Двадцать лет назад в Киеве начал работу центр по биолокации, который стал в Советском Союзе первым официально признанным местом работы людей с необычными способностями
Древний способ поиска воды и полезных ископаемых с помощью лозы (он называется биолокацией), казалось бы, канул в Лету. Ан нет: его используют современные украинские геологи уже почти 30 лет. Правда, заниматься биолокацией может далеко не каждый. Асами в этом деле, требующем особого природного дара, становятся лишь единицы. В начале 80-х одаренные люди, которых искали по всей Украине, вошли в Координационно-методический центр по биолокации при Мингеологии УССР. На его счету масса интереснейших работ.
Пожалуй, наиболее впечатляющего успеха в применении биолокации добился геолог Олег Ивановский. В середине 80-х он обнаружил под площадкой, где начали строить четвертый реактор Ровенской АЭС, так называемые карстовые пустоты, которые прежде не заметили. Для строительства энергоблока выбрали другую площадку. Об этой истории написал «Огонек», и она стала громкой сенсацией. В 90-е годы Ивановский перешел на постоянную работу в геологическую службу Ровенской АЭС. Мы связались с ним по телефону.
-- Биолокация -- дело тонкое, уж очень зависящее от индивидуальных способностей человека. Один легко находит воду, другой -- ту или иную руду. А вот я, как оказалось, имею особый дар обнаруживать подземные пустоты, -- говорит Олег Ивановский. -- Возможно, поэтому в советское время компетентные органы привлекли меня к выполнению весьма деликатного задания. Речь шла о проверке оперативной информации, полученной от жителей приграничья: одно сопредельное государство ведет добычу наших полезных ископаемых. Рудник находится рядом с границей, и зарубежные горняки якобы втайне прорыли шахту на территорию бывшего СССР. На вертолете меня доставили в район предполагаемой пиратской добычи, и с помощью рамки (устройство, действующее подобное лозе) я обнаружил шахту. Возможно, информацию проверяли и другими методами, но вскоре мне сообщили, что наши официально предъявили претензии, и незаконную шахту закрыли.
А обнаружить пустоты под площадкой, выбранной для строительства реактора, помогло ЧП. Во время возведения хранилища топлива под землю провалился подъемный кран -- он попал на карстовую пустоту. На АЭС срочно вылетел заместитель министра геологии СССР Петр Сторчак. Он меня и пригласил поучаствовать в «разборе полетов». Я прозондировал стройплощадку хранилища и обнаружил еще одну пустоту. Ученые тогда запротестовали: мол, быть такого не может. Но проверка указанного мною места с помощью бурения подтвердила мою правоту. Мне предложили заняться другими объектами станции, и под местом, выбранным для 4-го реактора, я обнаружил четырнадцать пустот! Пришлось искать другую площадку. Причем в ней для надежности вкрутили 1200 буроналивных свай. Пустоты я обнаружил еще под одним реактором РАЭС -- их залили тремя тысячами кубометров специального раствора.
Меня привлекают для работы при различных аварийных ситуациях. Скажем, когда стал проваливаться цех «Днепродзержинскмаша», мне пришлось обследовать площадь в 40 гектаров. Биолокация позволила безошибочно обнаружить пустоты. Если бы их искали геофизическими методами, то понадобилось бы не менее двух миллионов гривен. В Севастополе довелось искать штольни, где с военных времен остались склады с оружием. В Крыму выполнил частную просьбу одного милиционера. К его матери каким-то образом попал клад древних золотых монет, по праздникам она выдавала сыну по одной. Но где хранятся монеты, держала в секрете. Мать умерла, так и не раскрыв тайну. Сын тщетно искал клад: потом обратился ко мне, и я нашел золото.
-- Если я здоров, могу решать практически любую задачу поиска, -- продолжает Олег Ивановский. -- А вот как это у меня получается, полностью объяснить не могу. Основную работу выполняет подсознание. Специальные знания необходимы, но без способностей они мало что дают. Так, в конце 80-х у меня учились более четырехсот человек, однако хороший специалист по биолокации получился только один. Это при том, что людей предварительно отбирали. Во многих случаях можно сразу уверенно сказать, что человеку нечего даже пытаться осваивать этот метод.
По словам начальника отдела Института геологических наук НАН Украины, доктора наук Леонида Галицкого, в стране есть не более десяти специалистов по биолокации, которых можно назвать высококлассными мастерами. Олег Ивановский один из них. На конкурсе, проведенном в 1995 году, он был признан лучшим в СНГ.
-- Ббиолокацией я занялся случайно, причем относился к этой идее весьма скептически, -- признается г-н Ивановский. -- Я тогда работал в геологической партии под Киевом. К нам с лекциями приехал Василий Стеценко -- человек, создавший и возглавивший Украинский координационно-методический центр по биолокации при Мингеологии УССР. Он как раз подыскивал способных людей из числа коллег-геологов. Я, помнится, во время его выступления бросал скептические замечания. А затем гость предложил желающим исследовать участок с помощью рамки. Участок уже был разведан, составлена карта. Но мы об этом не знали. К моему удивлению, рамка в моих руках стала реагировать на различные особенности грунта. Я набросал геологическую карту участка, она оказалась полной и точной. Так я стал работать со Стеценко. Всего нас было 15 операторов -- наставников по биолокации. Мое удостоверение имело номер три.
