Там акванавты испытывали продукты для космических полетов. Особенно им пришлись по вкусу… концентрированные крымские вина
В начале 60-х годов знаменитый французский путешественник Жак-Ив Кусто создал на дне Красного и Средиземного морей подводные лаборатории, в которых акванавты безвылазно жили неделями. Примеру Кусто последовала общественная лаборатория подводных исследований «Ихтиандр» из Донецка. Она начала работы, которые вылились в создание целой серии подводных домов в Черном море. О подробностях необычных экспериментов мы попросили рассказать их участника, доктора медицинских наук Сергея Гуляра.
-- Созданная нами серия подводных лабораторий «Ихтиандр» была в числе первых в мире, -- рассказывает Сергей Гуляр. -- Мы начинали с азов -- изучения реакции организма человека на жизнь в морской среде. «Ихтиандр-66» установили на глубине 12 метров, и акванавты жили в нем по нескольку суток.
Подводные лаборатории принципиально отличаются от подводных лодок: в субмаринах поддерживается обычное атмосферное давление, а вот в домах на дне давление такое же, как на глубине, на которой они находятся. Поэтому, например, в нашем «Ихтиандре» на люке не было герметичной крышки. Вода не врывалась в лабораторию, поскольку давление в ней и в окружающей среде было одинаковым. Каждые 10 метров глубины дают одну атмосферу. Значит, в подводных лабораториях Кусто, установленных на стометровой глубине, было 11 атмосфер. Мы же доказали принципиальную возможность пребывания человека на глубине до 2,5 тысяч метров -- эти эксперименты проводились в барокамере.
-- Вам приходилось жить в подводном доме?
-- Да, в 1967 году. Я с четырьмя другими акванавтами прожил под водой неделю. Наш дом состоял из трех комнат-отсеков. Размеры каждой -- примерно как у железнодорожного купе. В одной мы спали, в другой установили приборы и устроили столовую, а третью отвели для санузла и хозяйственных надобностей. Отсеки были расположены, как лучи у звезды. В месте их соединения находился отсек для выхода в воду.
-- Была ли практическая необходимость в этой затее?
-- Безусловно. Ведь для проведения многих подводных работ приходится опускаться на большие глубины и работать там длительное время. Проблема в том, что после сложных погружений всплытие растягивается надолго. Если всплывать быстро, в крови «вскипает» азот. Поэтому, скажем, декомпрессия после длительного пребывания на глубине 300 метров продолжается две недели! Возникла необходимость в таких лабораториях, как наша: поселившись в ней, акванавт может работать много суток кряду, не выходя на поверхность. В 60-х мы разрабатывали научные основы жизнеобеспечения таких жилищ, затем они получили широкое распространение. Правда, не у нас, а за рубежом.
-- Чем вы занимались целую неделю на дне?
-- Работы было невпроворот. Я занимался медицинскими, физиологическими и психологическими наблюдениями за акванавтами. К тому же, на моем попечении был целый зверинец -- лабораторные крысы, морские свинки, кролики. Затем пришлось их препарировать, чтобы подробнее изучить воздействие длительного пребывания под водой на живой организм. К нам даже доставили дрессированного дельфина -- хотели проверить, как он отреагирует на появление под водой человеческого жилья. Дельфин отнесся к нам совершенно спокойно.
Пищу мы в лаборатории не готовили: нам ее доставляли в специальном контейнере с поверхности. Этот контейнер делал за день рейсов пятнадцать -- доставлял нам приборы, технику.
-- Как долго можно жить в подводном доме?
-- Рекорд на глубине 14 метров установили американцы -- 60 суток. В 1971 году наши решили его превзойти. Тогда мы уже работали совместно с Институтом океанологии АН СССР. Была построена большая подводная лаборатория «Черномор» размерами с железнодорожную цистерну. В ней поселились пять акванавтов. Думаю, они добились бы своего -- пребывание под водой проходило нормально. Но на 52-е сутки разыгрался на редкость сильный шторм -- баллов восемь. Волна «добивала» до глубины 14 метров, на которой находился «Черномор». Лабораторию стало раскачивать, сорвало с якорей и понесло к берегу. Жизнь экипажа была в опасности. Хотя ребята задраили люк, но разбейся от удара иллюминатор -- произошло бы взрывное понижение давления. Последствия могли оказаться самыми плачевными, ведь команда не прошла декомпрессию, и кровь была насыщена растворенным азотом.
