В июне 1998 года 19-летний рядовой Вадим Собко на 10-й погранзаставе в Алупке расстрелял из автомата начальника заставы и троих сослуживцев. «ФАКТЫ» писали об этом беспрецедентном преступлении (8 июля и 25 декабря 1998 г. ). Военные юристы говорят, что за последние 20 лет в Украине ничего подобного не случалось. 22 декабря 1998 года военный суд ВМС Украины приговорил Собко к исключительной мере наказания и обязал военную часть, в которой он служил, возместить близким всех четырех погибших пограничников моральный ущерб -- по 30 тысяч гривен. Казалось бы, справедливость восторжествовала: преступник понес заслуженное наказание, а убитые горем отцы и матери погибших получат хотя бы ничтожную толику того, что им могли бы дать безвременно ушедшие из жизни сыновья. Однако на днях в редакцию пришли письма, из которых следует, что точку в этом деле ставить еще рано…
Для того чтобы понять, что же происходит сегодня с «делом Собко», следует вернуться к трагическому июньскому утру, когда на 10-й погранзаставе, расположенной на берегу Черного моря, прозвучали автоматные выстрелы.
25 июня 1998 года младший сержант Вячеслав Кормалев и рядовой Вадим Собко несли дежурство на посту технического наблюдения (ПТН). Оба были вооружены штык-ножами. Рано утром их сменил вооруженный автоматом рядовой Дмитрий Глебов, с которым Собко, по показаниям его сослуживцев, дружил. Кормалев и Собко отправились спать. Но едва Глебов сел за стол и открыл журнал, как в помещение ПТН вошел Собко. Как было сказано в приговоре суда, Собко «обманным путем завладел автоматом АКС-74 со штык-ножом и 50 патронами калибром 5,45 мм». Собко выстрелил в упор в 19-летнего Диму, затем проследовал в комнату, где спал начальник заставы, 32-летний старший лейтенант Михаил Колесник, и расстрелял его. После этого Собко зашел в канцелярию, где находился дежурный по заставе 22-летний старший сержант Иван Ходан, и дал по нему очередь. Выйдя в коридор, Собко увидел 19-летнего младшего сержанта Александра Салейчука и снова нажал на курок. В общей сложности преступник выпустил 19 пуль и лишь две-три не попали в цель.
Хладнокровно расправившись со своими товарищами, убийца, прихватив с собой оружие, ударился в бега. Два дня правоохранительные органы Крыма и военные ловили преступника, прекрасно понимая, какие беды может натворить беглец, имея при себе автомат и два почти полных рожка. Задержали его в окрестностях Алушты.
22 декабря 1998 года в Симферополе состоялся суд над Вадимом Собко. Военный суд ВМС Украины приговорил его к исключительной мере наказания и обязал воинскую часть, в которой он служил, выплатить четырем родственникам убитых военнослужащих по 30 тысяч гривен.
Как и положено по закону, и адвокат Вадима Собко, и воинская часть подали кассационные жалобы в Киев. Адвокат просил заменить расстрел подзащитного лишением свободы, а пограничники, ссылаясь на то, что Собко в момент убийства не находился при исполнении служебных обязанностей, поскольку сменился с поста и должен был отдыхать, потребовали, чтобы 120 тысяч гривен заплатил сам осужденный. В апреле 1999 года военная коллегия Верховного суда Украины приговор Вадиму Собко оставила без изменений, а в части возмещения морального ущерба родственникам погибших приговор был отменен, «поскольку воинская часть не была привлечена по делу в качестве гражданского ответчика».
В июле 1999 года военный суд ВМС Украины в Севастополе по письменным заявлениям родственников убитых привлек в «качестве надлежащего ответчика» пограничников и, сославшись на действующее законодательство, обязал воинскую часть выплатить пресловутые 120 тысяч гривен. Пограничники с этим не согласились и обжаловали решение севастопольского суда. 7 октября военная коллегия Верховного суда Украины снова отменила решение военного суда ВМС Украины и направила дело в Севастополь «на новое судебное рассмотрение» в ином составе с формулировкой «установить надлежащего ответчика».
