Ромина -- удивительная. Я завидую ее мужу. И детям. С ней легко. Она -- умница. Красивая. Трепетная. Читает своим детям лекции по мобильному телефону. «Красную розу не дари… Это дурной тон, солнышко… ». Она сама -- как красно солнышко украинского телевидения. Послезавтра у солнышка -- день рождения. В ночь на понедельник. А завтра -- опять эфир. В программе «В ночь на субботу» (УТ-1).
-- Елена! Герои ваших передач -- украинская элита. Правда, элита ведь у нас еще какая-то несмышленая -- ее еще нужно подстегивать, самой ей напоминать о том, что она есть… Подчас она, может, и не догадывается, что она элита…
-- Нет-нет-нет. Не зря существует пословица, каков народ -- таков и правитель. Это не касается правителей в прямом смысле слова. Элита такова, каковы мы сегодня. В любом обществе есть элита. Она может по-разному называться. Общество может замечать ее или не замечать. Может подчеркивать, что она есть, или не подчеркивать. Но она всегда есть. Элита -- это человеческое средоточие, которое делает погоду в стране -- и политическую, и финансовую, и экономическую, и культурную. И энергетическую, кстати!
Это меня и интересует: почему этот человек сегодня стал элитой? Как он к этому шел? Насколько его путь был сложен или легок? Насколько это чисто или НЕ чисто? Насколько это морально или НЕ морально? Многие могут сказать, что я занимаюсь чем-то этаким сахарно-сусальным, или, может быть, притягиваю что-то за уши, выполняю госзаказ… Самое смешное, что я ни на кого не работаю. В какой-то газете я прочла фразу: «Как надоела Ромина с ее программой… » и «опять Ромина с ее успешными людьми». Наверное, я должна была бы обидеться. Но это не мои «успешные люди» -- это наши.
-- В чем же вас обвиняли?
-- Наверное, в том, что я человек поверхностный, что я падка на сладкие конфетки… Знаете, почему я стала делать эту программу? Я ее стала делать не ради элиты, а ради тех, кого мы сегодня называем «пересiчний громадянин». Я видела, как под гнетом обстоятельств гибли талантливые люди. Их эти обстоятельства придавили, пригнули. Они выживали, но им было очень трудно. И поскольку я с ними периодически общалась, мне было безумно больно, что люди, которых не так много в нашей стране, вынуждены мучаться из-за того, что живут в эпоху перемен.
-- Время такое -- с каждого спросило…
-- Совершенно верно. Но люди выжили, смогли выжить.
-- Некоторые -- да.
-- И они вернулись на круги своя, в конечном счете… Но это было сложно. Безумно. Что это? Стечение обстоятельств? А может -- умение выживать? Сила воли? Все вместе. И все по-разному. Буквально накануне создания программы я спустилась в подземный переход. Как-то так случилось, что я уже давно там не была. И я вдруг увидела торгующих стоптанной обувью и поношенными платьями людей с интеллигентными лицами и хрупкими руками… И я поняла, что да, действительно, вся страна, весь ее средний класс, находится в состоянии сумасшедшей депрессии. Прима-балерина, оперная певица, талантливый компьютерщик, писатель, инженер вынуждены снимать с себя последнее и продавать, чтобы купить кусок хлеба! Это те, кто может выйти и купить. А кто-то лежит на диване и уже НЕ МОЖЕТ встать. Моя программа появилась год назад. И я поняла, что нужно дать человеку возможность встать с дивана и сказать: встряхнись, Петр! Иван! Потому что на самом деле возможности для реализации, для зарабатывания -- есть. Плохонькие, но есть! Просто надо встать с дивана!
-- Вам нужно хоть капельку любить своих героев, чтобы говорить с ними?
-- Я люблю их, ведь я сама их выбираю. Я беру тех, кто мне интересен. Я могу их любить или не любить, но мне они интересны.
-- Откровенно скандальные люди, к примеру, Поплавский, у вас были?
-- У меня был Поплавский, причем, я долго сомневалась, приглашать ли его. Программа получилась великолепная! Это одна из моих любимых программ, мне был безумно интересен сам процесс съемок. Поплавский хотел быть героем моей программы.
-- Он везде хочет быть…
-- Да. Мы говорили и об этом. И в какой-то момент я подумала: он на слуху, этот человек -- феномен! И мне стало интересно: почему он такой? Я его пригласила. Мы с ним прохохотали всю программу. И я поняла, что это очень житейски умный человек.
-- Он косноязычен. Часто говорит стандартными, заученными фразами.
-- Не-ет, я бы сказала, он по-своему афористичен… И я эту программу помню как одну из самых легких и интересных.
-- Елена! Говоря с вами, я ощущаю, что вы меня просто гипнотизируете. У вас какая-то наступательная, пылкая манера разговора…
-- Я так живу. Надо любить жизнь -- иначе зачем тогда жить?
-- Безусловно. Но ведь бывает, временами не любишь жизнь… Если вы не любите жизнь, то с таким же пылом?