Василия Стеценко мы разыскали в Киеве. Он продолжает заниматься биолокацией.
-- Официально наш центр был создан в 1980 году, -- рассказывает он. -- Поскольку работали мы с результативностью 60--80% (традиционные геофизические методы эффективны на 30--40%), нам давали все больше заданий. Вскоре к нам стали записываться в очередь. Работали мы повсюду: скажем, нашли нефть на Камчатке и Сахалине, провели глубокую разведку в районе Мужиевского золотоносного месторождения в Карпатах, создали карту разломов и зон оползней в районе Ялты. В Артемовске благодаря нам остановили бессмысленное строительство огромной соляной шахты. На ее сооружение выделили миллионы рублей, но мы обследовали эту местность и обнаружили, что соли там мало.
Я первым из украинских геологов занялся биолокацией. Помог случай: в 1971 году (я работал начальником геологической партии на Донбассе) к нам приехал сотрудник московского института, изучавшего возможности древних методов поиска полезных ископаемых. Тогда я впервые взял в руки рамку и был очень удивлен, как безошибочно она находит воду под землей. Поначалу приходилось вышагивать с рамкой многие километры, а затем я научился работать глазами -- окидываешь взором пространство (при этом следует отключиться от посторонних мыслей и представить себе воду), и если вода поблизости есть, рамка реагирует. Я занимался биолокацией один, пока не рассказал о ней на совещании руководителей геологоразведочных партий. Все, в том числе люди, занимавшие высокие должности в министерстве, загорелись этой идеей. В Мингеологии решили официально проверить метод. Я занялся поиском способных к биолокации людей, с ними мы провели обследование ряда перспективных с точки зрения геологии районов. Наши выводы подтвердились. Так был создан наш центр.
-- В годы перестройки в Киеве при филиале союзного института повышения квалификации при Мингеологии СССР создали курсы по подготовке специалистов по биолокации, -- вспоминает бывший преподаватель этого института Игорь Павловец. -- Из двух тысяч претендентов мы тогда отобрали около ста человек. А все экзамены смогли сдать по окончании курса чуть более тридцати. Испытания заключались в следующем: экзаменуемых вывозили на местность, под которой находится заброшенная шахта. Нужно было обнаружить ее ходы и составить карту.
В ходе учебы тренировались примерно таким образом: искали системы водоснабжения, телефонных коммуникаций и составляли их карты. Для способного человека это несложная задача. Однако очень многое зависит от психологического состояния. Порой даже у асов, если они были не в духе или не настроились на поиск, ничего не получалось. Иногда развлекались. Например, мой друг Юрий Сирота на спор сумел определить, где спрятали его часы, с расстояния два километра. В Хмельницкой области мой приятель отыскал шесть месторождений минеральной воды, имеющей те же свойства, что и знаменитая «Нафтуся». Тогда специально издали брошюру, в которой перечислили сделанные с помощью биолокации находки.
Центр по биолокации входил в состав Мингеологии до 1992 года. Затем он начал работать самостоятельно.
-- Заказов стало гораздо меньше, но и сейчас нас привлекают к серьезным делам. Недавно, например, создали карту оползнеопасных мест в Закарпатье, в Литве искали нефть, -- продолжает Василий Стеценко. -- А в Бориславе уже в течение ряда лет мы ищем взрывоопасные колодцы.
Помните, в хрестоматийном романе Ивана Франко «Борислав смеется» старатели добывали нефть из специально вырытых для этого колодцев? Когда слои нефти иссякли, ямы засыпали. Спустя десятилетия в Бориславе стали происходить беспричинные, казалось бы, взрывы. Но ученые выяснили, что виной тому газ, скопившийся в нефтяных колодцах. Отыскать их с помощью обычных способов геологоразведки крайне сложно -- многие колодцы оказались под дорогами, тротуарами, постройками. Тогда и решили обратиться к нашим «лозоходцам». В Бориславе с помощью рамки мы отыскали уже более 200 взрывоопасных колодцев. К сожалению, за короткое время отыскать все нефтяные ямы невозможно. Поэтому опасность взрывов существует и ныне. Последний такой случай произошел несколько лет назад -- взорвался магазин. Погибли люди.
Помимо геологоразведки, многие из нашей группы могут поставить диагноз больным. Однажды я взялся помочь в подобной ситуации. Наш соотечественник, геолог, пропал в тайге. Поиски ни к чему не привели. Его родственники пришли ко мне, принесли фотографию. Сказать, где этот геолог, я, конечно, не мог, но ни секунды не сомневался, что он жив: запросто могу определить, человек на снимке здравствующий или умерший. Прошло не менее года, и эти люди ко мне позвонили с радостной новостью: геолог таки вышел к жилью. Оказалось, что он сумел приспособиться к одинокой жизни в тайге, питался орехами, ягодами и грибами.
«Facty i kommentarii «. 23 мая 2000. Жизнь