Рыбчинский приехал вовремя. Чудовищно, конечно, видеть нашего всегда подтянутого, бодрого Юрия Евгеньевича на костылях, но ничего не попишешь: проклятое ахиллово сухожилие срастается крайне медленно, и в гипсе Рыбчинскому положено быть еще пару месяцев. «А как же творческий вечер 25 мая?» -- чуть ли не хором воскликнули мы, когда увидели, сколько мучений доставляет Юрию Евгеньевичу любое движение. «Это мои проблемы», -- услышали мы ответ и увидели знакомую улыбку. Улыбку добрую и в то же время саркастическую. Улыбку человека, который столько в жизни преодолел, что хватило бы на десятерых. Он выдюжит. Теперь мы в этом не сомневаемся.
-- Алло-алло! Это Юрий Евгеньевич?
-- Да, Ирина Станиславовна!
-- (Рассмеялась). Ой, моя рыба дорогая! Юрочка, так болит сердце за нашу эстраду! За косматых, волосатых!
-- Я понимаю, вам нравятся больше такие, как Миколайчук -- лысые и босые.
-- Ваши песни, Юрочка, стали классикой. Как люди раньше умели верить и любить! А сейчас!.. «Я на тебе, ты на мене… » -- это ж набор слов! Уму непостижимо! Ваш долг, ваша честь как современного живого классика, потому что ваши песни стали классикой, спасите нас от этой нечистоты, нравственного падения! Ведь на это смотрят дети! Мы хотим аристократизма, примеров для подражания! Хотим блестящих, чистых, аккуратных, опрятных, чтобы видно было поч-те-ни-е!
-- К сожалению, это объективная реальность, но в любом процессе, как при родах, есть и кровь, и кое-что еще, как есть болезни, когда человек растет, так и любое явление, чтобы быть здоровым и выработать какой-то иммунитет, должно теми или иными болезнями переболеть. Поэтому спокойно относитесь к вещам, которые вас раздражают. Если вам не нравится, выключите телевизор или перейдите на другую программу.
-- Спешите делать добро! Спешите! До вашего второго 55-летия! Наступайте на глотку пошлости, низости и гадости! Целую, обнимаю и жду.
-- Добрый день! Сегодня на проводе Юрий Евгеньевич?
-- Я слушаю вас.
-- Вас беспокоит из Львова Марина.
-- Для меня неожиданность, что во Львове, оказывается, и по-русски умеют говорить…
-- Конечно, умеют. В том, что вы Мастер с большой буквы, сомнения нет. Хочется поздравить вас с наступающим днем рождения…
-- Он уже наступил, я уже родился, воды уже давно отошли. Пуповину уже перерезали.
-- Желаю вам удачи, любви, чтобы сын вас радовал, внуки. Юрий Евгеньевич, есть такая поговорка: талантам надо помогать, бездарности пробьются сами!
-- Это сказал один из моих учителей, замечательный поэт Лев Озеров, который родился в моем городе Киеве, но был профессором Литинститута в Москве…
-- Вот видите! У нас во Львове есть девочка, замечательная, с очень неординарным голосом, с замечательным тембром и сильными вокальными данными. Ей 17 лет. Когда-то эту девочку слушал Александр Злотник в Киеве, но тогда она была маленькая. У нас таких певцов в Украине очень мало, тембр потрясающий…
-- Дайте ей мой телефон, перезвоните мне, а лучше записать ее голос, чтобы я послушал, как она поет. И привезите в Киев.
-- Есть запись годовой давности.
-- Это неважно. Пусть сейчас зайдет в студию и запишет хотя бы один куплет: мне достаточно.
-- Есть три песни, серьезные.
-- Достаточно одной.
-- Если не вы, то, может, просто подскажете, куда обратиться.
-- Покажите мне! Я девочек еще умею оценивать.
-- Юрий Евгеньевич, я вас целую. Всего вам доброго! Счастья, успехов, здоровья.
-- Всем девочкам Львова привет передавайте!
-- Спасибо, что услышали и откликнулись.
-- Юрий! Здравствуй! Это твой двоюродный брат. Я вернулся из армии. Я горжусь тобой и хочу, чтобы твой талант не иссякал! Я помню своего дядю, твоего отца Евгения Ивановича… Твой отец был для меня примером офицера-кавалериста Красной Армии, который воспитал такого сына, как ты.
-- «Замечательная» была армия! Слава Богу, почила в бозе, потому что она моего отца, который был двухметрового роста, забрала в кавалерию, а потом полгода для этого человека искали лошадь, потому что ни одна лошадь под 100-килограммовым моим отцом с места не могла сдвинуться.
-- Добрый день!
-- До-обрый день!
-- Это прямая линия? Могу я поговорить с Юрием Евгеньевичем Рыбчинским?
-- Слушаю вас.
-- Ой, это вы? (Помехи в трубке).
-- Прямая линия начала искривляться сразу, как только вы сказали «ой!»
-- Хотела у вас спросить: одно время на эстраде была певица, которую звали Инна Д'арк. В последнее время ее почему-то не видно. Я знаю, что вы сотрудничали с этой певицей.