-- Нет-нет, я очень неконфликтный человек. Конфликты меня ранят, мешают. Поэтому я стараюсь не конфликтовать. Но если уж меня припереть к стенке, возможны два варианта: либо я развернусь и уйду, сказав «до свидания», ничего не выясняя, -- и для меня человек просто перестает существовать. Навсегда! Либо я выясняю до последнего, что именно между нами плохо, и мы восстанавливаем либо не восстанавливаем наши отношения, и тогда опять «до свидания!» Две крайности!
-- Я все понял: у вас, что называется, «активная жизненная позиция»…
-- Наверное. Мне часто говорят: зачем тебе это надо? Зачем ты лезешь? Ты обязательно ищешь приключения на свою голову! Обязательно тебе надо кому-то помогать! У меня есть дом, дети, муж, есть хобби… У кого-то проблемы. Почему я туда, в эту проблему, влезаю? Я не могу объяснить, почему. Я чувствую, что должна это делать. И не потому, что я такая бессребреница -- это внутри меня.
-- Иначе жизнь кажется вам неполной?
-- Я не хотела бы, чтобы это так звучало -- немного наигранно, но у меня в самом деле какое-то странное чувство вины за все проблемы в этом мире. В моей жизни была одна история. Я поехала на какие-то курсы, мы жили в общежитии. И в одной из самых дальних комнат у девушки пропало кольцо. Это был нонсенс! Все люди взрослые, солидные -- и пропало кольцо! Мы собрались вместе, чтобы выяснить, кто это сделал. Глупая история. Но я до сих пор помню это чувство стыда, как будто я… виновата в пропаже!.. Это глупо! Может быть, это чисто близнецовское качество. Я даже пыталась выяснить у знакомого психолога: почему у меня возникает чувство вины за то, к чему я, точно знаю, не имею никакого отношения? Он сказал: ты так сделана, тут ничем не поможешь.
-- Ощущение вины за все человечество…
-- Это выглядит, повторяю, довольно глупо, но… Если ко мне подходит мальчишка и просит копеечку, глаза у него огромные и какие-то болезненные, ну не могу я ему отказать! При этом я пытаюсь выяснять у этого мальчишки, почему он сейчас не в школе, что с ним произошло…
-- Пытаетесь корректировать чужую жизнь… Интересно, а себя вы тоже… корректируете?..
-- С юности. С переходного возраста -- руки до колен, девать их некуда, конечности расползаются в разные стороны и вся ты жутко нескладная. И при этом жутко стеснительная. И я в 16 лет вдруг начала стесняться себя! Я была высокая, худенькая, руки-ноги вытянулись… Гулять я ходила с газеткой в руках, свернутой в трубочку -- некуда было девать руки. Болтались! (Смеется). Чтобы преодолеть комплекс стеснительности, я вывела для себя такое правило: в течение часа я раз шесть должна была подойти на улице к любым людям и спросить, который час. Если ко мне подойдут и спросят, который час, я ведь отвечу, правильно? Почему же мне не ответят? Таким образом я преодолевала эту стеснительность.
-- Извините, Лена, может, это вы всю жизнь преодолеваете комплекс стеснения? За счет телевидения?.. Кстати, откуда оно взялось?
-- Телевидение -- это другое. Когда я закончила школу, встал вопрос: кем быть? Я хотела быть врачом-педиатром. (Смеется).
-- Почему педиатром?
-- Мне нравилось общаться с детьми, нравилось рассказывать им какие-то истории… Мне казалось, что я буду хорошим врачом. Но в тот момент поступить в мединститут было крайне сложно, тогда все были «позвоночные», и когда я сдавала экзамены, мне совершенно откровенно на последнем экзамене, посмотрев на мои пятерки и четверки в «бегунке», сказали: мы вам, кроме тройки, ничего поставить не можем…
-- Вы не были круглой отличницей…
-- У меня была «четверка» по физкультуре, черчению и труду…
-- Трудиться не любили?
-- Ну да, вышивать крестиком…
-- Это не ваше -- борщи варить?
-- Не-не-не… Я, к сожалению, тут совершенно безнадежна.
-- Вы изначально были такой вот воздушной девушкой?
-- Близнецы -- знак Воздуха. Ничего не поделаешь -- я такой родилась.
-- Неземной?
-- Неземной. За это, конечно…
-- .. спасибо…
-- … Ему -- с одной стороны. С другой -- это, может, и плохо. И мне тогда откровенно сказали: не положено вам поступать, поскольку есть другие претенденты. Сказали, не стесняясь. Что девчонка может им ответить? Это была первая большая несправедливость в моей жизни.
-- Остро переживали?
-- Очень! Несправедливость я переживаю всегда очень остро, хотя теперь стараюсь приучать себя… Потом плюнула на все, а родители сказали: образование надо, а коль связей нет, поступай туда, где твои знания оценят. Я поступила в инженерно-строительный институт, потому что тогда конкурс туда был небольшой и со своими знаниями я туда прошла сразу, после двух экзаменов. Больше не сдавала.
