Такая практика недавно с успехом была опробована в Фастове
Его задержали, когда он спешил к ожидающему его возле школы сынишке. Три дня он искренне пытался помочь следователю убедиться в своей невиновности, пока, несмотря на это, прокурор не подписал санкцию на арест, и он не понял, что его участь предрешена. Узнав, что по инкриминируемой ему статье (взяточничество в особо крупных размерах) полагается наказание «до 15 лет заключения», он пытался вскрыть себе вены, а выйдя из СИЗО «на подписку о невыезде», принял упаковку сильнодействующего успокаивающего персен-форте. Когда же, пережив и это, он спросил у подставившего его товарища: «За что?», то услышал: «Я на тебя обидывся».
Как же могло случиться, что работягу-Игнатенко обвинили во взяточничестве? Его версия этой истории банальна и невероятна одновременно. Банальна, потому что в зависти как движущей силе наветов и преступлений, увы, ничего необычного -- вспомните ментальный анекдот о том, что каждый украинец (русский, турок и т. д. ) за свою жизнь должен посадить дерево и соседа. И все-таки кажется невероятным, что это сделать так легко.
После того как Иван Васильевич посоветовал нерадивому подчиненному искать другую работу, тот написал в милицию заявление о том, что его начальник вымогает взятки
Когда Иван Игнатенко пришел на завод, работа ему сначала не понравилась. Собственно, и работы-то не было -- территория завода заросла бурьяном, и рабочие приходили туда, в основном, чтобы что-нибудь украсть. Но пришел новый директор Лазарь Константинов. Он хотел работать, поднять завод, и Иван Васильевич подставил ему свое плечо. Работал за троих, в выходные и сверхурочно. Лазарь Михайлович говорит, что и сейчас ему и заводу очень не хватает Игнатенко. «Он действительно дурной до работы мужик, побольше бы таких». После ареста Ивана Игнатенко руководство компании, которой принадлежит завод, заставило его уволить и взять на освободившееся место другого человека. Законны ли такие действия до суда? Нет, конечно. Впрочем, возвращаться к подчиненным, засадившим его в «Лукьяновку», Иван Васильевич и не собирается.
А случилось вот что. Новый директор и новый инженер-энергетик начали наводить порядок, требовать от людей работы, избавляться от пьяниц и бездельников -- всего было уволено до 40 процентов рабочих и итээровцев. Своих электриков Иван Васильевич тоже заставлял выкладываться на работе -- к сожалению, не всегда успешно. В таких случаях он бывал и несдержан. Но в то же время всегда готов был защитить интересы своих подчиненных (и материальные в том числе).
-- Когда у бригадира электриков Синеока родился ребенок, Иван ко мне пришел просить денег на коляску и пеленки-распашонки, -- вспоминает Лазарь Михайлович. -- Я всегда старался решать их проблемы, но после того, что случилось с Игнатенко, не удивлюсь, если и со мной поступят так же. Не любят у нас тех, кто работает…
Судя по всему, не все любили и Игнатенко. Строили, например, под его руководством автоматическую насосную станцию пожаротушения. Строили, в основном, в свободное время, по выходным, надеясь, естественно, заработать копейку. Пришло время расчета, но ни один из трех предложенных Игнатенко вариантов не понравился главбуху. В конце концов в платежной ведомости его фамилии не оказалось, а сумма, предназначенная электрику Костюкову, больше всех работавшему на объекте, была явно занижена. «Перераспределите сами внутри бригады», -- предложила Ивану Васильевичу главный бухгалтер, и он собрал подчиненных, чтобы объявить им о том, что из полученных сумм участники строительства насосной станции должны скинуться ему и Костюкову. Никто не возражал, хоть, как вскоре выяснилось, не все сочли такое перераспределение справедливым.
-- Конечно, Иван заслужил за свою работу деньги, -- считает директор, -- и мы нашли бы форму, чтобы отблагодарить его. Он просто поторопился.
Насосную сдали в мае, Ивана арестовали в конце августа -- о какой же торопливости речь?
Бригадир Синеок, как оказалось, особенно остро переживал «несправедливость», хотя ни он, ни другие не подошли к Игнатенко, к директору -- те наверняка бы развеяли его сомнения. Синеок пошел в милицию, да не один, а подбив еще двоих членов бригады. Там они заявили, что инженер вымогает у них взятку.
-- За что ему платить? За то, что он наряды раздавал и пальцем показывал, где кому работать?
Правда, свой визит Синеок и Ко приурочили к дню, когда Игнатенко, рассердившись на Синеока за халатность, из-за которой могло сгореть зерно в элеваторе, посоветовал ему искать другую работу. Совпадение? Синеок считает, что не более.