-- Да. А сейчас ее нет, она уехала из Киева, и я не знаю, где она.
-- Вы на провокационные вопросы отвечаете?
-- Если вы провокатор, то отвечу.
-- Очень часто сотрудничество композитора и певицы, поэта и певицы как бы не ограничивается только творчеством…
-- Вы спрашиваете: часто или нет?
-- Я хотела спросить по поводу Инны Д'арк.
-- Вы хотели спросить: любил я ее или нет? Любил.
-- Поэта должен кто-то вдохновлять…
-- Поэт -- такой же человек, как другие, -- не знает, когда споткнется, когда влюбится, когда с ним что-то произойдет…
-- То есть это была ваша муза?
-- Не знаю. Наверное, и муза была тоже.
-- Женщины вдохновляют поэтов на стихи?
-- Если поэт -- полноценный мужчина, то да.
-- Гм! А у вас как?
-- У меня с этим вопросом все в порядке: и с вдохновением, и с вдохновительницами (смеется).
-- А сейчас муза к вам часто прилетает?
-- Она просто не выходит из квартиры! (Смеется). Она -- моя жена!
-- Юрия Рыбчинского можно? Это Володя Кодрянский, если помнишь такого… Мы с тобой четыре года в одном доме жили. На Оболони. У нас общие друзья. Как твоя нога?
-- Какую ты имеешь в виду: левую, правую?
-- В «ФАКТАХ» я прочел, что ты ногу повредил…
-- Я сейчас напоминаю -- одна нога в гипсе, на костылях -- модель украинского футбола… И правая моя нога, опорная, на которую можно опираться и ходить, -- это киевское «Динамо», а левая нога -- как все остальные команды. А все вместе -- я на костылях -- нынешний украинский футбол.
-- Это Юрий Рыбчинский? Вас приветствуют из Днепропетровска.
-- Я очень рад слышать нашу вторую столицу, кузницу наших кадров.
-- Сотрудники КБ «Южное» поздравляет вас с днем рождения.
-- Самый лучший завод на территории бывшего Советского Союза. Я считаю, что самые лучшие специалисты работали на этом заводе, я благодарю вас за то, что вы воспитали нашего Президента. Желаю вам всегда оставаться только южными, и чтобы северные ветры вас не коснулись. Как только выздоровею, обязательно приеду к вам с концертом. Чтобы пройти на ваш завод, нужен спецпропуск?
-- Вы нам позвоните, мы вам быстренько его оформим.
-- Мне ж так понравится, что я не захочу уйти с завода! Я у вас попрошу поэтического убежища!
-- Юрий Евгеньевич, Анатолий Матвейчук вас беспокоит!
-- Ну, дорогой мой Толя.
-- Я рад, что дозвонился к вам.
-- Лучше бы ты мне дозвонился домой. Твои места на мой концерт забронированы.
-- Вы не забыли, что я считаю себя вашим последователем…
-- Неважно, есть ли у тебя исследователи, а важно -- есть ли у тебя последователи. Как говорил Евтушенко.
-- Как вы относитесь к тому, что образ украинца ассоциируется с каким-то полудебилом, тупым, ограниченным -- таким его сейчас экспортируют наши рок-группы? Я считаю вас образцом украинца, который несет в себе позитивное, интеллектуальное начало.
-- В старые времена тиражировали образ украинца с оселедцем, в шароварах. Я прекрасно отношусь к запорожцам, но считаю, что как смешно и нелепо выглядела бы Америка, если бы показывала только индейцев с перьями, точно так же нелепо выглядим и мы, когда хотим одеться в шаровары, которые нужны были для военных целей. Оселедец тоже нужен был только для того, чтобы не перепутать своих с чужими. Я не думаю, что рок-группы не должны быть. Другое дело, что некоторым, которые их эксплуатируют…
-- И создают имидж Украины…
-- Есть спецслужбы в разных странах, которые заинтересованы в том, что тормозить наше нормальное развитие и подавать наш образ негативно… Они с удовольствием используют эти группы, чтобы показать: украинец -- это сало, полуидиот, человек, который обязательно говорит на суржике… И кому-то это выгодно. Я отношусь к этому отрицательно. Для создания смешного образа, как это делают «Кролики», или для юмористических целей это годится, но не как основной, стопроцентный образ… Для меня украинец -- это академик Патон, Лобановский. Не важна национальность человека -- важно, что он вырос в Украине, что он несет то, что ему Украина дала… Гении рождались на этой территории!
-- Я желаю вам здоровья и чтобы в будущем с вами никогда не случались никакие казусы.
-- Тебя я, Толя, считаю настоящим, красивым образцом украинца. Желаю тебе удачи!
-- Спасибо.
-- Але! Здравствуйте!.. Это Юрий Евгеньевич?.. Это Вера из Киева. Это правда, что вы родились на Подоле?.. А как это было?..
-- Как я родился? Таким же способом, как и все. Только все шли головкой, а я, по-моему, попкой лез… Мне так говорили.
-- Игры своего детства помните?..
