21 декабря вождю всех времен и народов исполнилось бы 120 лет
В жизни любого главы государства личная охрана занимает особое место. Телохранитель, как тень, всегда находится рядом, и его жизнь невольно соприкасается с жизнью тех, кого он охраняет. Для жителя Днепропетровска Григория Тимофеевича Пушкарева жизнь разделилась надвое -- до службы в охране Сталина и после.
-- Родился я в Сибири, в селе Степное, -- рассказывает Григорий Тимофеевич. -- Рос обычным мальчишкой и никогда не думал, что суждено мне будет самого Сталина охранять. Позже переехал в Сталинск (ныне город Новокузнецк), а в 1943 году после окончания школы командиров «сорокапятки» (пушка 45-го калибра), которую в народе еще называли «прощай, Родина!», я попал на фронт, где был ранен. После госпиталя меня направили на учебу в Киевское артиллерийское училище им. С. М. Кирова. Через два года окончил его и отправился на учебу в межкраевую школу МГБ СССР в Новосибирске. Кстати, направлением в эти школы обычно занимался знаменитый СМЕРШ. В школах МГБ СССР готовили офицеров для работы в контрразведке. Через два года (в 1947 году), как раз к моменту окончания моей учебы в межкраевой школе, из Москвы приехала группа офицеров. Столичные гости присутствовали на всех экзаменах и внимательно присматривались к каждому выпускнику. А после вручения дипломов отобрали 20 человек, в том числе и меня, посадили в вагон и увезли в Москву. Никто с нами не разговаривал, никто ни о чем не спрашивал -- просто дали понять, что мы получили назначение на работу в центр ПГУО УМГБ СССР. По приезде в Москву нас разместили в Подмосковье в учебном центре и стали готовить…
Мы тогда, конечно же, не знали, к чему нас готовят. Но учили в центре абсолютно всему. Не только тому, как вести себя в боевой обстановке или в случае теракта, -- это подразумевалось. Все мы были мастерами спорта по стрельбе из пистолета, автомата и из 30 очков выбивали все 30… Даже как правильно галстук к рубашке подобрать и в театре себя вести, тоже учили.
Известие о том, что нас готовят к службе в охране Сталина, было большой неожиданностью. В те послевоенные времена было достаточно преступников или террористов -- было с кем вести борьбу… В охрану же я попал совершенно случайно, потому что не подходил ни по каким параметрам. Во-первых, рост у меня -- 1м 74 см, а Сталин высоких не любил. Сам-то он был невысокого роста. Поэтому людей выше 1 м 70 см в охрану к Сталину не брали. Во-вторых, мой отец до революции служил в Преображенском полку, лично охранял царевича Алексея, сына Николая II. В 1937 году его арестовали и освободили только через два года. Так что прошлое у моего отца было далеко не безупречным. Но в охрану к Сталину меня взяли, несмотря на эти, так сказать, отягчающие обстоятельства. Действительно, по воле случая…
-- В 80-х годах в очень популярном тогда журнале «Юность» я с большим удивлением прочел рассказ о том, как на Мессерской даче готовилось покушение на Сталина. Автор рассказа подробно описал, как террористы пробрались к самой даче, но возле веранды столкнулись с охранником по кличке Цыган, который вступил с ними в единоборство. Цыган был ранен, и его отвезли в госпиталь. А после того как ему сделали операцию, в госпиталь приехал сам Иосиф Виссарионович и отпаивал героя грузинским вином, сделанным из роз.
Пришлось мне написать в редакцию письмо-опровержение. Дело в том, что в 1948 году в Мессерах единственным человеком по кличке Цыган был я. Других охранников с такой кличкой на даче не было. Как не было и самого покушения. Все это выдумки. В охране Сталина я находился с 1947 года практически до самой его смерти, и при мне никаких покушений на Иосифа Виссарионовича не было.