-- Не представляю, каково с вашим темпераментом возиться с этими несущими конструкциями и блочными перекрытиями…
-- Я поступала очень просто… Тогда еще, в советские времена, я открыла для себя теорию бартера: я знала хорошо химию, терпимо, по тем временам, английский, потому что окончила английскую школу, и математику. Я решала умельцам нашим задачи по математике, химии, помогала с английским, а они мне чертили. У нас было очень много ребят после армии или после техникума -- они мне с первого по последний курсы все чертежи делали. Признаюсь честно!
-- А, так вы еще и закончили институт?
-- Закончила. И на «отлично». Даже поступала в аспирантуру. Кроме того, целый год жила в общежитии -- представляете, киевский тургеневски-розовый ребенок жил в общежитии! Меня соседки по комнате пытались научить варить кашу, но каша в моем исполнении напоминала, скорее, клейстер или замазку для окон…
-- Вас белоручкой считали?
-- Да.
-- Тогда ведь считалось, что ты должен уметь все, выпачкаться хорошенько, чтобы жизнь понять…
-- Да, это правда. Но я была другая, что ж поделаешь?
-- Тяжело, наверное, такой «тунеядке» пришлось в жизни?.. Как вы вообще попали на экран-то?..
-- После института я получила направление в аспирантуру, потом передумала и пошла работать в строительное управление. Очень скоро я поняла, какая это тягомотина, что немедленно надо что-то найти еще! Отдушину! И тут объявили конкурс теледикторов. Я никогда не хотела быть диктором -- обсуждают твой нос, твои глаза, твоего мужа, детей, мнимых любовников… Мне хотелось потусоваться, поговорить. Я пошла на этот конкурс и прошла, потому что совершенно не волновалась, была уверена, что не подойду. Вы бы видели этих 160 девушек-красавиц -- и всего на два места! Это был, скорее, конкурс красоты.
-- По тем временам это был единственный конкурс красоты…
-- И на этом конкурсе надо было сымпровизировать. Боже, я думала, они сейчас начнут читать какие-то монологи, Шекспира. И все такие красивые! Ноги от ушей, глаза, и я -- инженер-сантехник! А мне накануне подарили очень смешного Чебурашку, я его назвала Дмытрык… Самое смешное, что своего сына я через восемь лет назвала так же… В общем, я взяла эту игрушку, села и говорю: «Добрий вечiр вам, малятка! Любi хлопчики й дiвчатка!» Тогда был безумно популярен Дед Панас. Все начали хихикать. И я начала импровизировать, что Дед Панас уехал, я его соседка, и Дед Панас попросил меня рассказать ему сказку. У меня есть сосед-медвежонок Дмытрык, он так просился, я его с собой взяла и что-то там такое наплела… Но при этом я, не понимая сути, болтала, импровизировала, обезьянничала перед камерой… Я была собой. Я не играла.
-- Остальные играли.
-- Совершенно верно. Мне просто повезло: не зная законов телевидения, я совершенно случайно попала в десятку. Я пошла первая, потому что все нервничали… И я опять-таки не знала, что на того, кто сядет первым, СВЕТ ПОСТАВЯТ!.. А это значит, что при всех своих недостатках -- курносом носе, круглом лице, скулах -- я еще умудрилась выглядеть лучше других. Первой отработав свой кусок, я села и стала наблюдать за остальными. Кто-то рыдал, кто-то страдал, с кем-то была истерика. Все было красиво необыкновенно! Когда все это закончилось, я пошла с какой-то девочкой пить кофе, мы поболтала, посмотрели на Крещатик, 26, и я, помню, подумала: какой прелестный месяц я провела здесь! (Месяц мы готовились к этому конкурсу). Это была не строительная площадка и, конечно, не строительное управление, где я чувствовала себя инопланетянином.
-- А потом?
-- Прибежала домой и почувствовала, что очень устала. И легла спать. Меня разбудила бабушка -- уже был вечер. В этот день на работе я взяла отгул. Бабушка сказала: «Слухай, там якийсь ненормальний кличе тебе до телефону i каже, що вiн з телебачення». Я сказала: нет-нет, бабушка, это не ненормальный. Подошла к телефону, и ведущий дикторской группы Анатолий Васенюк сказал, что решением комиссии я прошла…
-- Вы в обморок, конечно…
-- У нас в коридоре стояла вешалка с такой маленькой ступенечкой, я села на эту ступенечку и подумала: попала! Я-то была молодым специалистом, по тогдашним законам я должна была три года отработать в стройуправлении. Я сказала: спасибо. Положила трубку, вышла на кухню. Там сидел весь родительский комитет: мама, папа, бабушка, все смотрели на меня перепуганными глазами. Я молча подошла к холодильнику, налила валерьянки, дала маме и бабушке, папа обошелся без нее… Мама трагическим шепотом произнесла: «Неужели ты выходишь замуж?» Я сказала: нет, мама, хуже! Я выиграла конкурс дикторов телевидения! Бабушка всплеснула руками и сказала: «Боже мiй, якi дурнi люди! Вони нiкого кращого не знайшли?» (Смеется). Вот так вот родители восприняли мою победу! Потом я еще год пыталась получить открепление, пришла к своему начальнику и сказала: разве вам будет лучше, если я начну болеть и бесконечно брать больничные? Лучше уж сразу открепите меня, как хрупкую, больную и совершенно ненужную…