шестерым членам экипажа надели наручники и под усиленным конвоем повезли в городскую прокуратуру Ейска. На предложение следователя подписать «чистосердечное признание» я только ответил: мне не в чем сознаваться.
-- Видимо, российским пограничникам нужна была «галочка» в отчетах о задержании злостных браконьеров с украинского берега, -- говорит старпом Николай Морозов. -- Пока команда находилась взаперти в судовом кубрике, злополучный трал, найденный в море федералами, каким-то образом оказался на борту «Босфора». Словом, все было шито белыми нитками.
-- Да, действительно, прокуратуре нужны были признания, добытые любой ценой, -- подтверждает Иван Дяченко. -- После меня следователь начал обрабатывать старшего механика Николая Николаева. Минут через 20 Коля вышел из кабинета, какой-то бледный и подавленный. В прокурорской приемной нам не разрешали разговаривать, но позже, вернувшись в камеры, мы узнали, что из стармеха в буквальном смысле выбили нужные показания.
-- Муж рассказал мне, -- говорит Мария, жена Николая Николаева, -- что, добившись признания, следователь вышел из кабинета, и конвоиры начали Колю жестоко избивать. Минут через пятнадцать следователь вернулся уже с готовой бумагой и заставил Николая ее подписать. Потом я его спрашивала: «Коля, зачем ты эту бумажку подписал, ведь не было на судне никакого трала?» А он мне ответил: «А что, ты хотела, чтобы меня там убили?»
Члены экипажа рассказали также о том, что врачи лечебно-диагностического отделения Ейского территориального медицинского объединения выдали Николаеву заключение: перелом 12-го ребра и ушиб правой почки. Но, как ни странно, прокурор Ейска отказался принять заявление стармеха о противозаконных действиях сотрудников милиции. Только через 14 дней Мария Николаева сама поехала в Ейск и забрала мужа, избитого российскими законниками. Врач мариупольской горбольницы ь4 Степан Левин, где Николай лечился после кубанского плена, подтвердил диагноз российских коллег: помимо сломанного ребра, из-за сильных ушибов почек у Николаева началась гематурия (наличие крови в моче). Похоже, милиционеры профессионально выбивали признание.
Задержание украинских рыбаков получило широкую огласку и в Украине, и в России. Причем оценки инцидента были самыми разными. Матрос Иван Дяченко привез домой заметки из краснодарской прессы. Газеты не стеснялись в выражениях: «желто-блакитные перешли все границы», «хохлам было что терять, раз они поливали наших пограничников из брандспойтов, отталкивали катер баграми» и тому подобное. Сами рыбаки рассказывают, что, когда их выводили на прогулку во двор изолятора, из-за зарешеченных окон камер доносилось дружное скандирование: «Свободу хохлам!». «А еще они просились к нам в камеры, -- вспоминает Николай Морозов. -- В отличие от остальных задержанных, нас раз в неделю водили в баню».
Правда, нашлись на Кубани и здравомыслящие люди. К прокурору Ейска обратились президент «Краснодаррыбы» Виктор Зуб и директор «Кубаньрыбы» Александр Никитенко -- советники представителя России на совместной украинско-российской сессии по рыбному промыслу в Азовском море. Они передали ему документы сессии, запрещающие арест судов противоположной стороной. С таким же требованием приехал в Ейск украинский консул в Москве. Но прокурор настаивал на своем: «Экипаж хулиганил при задержании и оказывал сопротивление». Лишь после дипломатического нажима команду выпустили из камер изолятора временного содержания, и рыбаки находились под домашним арестом на «Босфоре» с подпиской о невыезде.
Затем российская сторона выдвинула новое требование. Оценив убытки, якобы нанесенные украинскими рыбаками биоресурсам Азовского моря, в полтора миллиона рублей (или по курсу -- 53 тысячи долларов США), россияне предложили рыбколхозу «Прибой» за эту сумму выкупить судно вместе с командой. В ответ на этот ультиматум председатель колхоза Николай Бурлаченко отправился в Киев, потребовав в консульском управлении МИД защитить граждан Украины от произвола российских властей. Однако в беседе с корреспондентом «ФАКТОВ» Николай Андреевич заявил: «Я не хочу никаких осложнений с Россией. В случившемся виноваты… Ельцин и Кравчук -- они развалили Советский Союз, а мы теперь расхлебываем».
Тем временем скандальная история с задержанием украинских рыбаков приобрела поистине международный масштаб. Судьба «Босфора» стала темой обсуждения на заседании специальных рабочих групп по пограничным вопросам МИД двух стран, а также на встрече послов по особым поручениям. Более того, по словам первого заместителя начальника Главрыбвода Украины Романа Поединка, глава внешнеполитического ведомства России Игорь Иванов лично доложил президенту Владимиру Путину о ситуации, сложившейся в связи с арестом украинского судна. После этого министр иностранных дел направил письма в генпрокуратуру России и губернатору Краснодарского края с просьбой освободить людей и судно.
Сейнер «Босфор» сейчас стоит у родного мариупольского причала, рыбаки ушли в «компенсационные» отпуска. Но это еще не счастливый конец: уголовное дело не прекращено и готовится для передачи в Ейский районный суд. «Судя по тому, как проходит следствие, я не верю, что на суде восторжествует справедливость, -- сказал старпом Николай Морозов. -- Если, конечно, не вмешается родное государство, чтобы постоять за своих рыбаков».