«Из Глебовых я осталась одна единственная на этом свете, -- обращается Нина Михайловна Глебова в письме, адресованном министру обороны Украины и военному прокурору ВМС Украины. -- Мы с мужем жили честно и растили сына, отдавая ему до последней капли свою любовь. Был он честным, добрым, хотя я понимала: вырастили мы его не для этой жизни, сейчас надо быть таким, как Собко. Я отдала вам своего сына, а что вы дали мне взамен? Горе, слезы, суды, бесконечные переписки. Дайте мне ответ, как мне жить без сына и мужа? (отец Димы Глебова умер, не перенеся потери единственного сына. -- В. К. ). Кто спросил меня, как тебе живется? Кто и чем помог? Я занимаюсь переписками, которые отнимают у меня здоровье и силы. Верните мне сына… »
«Я не могу понять командование воинскjq частb и судей, которые доказывают мне, что Собко не находился при исполнении служебных обязанностей, -- пишет Нина Михайловна в письме, адресованном «ФАКТАМ». -- Почему воинская часть не отвечает за порядок и безопасность, за жизнь солдат? У меня забрали сына, я его берегла более 18 лет. После призыва в армию ответственность за жизнь и здоровье сына взяло на себя государство в лице воинской части. И судиться со мной незачем. Я и так хлебнула горя достаточно -- похоронила и сына, и мужа. За что и почему воинская часть за месяц загубила моего сына, мою жизнь, мужа и вздумала судиться со мной?»
Собственно говоря, позицию пограничников понять несложно. Они хотят, чтобы деньги заплатил «надлежащий ответчик», то есть приговоренный к расстрелу убийца Собко. Если быть до конца объективным, то следует сказать, что в произошедшей трагедии виноваты многие. Виновата мать Собко, не уделявшая воспитанию сынf должного внимания. Виноват киевский военкомат, отправивший Вадима в погранвойска (симферопольские эксперты признали у Собко психопатию возбудимого круга, в связи с чем он не должен был служить в армии). Виновата учебка, где на «заскоки» Собко не обратили внимания.
А что же пограничники? Разве они не виноваты? Любопытно отметить, что командир Крымского погранотряда сразу после трагедии написал письмо Нине Михайловне: «Мне как командиру части, где проходил службу Ваш сын, и должностному лицу, ответственному перед Вами и государством за его благополучие, жизнь и здоровье, особо стыдно и обидно сознавать о его безвременной утрате. Вы воспитали достойного гражданина и настоящего защитника своей Родины -- он исполнял свой воинский долг до конца!».
«На душе очень тяжело, кусочек сердца у меня оторвали, а теперь воинская часть насыпала соль на рану, -- пишет Светлана Кравченко, сестра Михаила Колесника, живущая в Белоруссии. -- Получается, что жизнь, честь и достоинство военнослужащего погранвойск не охраняется законом. Мой брат служил Украине, был гражданином Украины. Он был добрым и честным. Родители очень слабые. У отца 14 лет больное сердце, он инвалид первой группы. Мать, когда приезжает на могилу, плачет и просит: «Мишенька! Возьми меня к себе!» Все я взяла на себя, чтобы облегчить их страдания. Я чувствую себя виноватой в его смерти. Всегда я ему советовала оставаться в армии. После аварии на ЧАЭС мой ребенок получил большую дозу радиации, а дочь впоследствии стала инвалидом. Я говорила брату, что в Крыму воздух чище и дети у него будут здоровыми. Почему убили моего брата? За что? Пусть не выплачивают моральный ущерб, а вернут живого Мишу!»
«От нашего имени просим опубликовать на страницах газеты это письмо, наше горе и нашу беду, -- пишет в «ФАКТЫ» Григорий Салейчук из Житомира. -- Как мальчик рос, что ел, чем болел -- государству было все равно. При достижении призывного возраста юноши военкомат брал на себя обязательства: «Государство гарантирует социальную и правовую защиту военнослужащих Пограничных войск и членов их семей в соответствии с законодательством Украины». В действительности мы, родители, остались со своим горем один на один и никому не нужны. Зачем же в таком случае наших детей призывают на военную службу, если на бумаге гарантируют их защиту, а на самом деле за них никто не отвечает?».
2 декабря в Севастополе состоялось третье судебное заседание. Исковые требования потерпевших были удовлетворены. Правда, сумма морального ущерба была несколько уменьшена -- воинская часть должна выплатить близким убитых пограничников по 20 тысяч гривен. Пограничники, как и положено по закону, обжаловали севастопольский приговор в Киеве. Они просят уменьшить требуемую сумму в 10 раз и чтобы эти деньги выплатила не воинская часть, а Госкомграницы Украины.
Не будем комментировать решения судебных органов -- в конце концов, судьи руководствуются действующим законодательством, а не эмоциями. Но если в Украине и дальше таким вот образом будут «гарантироваться» права военнослужащих, то кто же завтра пойдет служить в нашу армию?