У Сталина было три кольца охраны. Первое, так называемая девятка, -- выездная группа, которая везде и всюду его сопровождала. Я и другие мои коллеги подкрепляли эту группу. У каждого из нас были три обоймы кольта, три обоймы вальтера и финский нож, которым с 15--20 метров мы легко поражали цель. Сопровождал его не один охранник, а двадцать вооруженных до зубов бойцов. За всю службу в охране Сталина мне довелось спасти жизнь только одному человеку -- жене Микояна. Как раз в Мессерах это и произошло.
О приезде Микояна к Сталину мы обычно знали заранее. Если на столах появлялось самое лучшее сухое армянское вино, которое так любил Микоян, значит, скоро жди и его самого. Семейство с ним приезжало большое. Жену Микояна, пожилую худенькую женщину, мы сопровождали на прогулках. Однажды на одной из прогулок она вдруг как-то остановилась, как вкопанная, и в одну точку смотрит. Я тоже бросил туда взгляд, вижу -- змея-медянка уже скручивается, к броску готовится. Как бросился я на нее с прутом! Еле успел. Несколько раз ударил -- и все, дальше пошли.
-- С нами, офицерами личной охраны, Иосиф Виссарионович обращался очень хорошо. Никто из нас не слышал, чтобы он кричал или ругал кого бы то ни было. Он ко всем относился с большим уважением. Очень любил дочь, Светлану Аллилуеву, называя ее ласково секретаркой. Когда у них не получалось встретиться друг с другом, они обязательно обменивались записками. «Моя дорогая Секретарка, -- писал дочери Иосиф Виссарионович, -- ты меня сегодня не жди, я приеду завтра». Совсем по-другому относился Дед (так называли Сталина подчиненные) к сыну Василию. Сталин Василия не любил. Хорошо помню, как однажды тот приехал к отцу без предупреждения. А к Сталину без звонка только четыре человека могли войти -- Молотов, Маленков, Каганович и Ворошилов. Все остальные -- по звонку. И Василий Иосифович не был исключением. Мы, естественно, доложили Сталину о приходе сына, а тот в приеме отказал. «Нечего, -- говорит, -- ему здесь делать». Пришлось нам, охранникам, смягчать сталинскую категоричность и объяснять Василию, что отец занят. Однажды пришло время Василию новое звание получать, а Сталин сказал, как отрезал: «Молод еще, пусть в полковниках ходит». С нами же сын Сталина был прост в обращении. Любил выпить и нас иногда приглашал. Вместе мы заходили в заветный подвальчик и там угощались. Иногда Василий Иосифович широким жестом доставал чековую книжку и выписывал чек, рассчитываясь за всех.
Только одного человека из своего окружения Сталин выделял особо. Жукова. Только его. И на равных со Сталиным мог говорить только он. Однажды знаменитый Кошкин (конструктор танка Т-34) подарил Сталину красивейший часовой механизм: на черную горку поднимается крошечный танк, сделанный из золота. Выше -- лампа, в черный корпус которой встроены часы. При вручении подарка присутствовал Жуков. Как стал он кнопки нажимать -- то с одной стороны, то с другой! А Сталин его и спрашивает: «Нравится?» -- «Ой, нравится, Иосиф Виссарионович!» -- «Тогда забирай!» Когда Сталин умер и в Гори создали музей, Жуков подарок Сталина передал туда.
-- За время службы мне приходилось встречаться практически со всеми членами политбюро ЦК ВКП(б): с Кагановичем, Молотовым, Ворошиловым и, конечно же, с Берией. Несмотря на ореол зловещей таинственности, которым была окутана его фигура, с офицерами охраны он был очень вежлив и предпочитал иметь доверительные отношения. Любил бывать в нашем коллективе, особенно в резервной смене, которая располагалась в специальном помещении, где можно было не только перекусить, но и развлечься -- поиграть в бильярд, например. Берия приходил в резервную комнату и, если кто-то из нас играл в домино, обязательно подсаживался и с азартом принимался забивать козла. А у нас был такой порядок: кто проигрывал, обязательно лез под стол. Те, кто проигрывал несколько раз, залезали под кровать с низкой металлической сеткой. Я не помню, доводилось ли бывать Берии под этой кроватью, а вот под стол он лазил, это точно, никогда не отказывался.