-- Игры были 1945 года. Мы в войну играли. Иногда это заканчивалось плачевно, потому что были две команды -- кто немцы, кто наши… Впечатления были от фильмов и от рассказов о войне… Кому-то приходилось быть нашим, из них выбирали Сталина, а кому-то приходилось быть немцем, и, естественно, из них выбирали Гитлера. Один раз во дворе играли в войну, и пацана, которому выпало несчастье быть Гитлером, чуть не повесили. Действительно повесили, и он спокойно полез в эту петлю… И слава Богу, что выскочил дядька с топором и разрубил веревку. Потом играли в квача, когда надо было кого-то догнать и запятнать. Пятнашки. Естественно, самая популярная игра была в жмурки -- все любили прятаться. В то время это была символичная игра, потому что от сталинского режима каждый куда-то хотел спрятаться, казалось, что за всеми следят. Дети, конечно, ничего не понимали, это передавалось от родителей, которые говорили: об этом нельзя говорить, об этом не спрашивай…
-- А что вам запомнилось из детства?..
-- Я никогда не забуду день смерти Сталина. Не потому, что Сталин умер… В 1953 году мне было 8 лет. Мы стояли в школе у парт, в красно-черных траурных повязках… Тогда еще на заводах были гудки. Каждый час по всей стране -- гудки! Было грустно. Взрослые плакали… В нашем дворе в этот день было свое горе. Жила у нас красивая девочка с удивительным именем Ирма… И все мальчики моего поколения, десятилетние, ее боготворили, она всем нравилась. И она как раз за несколько дней до смерти Сталина попала под машину… Ее хоронили утром в тот же день. И мне было грустно из-за этого. Я шел из школы, по Щекавицкой улице, и плакал. Плакал, что Ирма погибла. И вдруг навстречу идет человек с земляным цветом лица, серый весь. Он остановился и спросил: мальчик, почему ты плачешь? Я подумал: ну что я буду рассказывать об Ирме, и сказал то, что как бы объединяло многих людей: Сталин умер! Он сказал тогда важную фразу: вытри слезы, сынок! И улыбнись! Тиран умер.
-- Вы хорошо учились?
-- Наверное, да. Во всяком случае, четверку по поведению мне очень часто ставили. Когда я закончил 9-й класс, у меня были почти все «пятерки», а по поведению -- «четыре».
-- Из-за чего?..
-- Из-за языка… Мог сказать учителям такое… Например, очень хотелось сострить. Писал пародии на учителей. Ну, например, преподавательница украинского языка задала написать сочинение о Тычине. Этим Тычиной нас так достали, особенно стихами о партии и так далее… Потом я узнал, что в свое время это был гениальный поэт, но советская власть из него сделала поэтического урода. Этим уродством он меня оскорбил, и я написал сочинение, которое помню до сих пор… Годы надо представить, что это были за годы -- 1960 год, тот режим, который еще сохранялся… «Прожив д›д Тичина б›ля великого моря поез›, виловлював золоту рибку ›з стал›нських ринв… » Естественно, испугалась и учительница, и директриса, потому что это была такая крамола!..
-- Все люди, имеющие отношение к творческому Олимпу, проходили через определенную процедуру: для получения определенного звания, ступени надо было написать песню или стих о Советской власти…
-- У меня было единственное стихотворение, написанное о партии в то время. Напротив ЦК партии был дом Городецкого. И я написал «Дом с химерами наружу, дом с химерами -- внутри»… А в 9-м классе были стихи: век XX-й -- наша реальность, век вождей и вождения за нос… Я писал стихи в студенческие годы, которые ходили по рукам: «Песня скоморохов о царе Горохе» -- стихи против власти, тогда Хрущев был… Я тогда на целину съездил и видел колоссальный урожай, какого никогда ни на Украине, ни на Кубани не было. Когда вернулся в Киев -- здесь ели хлеб с горохом, это был 1964 год… И я не скрывал эти стихи, я выступал на тех вечерах, на которых выступали и Стус, и Лина Костенко… «Жил да был, ох, царь Горох, он заставил, эх, есть горох всех. Ели-ели, говорили, ох, чтоб он сдох, царь Горох. До Гороха был царь, царь-косарь, он косил, что было сил, ох, и многих он скосил, царь-косарь. Но чуть свет, чуть заря вдруг не стало косаря. В Нижнем окали, в Москве акали, ох и плакали, горько плакали. Но пришел царь Горох, ох! Он сказал: царь-косарь плох. Опирался он на плаху, косаря пошлем к Аллаху. И не стало больше плах, ох, ах! Не получили палачи золотые калачи… » И так далее. Мне было лет 19. И за это стихотворение меня собирались исключить из комсомола и из университета… Меня спасло только то, что в это время произошел брежневский переворот, сняли Хрущева, и прецедента для того, чтобы меня судить, не было… Оказалось, что я напророчил -- и сбылось…
Материал подготовлен Андреем АРХАНГЕЛЬСКИМ, Томилой КОНОНОВОЙ и Светланой ОЛЕФИР, «ФАКТЫ»
«Facty i kommentarii «. 25 мая 2000. Культура