«Черномор» выбросило на берег в труднопроходимые заросли. Нам пришлось прорубать в них тропинку. Чтобы доставить команду в институт, в барокамеру, у нас было не более 20--25 минут, иначе кровь у акванавтов вскипела бы. Мы выстроили живую цепочку через зону прибоя и заросли и довели акванавтов до автомобиля, передавая из рук в руки. Затем машина пулей помчалась в институт. К счастью, успели -- спасательная операция заняла 17 минут. Для здоровья акванавтов это ЧП имело минимальные последствия.
Кстати, с «Черномором» связана весьма печальная история. Эта лаборатория и судно сопровождения создавались в московском хозрасчетном КБ. Его руководителей упекли в тюрьму, обвинив в «частнопредпринимательской деятельности, подрывающей экономические устои социализма»! Поначалу создание подводных жилищ было собственной инициативой энтузиастов. Работали за свои деньги. Чтобы провести месячную экспедицию, скидывались по 85 рублей. Получалась приличная сумма, ведь энтузиастов было около ста.
-- Что переживает человек, длительное время живущий при давлении, в несколько раз превышающем атмосферное?
-- В подводном доме может жить практически каждый более-менее здоровый человек. Атлетом быть не обязательно. Другое дело -- организм следует подготовить к давлению, чтобы оно, например, не порвало барабанные перепонки, не повредило лобные и гайморовы полости.
Впрочем, этого недостаточно. Ведь составляющие воздуха -- кислород, азот, углекислый газ, -- находясь под большим давлением, оказывают негативное воздействие. Кислород при 3--4 атмосферах становится токсичным, углекислота -- еще более ядовитой, а азот действует как алкоголь. Американские акванавты говаривают: одной глубине соответствует бокал мартини, другой -- два бокала. Поэтому экипажи проходят специальный курс тренировок, чтобы азотное опьянение не стало причиной несанкционированных действий. Но это не все -- для больших глубин приходится готовить «подводный» воздух. Скажем, содержание кислорода для глубины 100 метров уменьшают с 20,9% до 3% (этого достаточно для дыхания), азот разбавляют гелием или неоном. Гелий отличается меньшей плотностью, поэтому человеческий голос сильно искажается: становится крякающим, как у утенка. Без тренировки поначалу и не разберешь, о чем говорит собеседник.
В экспедиции 1968 года наш рацион обогатился экзотическими продуктами. Точнее, они были обычными -- мясо, каши, супы, соки, но в тюбиках, разработанных для космонавтов. Нам предложили их испытать. Из этого набора особенно понравились концентрированные крымские вина херес и мускат -- это были отборные напитки с ошеломляющим вкусом.
Космические продукты мы испытывали и при опробовании нашего подводного скафандра. Он кардинально отличался от обычного водолазного снаряжения -- даже по виду напоминал скафандр космонавта. У него была автономная система жизнеобеспечения: обогрев, снабжение воздухом, связь, питание, датчики контроля состояния организма, даже емкость, в которую можно справить малую нужду. В скафандре можно интенсивно работать сутки и более. Рекорд составил 37 часов 40 минут: акванавт поспал под водой и продолжил работу.
-- Были ли ваши разработки востребованы?
-- К сожалению, наши работы засекретили, и это основательно мешало делу. Только в 80-е годы, когда стали разведывать газ и нефть в Баренцевом море, мы добились снятия ограничений. На буровых платформах работы у акванавтов хватает: нужно осматривать и ремонтировать подводное оборудование. Это очень ответственное дело, ведь даже незначительная на первый взгляд оплошность может привести к выбросу газа и гибели бурового судна. Если на глубине возникает газовый «пузырь» объемом в стандартную комнату, у поверхности он разрастается до размеров футбольного поля, вода теряет плотность -- и судно камнем идет на дно. Такие трагедии случались, поэтому, кстати, газодобытчикам платят значительную надбавку, так называемые «гробовые». Вместе с мурманскими коллегами я занимался медицинским обеспечением подводных работ. А в Институте физиологии им. А. Богомольца НАН Украины создали отдел подводной физиологии, который доверили возглавить мне.
Тогда все необходимое оборудование купили за границей. Оказалось, что новая технология подводных работ не требует многосуточного пребывания на дне -- акванавты жили на судне в барокамере при высоком давлении и под воду спускались только для выполнения задания. К сожалению, наши знания и умения пока не востребованы на черноморских разработках газа и нефти. Государство же практически отказало нам в какой-либо поддержке.
«Facty i kommentarii «. 28 марта 2000. Жизнь