Приехавший издалека для свидания с сыном отец сказал только: «Опозорил ты нас, сынок»
… Когда брошенный в подвал Игнатенко понял, что его задержание с мечеными деньгами не недоразумение, он пытался перерезать себе вены нитками из распущенного для этой цели носка. «Тебе это ничего не даст, -- заверили сокамерники, перевязывая его руки, а нас могут наказать. Никому ни слова».
46 дней провел Иван в СИЗО, общаясь лишь с навязанным ему милицией адвокатом. Один раз приехавший издалека отец сумел встретиться с сыном. Иван до сих пор со слезами вспоминает слова отца: «Опозорил ты нас, сынок».
-- Он что, настолько социально опасен, что на свободе его держать нельзя было? Может, он мешал следствию? -- спросила я следователя Фастовской межрайонной прокуратуры Александра Леца, у которого только-только забрали дело Игнатенко, чтобы передать его в Васильковскую межрегиональную прокуратуру (изменение подследственности -- дело в следственной практике, надо сказать, чрезвычайно редкое).
-- Статья, в нарушении которой он подозревался (взяточничество в особо крупных размерах), тяжелая -- поэтому мерой пресечения ему вполне могло быть избрано содержание под стражей. Эти вопросы в компетенции прокурора. Я считаю, что Игнатенко виновен, хоть последнее слово за судом, естественно. Кстати, суды в таких случаях ограничиваются условными сроками.
Как же так, господин следователь, предвидя, что суд не лишил бы вашего подследственного свободы, вы берете почетную функцию карателя на себя? Не это ли на языке юриспруденции называется заведомо обвинительным характером следствия?
Мужской голос настоятельно рекомендует по телефону Ивану Игнатенко бояться и опасаться
Освободившись из СИЗО «на подписку», Иван Игнатенко настолько изменился -- потерял сон, все время плакал, что обеспокоенная жена купила ему сильнодействующее успокаивающее. Но ему не помогли ни нормальные, ни даже двойные его дозы. Стоя на балконе своего седьмого этажа, он боялся глянуть вниз -- бездна манила. Казалось, вся жизнь пошла прахом -- честное имя не восстановить, деньги, одолженные на адвоката, никогда не вернуть. Как-то, когда никого не было дома, он проглотил всю упаковку персен-форте, запив ее вином. Веки слипались, голова гудела… Вызванная вернувшейся женой «скорая» отвезла его в реанимацию, а оттуда он попал в психиатрическую больницу в Глевахе, где оставался целый месяц (а десять дней -- в поднадзорной палате, где больные -- от греха подальше -- находятся под постоянным присмотром санитара).
А как-то вечером, когда Игнатенко был уже дома, к нему пришел Володя Карауш, один из троих его бывших подчиненных, писавших в милиции злополучное заявление.
-- Иван Васильевич, мне нет прощения после того, что мы вам сделали. Я жить не хочу.
-- Разве я брал взятки, скажи, Володя?
-- Я так не считаю. Это ведь была договоренность. Это все Синеок затеял. Он на вас рассердился, а у него в милиции родственники -- вот он и подбил нас идти туда. Они с Чередниченко написали эти заявления, а я не хотел сначала, но в милиции меня продержали до ночи -- заставляли переписывать заявления моих товарищей. Они не хотели работать -- надо было гнать их сразу, а вы с ними возились. Вот и результат.
Этот визит состоялся в октябре, а уже сейчас Караушу объяснили, что его совестливость якобы идет вразрез с законностью. Иначе чем объяснить то, что на мой вопрос, брал ли Игнатенко взятки, он отвечал: «Все равно, то, что он делал, было незаконно». Третий борец с экспроприатором Игнатенко (электрик Чередниченко) на его вопрос: «За что?» -- ответил и того проще: «Я на тебя обидывся». И напомнил, как Иван Васильевич всердцах обматерил его, когда он за короткий срок сжег два дорогостоящих защитных аппарата.
Сейчас дело Игнатенко по распоряжению заместителя прокурора Киевской области Василия Попова расследуется в другой прокуратуре. Надеюсь, она сумеет дать правовую оценку, конечно же, небезупречному поведению Ивана Васильевича. А у него дома регулярно раздаются телефонные звонки. Мужской голос, который Ивану Васильевичу кажется смутно знакомым, настоятельно рекомендует ему бояться, остерегаться и т. д.
Похоже, что в этой истории действительно есть кому бояться.
«Facty i kommentarii «. 22 марта 2000. Право