Все вместе члены политбюро собирались у Сталина, как правило, раз в неделю -- во время застолий, которые Иосиф Виссарионович очень любил. Я неоднократно бывал свидетелем этих попоек. Все происходило ночью. И веселились иногда до самого утра. Благо, поводов для праздников было предостаточно. То День Конституции, то 1 Мая, то день рождения у кого-то из членов политбюро. Праздновали в столовой. Гости должны были сами за собой ухаживать. Для этого вдоль стен стояли столы с различными блюдами. Каждый подходил и брал то, что ему хотелось, и уже с полной тарелкой садился за общий стол. Из спиртного всегда были водка, французский и армянский коньяки, американское виски и грузинское вино. Наливал себе каждый тоже сам. Дед сидел во главе стола. С правой стороны от него -- бутылка сухого грузинского вина (как правило, либо «Хванчкара», либо столовое N 15, 21 или 22). Сталин брал бутылку, фужер и сам себе наливал вино. Это было знаком того, что готовится тост. «За победу, товарищи!» -- это был обычно первый тост. Почти все тосты произносил сам Сталин.
Говорят, будто Иосиф Виссарионович на этих вечеринках специально кого-то спаивал. Такого не было. Каждый пил столько, сколько хотел. Хотя шутя Сталин мог сказать, обращаясь, например, к Хрущеву: «Никита, почему ты не пьешь? У тебя что, настроение плохое?» А так как для каждого, кто попадал к Сталину, это было большой честью, наливали и выпивали все. Во время застолья Сталин любил, чтобы у него под рукой всегда был Буденный. Если раздавалось: «Семен, где Семен!», все знали -- раз Дед ищет Буденного, быть танцам. У Буденного обычно был баян, и играл он то «Барыню», то какую-нибудь другую известную мелодию. Под нее все и танцевали. Но больше всех и лучше всех танцевал Хрущев. Особенно хорошо у него получался гопак. Пьяных на этих застольях я никогда не видел. Члены политбюро могли выпить много, не хмелея, поэтому скандалов или выяснения отношений по окончании веселья тоже не было. Все праздники проходили весело.
-- Мне часто задают вопрос: была ли у Сталина любовница? Была. Валентина Измайлова, сестра-хозяйка. Сибирячка с Алтайского края. Очень красивая женщина, блондинка с большими голубыми глазами. Небольшого роста, средней полноты. Она последней выходила из спальни Сталина в четыре часа утра, что говорило о многом. Обычно Сталин работал до полуночи, но часто засиживался и до трех часов ночи. В последние годы жизни раз в неделю так поздно ночью к нему еще только Маленков с докладом приходил. Мы по нему часы сверяли. Ровно в 2. 45 он заходил и ровно в 3. 00 выходил. После чего свет в кабинете Сталина гас.
При Хрущеве практически никого из сталинской охраны не осталось. Я ушел раньше по собственному желанию. Решил перейти на оперативную работу. Сначала меня направили в Кривой Рог, а затем в Днепропетровск. Везде и всюду меня сопровождала жена, с которой я познакомился еще до службы в охране Сталина. Но только в 1948 году после тщательной проверки личности моей невесты мне дали разрешение на брак.
Со своей женой Генриеттой Валентиновной Григорий Тимофеевич и по сей день вместе. Не так давно они отметили золотую свадьбу. И оба в один голос утверждают, что годы, проведенные бок о бок с Иосифом Виссарионовичем, самые памятные для них. А на вопрос о том, пошел бы Григорий Тимофеевич в охрану к Сталину или нет, если бы можно было жизнь начать сначала, он, не задумываясь ответил: «Без всякого сомнения!»
P. S. На празднование 100-летия со дня рождения Йосифа Виссарионовича сотрудники музея Сталина в Гори пригласили и Григория Тимофеевича с женой. Никого из офицеров личной охраны Сталина он там не встретил. Их судьба ему не известна.
Автор благодарит пресс-центр УСБУ в Днепропетровской области за помощь, оказанную при подготовке материала.